Жаркое лето сорок второго - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Панин cтр.№ 32

Другим подспорьем, направленным Гитлером в помощь Манштейну для взятия Севастополя, являлся VIII авиационный корпус Рихтгофена. После удачного отражения наступления войск маршала Тимошенко под Харьковом ОКВ решило вернуть ударную авиацию в Крым. В связи с предстоящим участием корпуса в штурме Севастополя он был срочно пополнен за счет других соединений 4-го флота бомбардировщиками Ю-88 и пикирующими бомбардировщиками Ю-87.

Определяя общую стратегию наступления на город-крепость, Манштейн взял за основу изобретение великого Ганнибала, применившего его в битве при Каннах. Суть его заключалась в крепких флангах при слабом центре, которые своими ударами сковывали активность противника. В качестве крепких флангов Манштейн определил два армейских корпуса под командованием генералов Хансена и Фреттер-Пико. Промежуток между ними был заполнен румынскими соединениями горного корпуса в составе двух дивизий.

Идеальным вариантом исполнения замыслов Манштейна было бы одномоментное наступление двух корпусов и скорейший прорыв обороны противника, но керченский плацдарм русских в тылу не позволял генерал-полковнику сделать это. Поэтому он был вынужден осуществлять свои «Канны» поэтапно.

Первым должен был действовать 54-й корпус генерала Хансена, в состав которого входило четыре дивизии и два батальона штурмовых орудий. При поддержке осадной артиллерии и бомбардировочной авиации он должен был разгромить северный фланг советской обороны и выйти к северному берегу Севастопольской бухты. После этого освободившиеся силы перебрасывались на юг, где все это время генерал Фреттер-Пико должен был наносить вспомогательный удар и не позволять противнику перебросить часть своих сил на север. Для самостоятельного штурма такого сильного укрепленного пункта, как Сапун-гора, сил трех дивизий, которыми обладал корпус, было явно недостаточно.

Что касается румын, то с самого начала боев в Крыму Манштейн хорошо знал боевые качества войск великого кондукатора и не строил никаких иллюзий. Оказавшись между правым и левым флангом германских корпусов, они получили приказ вести бои местного значения, держа в напряжении советскую оборону и сковывая находящиеся там войска. При этом специальным пунктом своего приказа Манштейн предписывал румынам каждодневное наступление на позиции противника, невзирая на понесенные при этом ими потери. Судьба расходного материала совершенно не волновала первого стратега германского рейха.

План предстоящей операции был составлен со всей тщательностью и в обстановке абсолютной секретности. Генерал-полковник мог поручиться за каждого из офицеров своего штаба, привлеченного к разработке и составлению этой операции. Все они были не один раз проверены в деле, и если бы кто-нибудь сказал, что среди них есть русский шпион, передавший план операции противнику, Манштейн воспринял бы эти слова как личное оскорбление и потребовал бы немедленной сатисфакции.

Единственным местом, откуда к врагу могли уйти сведения о намерении немецкого командования, были болтливые румыны. Важные и напыщенные от того, что их пригласили помочь попридержать русского медведя, пока германский фюрер не свернет ему голову, «наследники» древних римлян ради демонстрации собственной важности могли легко сболтнуть лишнего не там где надо. Поэтому о планах немецкого командования и их жертвенной роли в них румынским генералам было сообщено ровно за сутки до начала наступления. Это если и не исключало возможности утечки сведений к русским, то давало противнику минимум возможности предпринять контрмеры немецкому наступлению.

«Лов осетра» был отпечатан в трех экземплярах, один из которых был отправлен в ставку Гитлера, но, несмотря на все предосторожности, он стал известен противнику. Манштейна хватил бы удар, узнай он, что все его планы и намерения очень точно и подробно расписаны в докладной записке генерала Рокоссовского, отправленной им в Москву, в Ставку Верховного Главнокомандующего. И тут дело совершенно не заключалось в наличии в штабе 11-й армии глубоко законспирированного агента Берии или ГРУ, под позывным или «Верный», или «Ястреб», а возможно, и «Кармен». Такого человека в распоряжении советской разведки, к сожалению, не было и в помине. Главным источником информации, а точнее сказать, её генератором был сам генерал-лейтенант Рокоссовский.

Сначала воочию изучив положение советских войск под Севастополем, а затем прочитав кучу различных докладных и донесений, он сделал свои выводы, которые подробно изложил на бумаге. Просто и четко и одновременно аргументированно, опираясь на факты, Рокоссовский описал наступательные планы противника, их последовательность и даже указал примерные их сроки. В обстановке сплошных военных неудач Красной Армии под Ленинградом, Демянском, Ржевом, Курском, Харьковом и Керчью подобный шаг со стороны комфронта был рискованной смелостью.

Многие военные, прекрасно помнившие «ежовские» чистки 1930-х годов, «взбодренные» показательным судом над Павловым и тайным расстрелом руководства ВВС в сорок первом, на фоне последних неудач на фронте панически боялись проявить какую-либо инициативу, хорошо помня, что она всегда наказуема.

Одним словом, подобная докладная записка на имя Сталина могла дорого стоить её составителю. Неудачные примеры тому были прекрасно известны, но на этот раз рукой генерала двигало не банальное стремление угадать замыслы вождя или угодить ему. Просто произошла счастливая метаморфоза, когда вместо обычного исполнителя чужих идей и приказов на свет появился способный самостоятельно мыслить полководец. Появился после тактической неудачи, когда вместо страха и уныния от случившейся с ним неудачи он понял, как можно победить противника, и обрел уверенность в своих собственных силах.

В своей докладной записке Константин Константинович не только раскрыл замыслы противника, но и подробно изложил контрмеры, направленные на срыв вражеских намерений. Одним из важных пунктов его программы являлось взаимодействие армии и флота при обороне Севастополя. Учитывая, что единственный путь доставки в осажденный город людского пополнения и боеприпасов является морским, генерал предлагал на время переподчинить Черноморский флот Крымскому фронту.

– Отсутствие единого органа, способного быстро и действенно координировать действия армии и флота, может самым пагубным образом сказаться на обороне Севастополя. Согласование и утверждение их интересов через Ставку неизменно приводит к потере времени в принятии важного решения, что оборачивается прямой выгодой для врага. Моряки, в первую очередь, обеспокоены сохранностью своих кораблей, тогда как для армии важнее всего иметь возможность регулярного получения резервов и вооружения. Необходимо как можно скорее определить, чей приоритет важен для обороны Севастополя на данный момент, и исходя из этого действовать, – ставил в своей записке вопрос ребром генерал, и с ним было невозможно не согласиться.

Но не только в верховенстве над флотом видел спасение для Севастополя Рокоссовский. Предлагая неотложные меры по защите города, он по-прежнему считал главной задачей фронта наступление под Керчью. Для его проведения он не требовал от Ставки больших сил и средств, полагая, что даже продвижение на несколько километров вперед заставит Манштейна если не отступить от стен города, то хотя бы ослабить натиск.