Голый завтрак - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сьюард Берроуз cтр.№ 34

– Он таки увидел свет, старина, – сказал один из негров-носильщиков.

– Мы должны растоптать эту антиамериканскую тварь, – говорит толстый доктор-южанин с лягушачьей мордой, все время лакавший кукурузную водку из банки для консервирования. Он неверной походкой направляется вперед, но тут же останавливается, напуганный внушительными размерами и угрожающим видом многоножки…

– Принесите бензин! – орет он. – Сожжем сукина сына, как обнаглевшего ниггера!

– Лично я на рожон не лезу, – говорит крутой молодой доктор с понятием, который тащится под ЛСД-25. – А вот ушлый окружной прокурор мог бы…

Затемнение. «Суд идет!»

ОП: «Господа присяжные, эти «ученые джентльмены» утверждают, что человеческое существо, которое они совершенно беспричинно умертвили, вдруг само превратилось в гигантскую черную многоножку и что «их долг перед человечеством» состоял в уничтожении этого чудовища, прежде чем оно любым доступным ему способом сумеет воспроизвести себе подобных…

Должны ли мы принять весь этот бред сивой кобылы за чистую монету? Должны ли мы клюнуть на всю эту беспардонную ложь, как на смазанную безымянную задницу? Где же она, эта удивительная многоножка?

«Мы ее уничтожили», – самодовольно заявляют они… А я хотел бы напомнить вам, Джентльмены и Гермафродиты присяжные, что этой Гнусной Скотине, – он указывает на доктора Шефера, – уже не раз приходилось предстать перед судом по обвинению в таком отвратительном преступлении, как изнасилование мозга… Проще говоря, – он с размаху бьет кулаком по поручню скамьи присяжных, повышая голос до вопля, – проще говоря, джентльмены, принудительная лоботомия…»

Присяжные раскрывают рты от изумления… Один умирает от сердечного приступа… Трое падают на пол и корчатся в оргазме, вызванном чрезмерной похотливостью…

ОП театрально вытягивает руку с указующим перстом:

«Это он… Не кто иной, как он, довел население целых регионов нашей прекрасной страны до состояния, граничащего с запредельным идиотизмом… Вот он, тот, кто ряд за рядом, ярус за ярусом заполнил огромные склады беспомощными существами, каждая прихоть которых должна исполняться… «Трутнями» цинично называет он их, отводя плотоядный взгляд воплощенного высокообразованного зла… Господа, я взываю к вам: бессмысленное убийство Кларенса Кауи не должно остаться неотмщенным. Это подлое преступление, словно раненый педрила, вопиет по меньшей мере о справедливом воздаянии!»

Многоножка в возбуждении мечется по сцене.

– Старина, этот мудозвон проголодался! – кричит один из носильщиков.

– Лично я сматываюсь.

Делегатов захлестывает волна электрического ужаса… Вопя и царапаясь, они бросаются к выходу…

Панорама Интерзонного Города. Начальные такты «Прощания с Восточным Сент-Луисом»… то громкие и отчетливые, то еле слышные и прерывистые, как музыка в конце продуваемой ветром улицы…

Кажется, будто комната движется, сотрясаясь и вибрируя. Кровь и субстанция многих рас – негров, полинезийцев, горных монголов, кочевников пустыни, уроженцев многоязычного Ближнего Востока, индейцев, рас, еще не зачатых и не рожденных, сочетаний, еще не реализованных, – текут сквозь тело. Миграции, невероятные путешествия через пустыни, джунгли и горы (стаз и смерть в труднодоступных высокогорных долинах, где гениталии пускают побеги растений, а внутри выводятся громадные ракообразные, взламывающие тело, как скорлупу), на катамаране через Тихий океан – к острову Пасхи. Причудливый составной Город, где по огромному безмолвному рынку разбросаны все людские ресурсы.

Минареты, пальмы, горы, джунгли… Ленивая река, вспенивающаяся из-за злых рыб, обширные, заросшие сорняками парки, где в траве лежат мальчики, играющие в таинственные игры. Ни одна дверь в Городе не закрывается. Любой может войти в вашу комнату в любое время. Начальник полиции – китаец, который, ковыряясь в зубах, выслушивает доносы очередного безумца. Время от времени китаец вынимает зубочистку изо рта и разглядывает ее кончик. В дверях, прислонясь к косякам и вертя в руках сушеные головы на золотых цепочках, стоят гладко выбритые хипстеры с медно-красными лицами, на которых отражается лишь слепое бесстрастие насекомого. Позади, за открытыми дверями – столики и кабинки, бары, кухни и бани, совокупляющиеся парочки на стоящих рядами медных кроватях и на тысячах гамаков, висящих крест-накрест, джанки, перетягивающие руки для укола, курильщики опиума, курильщики гашиша, люди едящие, говорящие и вновь окунающиеся в марево дыма и пара.

Игорные столы, где делаются невероятные ставки. Время от времени кто-то из игроков с криком отчаяния вскакивает с места, проиграв свою молодость старику или став латахом противника. Но бывают ставки и более высокие, чем молодость или латах, есть игры, в которых никто на свете, кроме двоих участников, не знает, каковы ставки.

Все дома в Городе стоят вплотную друг к другу. Дома из дерна – в дымных провалах дверей щурятся высокогорные монголы, – дома из бамбука и тика, дома из самана, камня и красного кирпича, дома тихоокеанского юга и дома маори, дома на деревьях и речных пароходах, деревянные дома в сотню футов длиной, где находят приют целые племена, дома из ящиков и рифленого железа, где сидят, растворяя и процеживая сухой спирт, старики в жутких лохмотьях, над болотами и мусорными свалками возвышаются на двести футов огромные ржавые железные каркасы с опасными перегородками, сооруженными на многоуровневых платформах, и над пустотой качаются гамаки.

В неведомые места с неведомыми целями отправляются экспедиции. Чужестранцы приплывают на плотах из старых упаковочных ящиков, связанных гнилой веревкой, они, шатаясь, приходят из джунглей с заплывшими от укусов насекомых глазами, спускаются по горным тропинкам и, с трудом передвигая исцарапанные, кровоточащие ноги, ковыляют через пыльные, открытые ветрам городские окраины, где люди рядами испражняются вдоль глинобитных стен и грифы дерутся из-за рыбьих голов. Они спускаются в парки на залатанных парашютах… В сопровождении пьяного копа они идут регистрироваться в громадную общественную уборную. Записанные данные вешают на крючки, чтобы использовать в качестве туалетной бумаги.

Город окутывают кухонные запахи всех стран, марево опиума и гашиша, красный смолистый дым яхе, запахи джунглей и соленой воды, гниющей реки и высохших испражнений, пота и гениталий.

Высокогорные флейты, джаз и би-боп, монгольские однострунные инструменты, цыганские ксилофоны, арабские волынки…

Город поражают эпидемии насилия, и брошенных на произвол судьбы мертвецов пожирают на улицах грифы. В солнечных лучах мерцают альбиносы. На деревьях, апатично мастурбируя, сидят мальчики. Люди, страдающие неизвестными болезнями, устремляют на прохожего злобные, понимающие взгляды.

На городском Рынке есть кафе «Рандеву». Хранители устарелых немыслимых ремесел, лопочущие по-этрусски, наркоманы, пристрастившиеся к еще не синтезированным наркотикам, барыги, толкающие убойной силы хармалин – джанк, сразу вызывающий привыкание и приводящий в состояние рискованной растительной безмятежности, – жидкости для стимуляции латаха, Титоновы сыворотки долголетия; спекулянты с черного рынка Третьей мировой войны, специалисты по удалению телепатической восприимчивости, остеопаты духа, следователи по делам о нарушениях правил, предрекаемых вежливыми параноиками-шахматистами, курьеры, вручающие бессвязные, написанные гебефренической стенографией судебные распоряжения об отвратительных увечьях души, бюрократы из призрачных министерств, чиновники беззаконных полицейских государств, лесбиянка-карлик, усовершенствовавшая операцию «Банг-утот» – эрекцию легких, из-за которой задыхается спящий враг, продавцы оргонных аккумуляторов и машин для релаксации, торговцы изысканными снами и воспоминаниями, проверенными на клетках, чья чувствительность повышена во время джанковых ломок, и полученными в обмен на сырьевые ресурсы воли, врачи, набившие руку на лечении болезней, дремлющих в черной пыли разрушенных городов и накапливающих смертоносную силу в белой крови безглазых червей, которые медленно, ощупью подбираются к поверхности земли и к человеческому организму-хозяину; болезней, рожденных на дне океана и в стратосфере, в лаборатории и на атомной войне… Место, где в вибрирующем беззвучном рокотании встречаются неведомое прошлое и нежданное будущее… Личиночные существа, подстерегающие Богатого Лоха…