Секс без людей, мясо без животных. Кто проектирует мир будущего - читать онлайн книгу. Автор: Дженни Климан cтр.№ 66

— Если вы не в MGTOW, зачем вы пишете?

— Я надеюсь, что помогу этому движению вырасти, — говорит он. — Под многими видео на ютубе без повода появляются комменты MGTOW. Мой друг конкретно увлекся всем этим. Стикеры MGTOW висят даже в туалете соседней пиццы хат. У них есть потенциал разрастись до миллионов. У нас тут такой странный бойцовский клуб. Пусть они дерутся, пока я проскочу в будущее с чудесной женой. Меньше конкуренции.

Есть что-то отчаянно печальное в этом диванном воине, который радикализирует обиженных собратьев-мужчин, чтобы они поголовно отвергли женщин и ему было проще перепихнуться. Его комменту «Женщины устарели» в треде всего несколько часов, а он собрал уже 250 плюсов. Мне бы хотелось думать, что они от таких же мужчин, блефующих, выпендривающихся и прикидывающихся. Но, как показали массовые убийцы-инцелы, для мрачных последствий в реальном мире достаточно, чтобы эту фразу приняли всерьез всего один-два человека.

— Благодарю, что поговорили со мной, — пишу я на прощание.

— Без проблем чувак/мадам, — отвечает он.

MGTOW могут не всерьез говорить в своих постах о желании «вообще удалить женщин, физически», но пишут они их пугающе быстро, даже если английский для них не родной язык. Здесь не все безмозглые придурки, тыкающие в кнопки одним пальцем; это грамотные люди, которые много думали об этом, они поглощают научные статьи и новости для подкрепления своего извращенного взгляда на человечество. Это люди, которые однажды станут врачами, юристами или законодателями. Решения об искусственных матках и о том, кому ими пользоваться, могут оказаться в их руках.

Искусственные матки станут невероятно могущественной новой технологией. В чем эта мощь проявится, во многом зависит от того, кому эта технология нужна, кто ее создает, кто ее контролирует и кто за нее платит.

Эктогенез освободит женщин от неопределенности, боли и уязвимости беременности и деторождения, которые могут быть очень тяжкой ношей, раз они живут, работают и конкурируют с мужчинами, а тем не приходится переживать ничего подобного. Но равенство наступит из-за того, что женщины останутся без фундаментальной силы в единственной области, где у мужчин всегда была подчиненная роль. Искусственные матки могут принести больше пользы мужчинам, чем женщинам.

Эктогенез сильнее любой другой технологии, которую я рассматривала, продемонстрировал пропасть между миром идеальным и реальным. В совершенном мире эктогенез освободит женщин и спасет самых уязвимых детей на планете. В реальном — женщин осуждают и лишают прав, преследуют и стерилизуют и вдобавок презирают все более радикальные и разъяренные мужчины.

Как только ЭКО стало общепринятым, поиски лечения проблем с фертильностью, таких как закупорка фаллопиевых труб, практически прекратились. А к чему они, если проблему можно обойти вспомогательным оплодотворением? В случае эктогенеза станет еще сложнее оправдать исследования, благодаря которым женщинам было бы легче и безопаснее забеременеть и родить без того, чтобы их резали, зондировали и травмировали. И будет еще меньше причин для попыток решить социальные проблемы, из-за которых женщинам так трудно завести детей. Зачем, если решение уже есть?

Вынашивая собственных детей, женщины приобретают намного больше, чем теряют. Мы получаем непосредственную близость — узы, которых так жаждут Джуно. У нас есть материнская сила творения, осознание того, что эти дети всецело наши, право выбирать, становиться ли вообще родительницей. Матка делает нас уязвимой и в то же время дает великую силу. Разве свобода иметь детей без беременности может стоить этих жертв?

От полного эктогенеза нас пока отделяют десятилетия, но создание искусственной матки уже не за горами. У нас еще есть время постараться сделать так, чтобы к ее появлению общество ценило женщин не за одну только репродуктивную способность и применило технологию во благо людей, неспособных забеременеть по биологическим, а не социальным причинам. Время еще есть. Но, быть может, недостаточно.

Лесли Бассет нервничает, но пытается скрыть это за приветливой улыбкой. Всем, кто стекается в арендованный конференц-зал Ковент-Гардена, на вид больше 60 — мужчинам в пиджаках и галстуках, женщинам в кардиганах пастельных тонов и миленьких шарфах. Они кажутся такими благочинными, что их легко спутать с членами клуба по игре в бридж или посетителями концерта классической музыки, но эти люди пришли сюда, чтобы узнать, как покончить с собой. Они нацепляют пластиковые бейджики с именами и рассаживаются в надежде, что этому их научит Лесли.

Лесли — новый координатор британского филиала Exit International (международная организация «Выход»): добровольной общественной группы эвтаназии, по сравнению с которой Dignitas ^[155] кажется робкой и консервативной. Пока остальные защитники права на смерть проводят кампании, чтобы неизлечимо больные люди могли сами решать, когда им умирать, Exit заявляет, что любой человек в здравом уме должен иметь право мирно оборвать свою жизнь в удобном месте и в удобное время без разрешения врача или государства. Австралийский доктор Филип Ничке, основатель и директор Exit, называет это «рациональным суицидом».

У основанной в Австралии в 1997 году Exit есть филиалы в Канаде, США и Новой Зеландии, а теперь появился еще один — в Соединенном Королевстве. Чтобы стать членом Exit, необязательно быть больным или даже пожилым: официально организация принимает лиц старше 50, но в отдельных случаях допускаются и молодые люди. За определенный взнос члены получают информацию, консультацию и средства для завершения жизни. В Великобритании появилось столько членов Exit, что несколько месяцев назад для открытия местного офиса пришлось привлечь Лесли.

Я знаю, Лесли бы не хотелось, чтобы я сегодня присутствовала — меня пустили за порог только по просьбе Филипа, — так что стараюсь не путаться у нее под ногами. Волонтерша с пышными белыми волосами по имени Элизабет разносит чай, печенье и анкеты с опросом для будущих встреч. Она рассказывает мне, что ей 74 и раньше она работала медсестрой. «Exit и Общество добровольной эвтаназии не ладят, — объясняет она, наливая мне чай. — Dignity in Dying ^[156] («Достоинство в смерти») не нравятся методы Филипа: они хотят работать согласно английскому законодательству и требуют правовых реформ. Еще есть FATE — Friends at the end («Друзья в конце»), они предоставляют сопровождение тем, кто хочет попасть в Dignitas. Им Филип тоже не нравится». Это уже начинает напоминать какой-то Народный фронт Иудеи ^[157].