Последняя игра чернокнижника - читать онлайн книгу. Автор: Тальяна Орлова cтр.№ 39

И лишь когда спазмы начали утихать, Ринс отпустил. Я бессильно осела на пол, неспособная сразу прийти в себя. Это и был оргазм? Сбивал с толку даже не этот факт, а то, что сорвало меня только от поцелуя. Запредельная магия, издевательская, бесчеловечно неотвратимая, поскольку несет удовольствие, от которого сознание не может увернуться.

— Как отойдешь, можешь одеваться и уходить. На сегодня всё, — произнес айх, глядя уже куда-то в сторону.

Я с трудом смогла поднять лицо и уставиться на его профиль. Он так и не надел повязку, но, похоже, пиковое удовольствие разрядило мое тело — я смотрела вполне спокойно и уже не хотела облизывать его с ног до головы. Да, красив, и что здесь такого? Равнодушен. Или скрывает под отсутствием эмоций свою победу надо мной? И ведь победил, сукин сын. Рука, потянувшаяся за платьем, заметно дрожала, но я не обращала на это внимания.

Победил. Уязвил. Показал, что в его руках я обычная марионетка. Но хуже всего — заставил ненавидеть. Не его даже, а саму себя. Ринса ненавидеть легко, а вот себя, раздавленную чужим сапогом, — сложно и больно.

Я вышла из его спальни, не прощаясь. И просто старалась ни о чем не думать.

Апатия давила. Я пыталась сосредоточиться на работе и не допускать в голову ненужные рефлексии, но апатия — сука беспощадная, гнущая свою линию.

И у этого гадкого чувства были основания. Ринс, по всей видимости, удивился тому, что я не исполняю его приказы — навязанное желание оказалось сильнее его распоряжений. А это означает, что я могла сопротивляться и самому влиянию, но оказалась слишком слабой для этого. Я все еще нервно дрожала, вспоминая свое состояние: как смотрела на него, как радостно раздевалась, и как неконтролируемое удовольствие подкашивало мне ноги. Но реакция айха подсказывала, что всего этого я могла не допустить, если бы смогла собраться. Я в этом замке не так уж и долго, а что уже от меня осталось?

Последнее крутилось в голове особенно долго, зато со временем натолкнуло на другую мысль. На ужине я попросила Китти достать мне письменные принадлежности, сослалась на то, что хочу обучиться грамоте. Это ведь не чтение книг — следовательно, запрет не нарушен. И, получив необходимое, потратила больше часа на поставленную себе задачу — я описывала все свои эмоции и происшествия после появления в замке черного айха. Даже последнюю ночь привела во всех стыдных подробностях, чего делать совсем не хотелось. Но я повторяла себе, что стыд — ерунда по сравнению с тем, что я могу потерять себя. А для этого мне нужна доскональная информация, вся хронология событий и чувств, без приукрас и оправданий себя. Быть может, когда я превращусь в глупую Арлу, кончающую от одного вида Ринса, или в прямого как палка Нокса, который выполняет вообще любую грязную работу без пререканий и мук совести, эти самые записи мне напомнят, кем я была раньше.

Писала я, разумеется, на привычном языке. Это даже лучше — шифрование ото всяких любопытных. Ручек здесь в обиходе не водилось, Китти мне доставила тонкий стержень из какого-то серого вещества, который постепенно стирался при использовании. Листов ушло несколько, но вроде бы достать новые — не проблема. Я поклялась себе, что теперь буду записывать все важные события. А раньше только смеялась над теми, кто ведет дневник! Но это не дневник — информация намного откровеннее и правдивее любого дневника — это нитка, за которую я когда-нибудь смогу выползти из ямы. Нет, я не уверена, что поможет, но более стоящих идей все равно не назрело. В конце аршинными буквами вывела: «Не лезть с советами к другим!!! Они тысячу лет так жили, а я им не народный освободитель!». Вот это полезная мысль со всех сторон. Пусть люди живут, как умеют, не мое дело — кого-то там спасать. Ну, разве что Китти. И Скирана, конечно. Быть может, Арлу? Пустоголовая она, но не совсем уже чужая… Составить список друзей, с которыми я не смогу изображать безразличие? Или у меня в голове реально засел какой-то демон, не дающий покоя? Вести дневник было весьма удачной идеей, попробуй-ка отследи свои метания, если они не записаны.

Какая-то терапия в этом занятии содержится, мне стало хоть немного легче, а энергии бороться дальше прибавилось. Ничего страшного, пусть Ринс снимает свою повязку — а я в эти периоды буду учиться. И когда-нибудь научусь не унижаться! Однако новая волна апатии нахлынула, когда я вспомнила о близящейся ночи — опять идти к этому мерзавцу, опять терпеть издевательства. А изящного выхода нет: если научусь сопротивляться его внушению на сто процентов, то прибьет на месте за сильную магию, если продолжу ползать перед ним на коленях… то лучше уж пусть прибьет.

В дверь коротко стукнули один раз. Меня здесь как-то не особенно беспокоили, чего я вначале сильно опасалась, но гостем может быть любой из моих знакомых. Я все-таки засунула исписанные листы под матрас, распахнула дверь и остолбенела, уставившись на черную повязку. Начала судорожно соображать, не называла ли его чернокнижником в своих невольных проклятиях, и не могла быть уверенной в отсутствии вины.

— Айх?

Он шагнул в комнату, лишь возле окна обернулся.

— Я пришел предупредить, что две ночи мы не сможем общаться. Решил сообщить тебе об этом лично, не так-то часто ты в моем присутствии выражаешь искренние эмоции. Две ночи минимум — эта и следующая, а там посмотрим по обстоятельствам. Давай, начинай сожалеть о разлуке.

Облегченно выдохнула. Видимо, не называла, иначе с этого бы речь и началась. Только после осознала сказанное. Не шутит? Две ночи без него? До потолка бы не подпрыгнуть. Я от радости даже посмотрела на него прямо, забыв о недавнем смущении и желании вообще всегда отводить взгляд. Но я смогла унять неописуемый восторг от новости, только руки сцепила у груди и заблеяла, пытаясь не улыбаться слишком широко:

— Правда?! Какая жалость, айх!

Секунды две он смотрел на меня сквозь повязку, а затем не удержал смеха:

— Для воровки ты слишком плохо врешь, Катя.

— Так это был сарказм, а не вранье, — успокоила я. — А почему такое решение? Вам знакомо сострадание?

— О чем это ты? — показалось, что он вскинул бровь. — Ты, видимо, и о Днях Богини не знаешь? И о выходных?

— Выходных? — я отразила эхом. — В смысле? Мне никто ничего не говорил…

— Не говорили, потому что люди не говорят об очевидных вещах, если о них речи не зайдет. Ежегодный праздник, два дня никто не работает, за исключением магов, обязанных проводить ритуалы, — он задумался ненадолго. — Зря я все-таки предупредил. Вышло бы очень смешно, если бы ты завтра нацепила свое платьице, взяла ведро и пошла драить полы.

— Тогда спасибо, что не подумали об этом раньше, айх. Было бы обидно, если бы меня сожгли на костре за то, что про какую-то там богиню слыхом не слыхивала. И как же вы протянете два дня без двенадцати блюд на обед, раз все рабы отдыхают?

— Как-нибудь справлюсь, — он улыбался. — Но благодарю, что обо мне беспокоишься. Интересно, с твоей хамской манерой разговаривать можно что-нибудь поделать?