Последнее дело Лаврентия Берии - читать онлайн книгу. Автор: Сигизмунд Миронин cтр.№ 49

— Не обманем. Я первый Шверника подвину, вот увидишь. Поскольку это будет еще при больном Сталине, ты потом, если мы обманем, всегда сможешь поднять вопрос и переиграть.

3 марта, 9 часов 48 минут. Дача Молотова

Потом Берия поехал к Молотову. Лаврентий Павлович поежился и постучал в калитку дачи Молотова, который занимал скромную должность в правительстве и по поручению Сталина курировал железные дороги, связь и Морфлот с Речфлотом. Берия обсудил вопрос о Булганине. Он уговорил Молотова поддержать его предложение о выдвижении на эту должность Маленкова: «Хорошо бы вас поставить, Вячеслав Михайлович». Но, заикаясь, Молотов отказался, сославшись на возраст (63 года) и неспособность к лидерству (мол, он всю жизнь был в тени Сталина). Потом Берия поехал на площадь Ногина, где располагался ЦК КПСС, и уговорил Маленкова стать премьером.

3 марта, 10 часов 35 минут. Ближняя дача

Приехав на Ближнюю дачу и зайдя в вестибюль, Берия заметил, что сталинской шинели на вешалке уже не было. Члены Бюро Президиума ЦК, а также Молотов и Микоян собрались, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Вскоре после получения от врачей диагноза в кабинете Сталина собралось официальное заседание Бюро Президиума ЦК КПСС. Собрались на втором этаже. Помимо всех членов Бюро в кабинете присутствовали Молотов, Микоян, председатель Верховного Совета Шверник и врачи. Булганин, как первый зампредседателя Совмина, вел заседание. Он предложил, если Сталин умрет, назначить ответственным за организацию похорон Хрущева. Хрущев, как всегда, говорил путано и длинно, но эмоционально:

— Если позволите, у меня практический (не побоюсь так выразиться в присутствии других вождей), значит, вопрос. Стоящий перед нашим народом (подождите, я не договорил!) выбор является, если позволите, дилеммой (думаю, что все знают, что это такое, и нет необходимости пояснять)… тэ-эк… так о чем я? А! Вот: быть или… вроде не то… Ага! Фу, тяжелая вещь — практика! Итак: мы имеем, они имеют, нас имеют… ух, тяжело… это же относится к сегодняшней теме! Что это я… надо собрать волю в кулак (волю, я сказал!). В конце концов (ох, люблю я любовь к истине), как мы определяем вожделенное марксизмом-ленинизмом и всей историей мировой, явно даже вселенской же глу… то есть истории нашей естественное право на победу в соревновании с империализмом, можно сказать, анатомическое право (но это уже другая сфера науки, так называемая анатомия — ох, как необъятен багаж моих компетенций! Не буду дальше подавлять вас, дорогие мои коллеги, своим неподъемным интеллектом). На чем мы остановились? Зря вы так, не дослушавши… Ага, так: мы вожделеем успехов в повышении жизни народа и победы в мировом масштабе. Может, надо было бы наоборот? Ничего, не сложно? Ну вы поняли! Поэтому надо соответствовать. В том числе и персонально. Такой у меня вопрос: кто же теперь будет нашим вождем? Могу сформулировать еще один вопрос, причем даже не сильно напрягаясь. Если припустим — тогда что? Но не буду снова вас угнетать своей речью…

Пока Никита выдавал на-гора свои гениальные мысли, Берия сидел и напряженно думал: «Микоян? Нет, продаст. Каганович? Болтун и любит рубить сплеча. Серов? Продаст, да и, видимо, это человек Булганина. Остаются Ворошилов и Маленков. Молотов? Надежен, но сверхпрямолинеен». Никто точно не знал, сможет ли Сталин восстановиться.

В целом это было формальное мероприятие, утверждавшее диагноз врачей и устанавливающее общий порядок дежурств при Сталине. Однако приглашение на заседание Бюро Президиума ЦК опальных Молотова и Микояна, формально изгнанных Сталиным из этого органа, сигнализировало о важных переменах.

После обеда они продолжили заседание. Долго обсуждали, публиковать или нет сведения о заболевании вождя. Члены Президиума не хотели сообщать народу о болезни Сталина. Маленков считал, что следует подождать. Обычно так делается при смерти всех безоговорочных лидеров страны, посмотреть, а потом объявить. Но Булганин настоял, чтобы информацию о болезни Сталина дали в печати. «Видимо, ему было важно, — решил Берия — чтобы Сталин подольше болел, тогда он, формально будучи первым заместителем председателя Совета Министров, руководил бы страной и смог везде поставить своих. А потом, после смерти Сталина, он бы автоматически стал лидером». В течение 20 минут рассматривался текст «Заключения врачебного консилиума об имевшем место 2 марта у товарища Сталина И.В. кровоизлиянии в мозг и тяжелом состоянии в связи с этим его здоровья». Было решено дать сообщение о болезни Сталина в центральной печати. Ответственным назначили Суслова. Поскольку в народе существовало поверье и даже вера в то, что Сталин живет в Кремле, в сообщении местом заболевания указали Кремль. «Народ верит, что вождь живет в Кремле, поэтому мы обязаны сохранить эту веру и сообщить, что он заболел в своей квартире», — заявил Маленков. О даче решили не сообщать.

Потом перешли к вопросу, кто главный. Булганин, бешено жестикулируя, доказывал, что он и есть преемник, поскольку сам Хозяин его сделал в 1951 году первым заместителем. Он стоял у стола и каждую свою фразу сопровождал движением руки вниз, как будто отрубал что-то. Возражали ему в основном Молотов и Маленков. Страсти были накалены до предела.

— Ты, Николай, вскормлен пирожками женщин-обожалок, — вскричал обычно очень спокойный Маленков.

— Вячеслав, вспомни, кого рекомендовал Хозяин на место первого зама? — И очередной взмах правой руки.

— Да знаем мы, почему он тебя полюбил. Отец он все-таки. Разве не ты Ваське генерала пробил?

Хрущев вроде как поддерживал Булганина, согласно кивая головой в ответ на каждый взмах булганинской руки.

— Почему ты? — говорил Молотов. — У тебя ни опыта, ни авторитета в народе. Уж если кого и ставить, так это меня. Меня же каждая собака знает, а кто в народе знает тебя? То, что моя жена сидит, ничего не решает. Неправильно Хозяин сделал, когда нас с Анастасом из Президиума убрал.

— Послушай, Николай, нельзя так сразу. Можно и все проекты похоронить.

Лаврентий Павлович долго слушал препирания сторон, посматривая в окно кабинета. Наконец он не выдержал и сказал: «Николаша, а ведь ты не сможешь быть настоящим лидером, кишка тонка». Булганин сразу как-то съежился, но потом, когда Берия заикнулся о том, что нельзя такие серьезные вопросы решать единолично, тем более товарищ Сталин был бы против. Булганин резко оборвал Лаврентия. В ответ на замечания товарищей по Президиуму и на реплику Берии Булганин заявил очень резко: «Я сейчас без вас все могу решать. Пока Хозяин болен, я все решаю, я хозяин».

Берия откашлялся и задал Булганину несколько вопросов: Это по твоему указанию Игнатьев привел в боевую готовность особое спецподразделение МГБ «Бюро № 2»? Зачем ты дал указание уволить всех евреев из Государственного оптического института в Ленинграде? ГОИ выполнял важные задания для атомного проекта. Зачем гробить атомный проект, детище вождя? Они делают оптические прицелы. Ты сорвешь перевооружение истребителей. Поэтому я предлагаю в ближайшее время выдвинуть на пост председателя Совета Министров товарища Маленкова.

Когда Берия предложил уже сейчас, хотя Хозяин и живой, выбрать Маленкова, так как, даже если Сталин выздоровеет, снова стать настоящим лидером он уже не сможет, Булганин, повысил голос: «Нельзя при живом вожде назначать премьера!»