Проверка на прочность - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Зайцев cтр.№ 12

– А, так вот чего тебе надо, – с облегчением догадался, наконец, мужчина. – Дорогая, не волнуйся, всё будет, как в лучших домах Лондона и Парижа. Нашим детям мы оставим самое прибыльное дело из всех самых прибыльных. Сейчас придумаю, сейчас.

Видимо, аналогичные беседы провели жёны остальных магаданцев, иначе, чем объяснить небывалый расцвет инженерной и творческой мысли летом 1580 года? Именно тогда в столице появились первые телефоны, граммофоны, примитивные велосипеды, начались опыты по дельтапланеризму. Объединённые семьи Сусековых, Корнеевых, Глотовых наладили мелкосерийное производство подшипников, приступили к вытяжке медной проволоки различного диаметра, намереваясь заняться производством электрогенераторов. Корнеевы застолбили за собой направление электросварки и газорезки, а Сусековы замахнулись на производство электродвигателей разных типоразмеров.

Глядя на них, неожиданно вмешались в творческий процесс Головлёвы, наладив производство колючей проволоки. Достоинства нового изделия моментально оценили садоводы и скотоводы, закупавшие излишки продукции, первое время шедшей исключительно на оборонные цели. Правда, Петро честно показал всем магаданцам расчёты себестоимости продукции, зарабатывая на колючке, только двадцать пять процентов свыше рентабельности. Не отставали от Головлёвых Седовы, Валентин наладил выпуск нужных медицинских инструментов. Причём не только всяких скальпелей и ланцетов, но и стеклянных шприцев со стальными поршнями, иголок для них. Наняв под это дело ювелиров и кузнецов, доставленных из Турции, как пленённых турок, так и освобождённых рабов. Полторы сотни медсестёр и медбратьев к тому времени работали в Западном Магадане, в основном в сельской местности. Среди них Валентин и набирал себе учеников, обучая использованию новых инструментов.

Запас медикаментов в массовом пользовании был минимальный, но йод, эфир, спирт и травяные сборы применялись активно. Причём Западный Магадан оказался, пожалуй, единственной страной средневековой Европы, где лекари не боялись обвинения в колдовстве. После нескольких подобных обвинений и даже попыток самосуда все обвинители и примкнувшие к ним обыватели были жестоко выпороты, оштрафованы за глупость и наглость, а наиболее ретивые отправились за Полярный круг. Сельские старосты, поместные дворяне, и прочие представители любого уровня власти, были настрого предупреждены о неприкосновенности лекарей, которые ещё с прошлой зимы занялись прививками оспы, не мог Валентин пройти мимо такой популярной процедуры. Теоретические представления о получении вакцины военврач имел, а полугода лабораторных исследований хватило для начала работ по массовой прививке от оспы, этого бича средневековой Европы.

Во избежание бунтов и массовых волнений, прививать стали с себя, своих детей, дружинников, освобождённых пленников, всех тех, кто был близок к магаданцам. Чтобы народ считал прививку своеобразной наградой, за верную службу, заботой о жизни близких людей. Народ не так глуп, как представляют это интеллигенты, не выезжавшие за пределы Садового кольца. Люди приняли вакцинацию, благо никакого насилия не применяли. Не хочешь прививать детей – будешь хоронить их, какие родители не поймут? Были и отказники, но крайне редко, и за год-другой все жители Западного Магадана привились от оспы. С потоком пленников и освобождённых рабов из Крыма и туретчины, пришлось создавать карантинную службу. Там к прививке от оспы добавилась вскорости прививка от кори, не считая прочих гигиенических процедур, вроде вшивогонки, глистогонки и лечения кожных болезней. Валентин не забыл, что по дорогам средневековой Европы ходят прокажённые, озаботился созданием нормальной пограничной охраны. И третий год небольшой коллектив толковых медсестёр вёл работы по получению антибиотиков на базе пенициллина, сетуя на отсутствие микроскопов.

Поэтому в состав медицинских инструментов вошли микроскопы, чашки, пипетки и прочее оборудование. Благо вывезенные из Константинополя ювелиры умели шлифовать линзы и работать стеклодувами. Все старые магаданцы торопились воспользоваться мирным временем для разворачивания самых требуемых производств. Мастерские, возглавляемые инженерами или их детьми, росли летом 1580 года, как на дрожжах. Подросшее поколение аборигенов, обучившихся в школах языку, письму, математике, основам физики и механики, вступило в самый азартный возраст – от двенадцати до восемнадцати лет. Мальчишки и отроки, воодушевлённые победами и трофеями магаданцев, мечтали о создании нового оружия, невиданных инструментов, о путешествиях и завоеваниях. Один воздушный шар над городом чего только стоил!

Всё это, на фоне рассказов об открытиях новых земель за океаном, полных золота и серебра, создало небывалый приток рабочих рук в мастерские, как старые, так и новые. А первые полёты дельтапланов над заливом, пусть и неуклюжие, с падениями и ушибами, подстегнули изобретателей лучше всяких уговоров. Почти ежедневно наместнику и губернатору приходилось выслушивать прожектёров, просивших средства и помещения под свои планы. Благо опыт развития техники помогал отсеивать заведомо ложные направления и выбирать жемчужные зёрна перспективных планов в навозных кучах самых разных предложений. Особенно благосклонны были наместник и губернатор к различным механикам, подбирая мастеров для организации нормального часового производства.

И дождались, сразу два механика-самоучки – Фёдор Лычка и Михель Таненбаум – пришли со своими проектами механических игрушек. Один планировал выстроить часы, показывающие фазы луны и восходы солнца, другой на базе башенных часов предлагал выстроить настоящий театр, с солдатиками и пушечками, чтобы те двигались и даже стреляли. Пригласив обоих мастеров к себе, Петро едва не захлебнулся слюной, такими сладкими ему казались собственные речи. Рассмотрев принесённые умельцами образцы собственных творений, наместник первым делом обещал полную поддержку их начинаниям, государственное финансирование и размещение их творений на центральной площади. Долго хвалил мастеров, обещая им славу, почёт и уважение, после чего, подливая кофе и чай, стал выспрашивать об их учителях, наставниках и коллегах.

Своими вопросами и сожалением, что нет подобных мастеров или более умелых механиков, Петро довёл изобретателей до белого каления. Оба стали буквально кричать, что они лучшие в своём ремесле в Королевце, да и всей Европе, пожалуй. И в состоянии справиться с любой задачей по механической части. Тут их наместник и взял «на слабо», выложив на стол механические наручные часы Павла Аркадьевича, взятые под честное слово не разбирать механизм. Убедившись, что механики поняли, что за предмет перед ними, подполковник снял заднюю крышку часов и показал механизм мастерам. Всяческие поползновения потрогать и разобрать, конечно, были сразу пресечены, но добрых полчаса мастера могли любоваться на движение пружин и шестерёнок внутри механизма.

После того, как часы были закрыты и возращены на стол, механики полностью отдали себя во власть коварного наместника. А Петро приступил к настоящей, содержательной и спокойной беседе, затянувшейся до вечера. Разговор продлился на следующий день, с участием приглашённых металлургов, подтвердивших возможность выплавки стали любых характеристик. Через два дня в Королевце была создана очередная секретная мастерская на территории дворца наместника, где Михель и Фёдор приступили к созданию точных хронометров, столь необходимых для мореплавания. Эти работы, без ограничения в массе хронометра и его размерах, мастера обещали закончить за год. Причём, наместнику удалось втолковать самоучкам, что ему нужно массовое производство точных хронометров, а не уникальная вещица в единственном экземпляре. И навязать в помощники шесть молодых механиков из цеха станкостроения.