Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире – и почему все не так плохо, как кажется

К несчастью, доходы большинства людей растут гораздо медленнее, чем увеличивается количество бактерий. И все же, даже если ваш доход повышается всего на 2 процента в год, через 35 лет он удвоится. Если после этого сохранится 2-процентный рост, еще через 35 лет доход удвоится снова. Через 200 лет — если бы вы могли прожить так долго — он увеличился бы в шесть раз, что мы и видели на пузырьковом следе Швеции в прошлой главе. Как правило, именно таким медленным, но верным образом страны переходят с первого на четвертый уровень. Диаграмма на следующей странице показывает, как шесть удвоений помогают перейти с первого уровня на четвертый.

Я разделил уровни таким образом, потому что так работают деньги. Воздействие дополнительного доллара на разных уровнях различается. На первом уровне, где человек имеет 1 доллар в день, дополнительный доллар позволяет купить еще одно ведро. И это меняет ситуацию. На четвертом уровне, где человек имеет 64 доллара в день, дополнительный доллар почти не оказывает воздействия. Но дополнительные 64 доллара в день позволяют человеку построить бассейн или купить летний домик. И это меняет ситуацию. Мир крайне несправедлив, но удвоение дохода меняет ситуацию на любом уровне. Я всегда использую эту шкалу удвоения для сравнения доходов, потому что именно так работают деньги.

Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире – и почему все не так плохо, как кажется

Кстати, подобным образом выглядят шкалы измерения мощности землетрясений, уровней звука и pH.

Какую часть кривой мы видим?

Кривые бывают разными. Нам знакома та часть кривой, которая относится к четвертому уровню, но на первом, втором и третьем уровнях кривая может выглядеть совершенно иначе. Если нам кажется, что кривая уходит прямо вверх, на самом деле этот ее отрезок может быть фрагментом прямой, S-образной кривой, бугра или графика экспоненты. Если нам кажется, что кривая уходит прямо вниз, на самом деле этот ее отрезок может быть фрагментом прямой, горки или бугра. При соединении двух точек всегда получается кривая, но при наличии третьей точки можно отличить прямую (1, 2, 3) от начала того, что может стать графиком экспоненциального роста (1, 2, 4).

Чтобы разобраться в феномене, необходимо удостовериться, что нам известна форма его графика. Интуитивно выдвигая предположения о том, куда кривая пойдет дальше, мы будем делать неверные выводы и принимать неверные решения. Именно эту ошибку я совершал, пока не понял, что количество случаев заражения вирусом Эбола удваивается. Именно эту ошибку допускают все, кто считает, что население Земли просто растет.

Фактологичность

Фактологичность — это умение распознать интуитивное допущение, что график пойдет по прямой, и вспомнить, что в реальной жизни прямые линии встречаются редко.

Чтобы контролировать инстинкт прямой линии, не забывайте, что кривые бывают разными.

Не представляйте прямые линии. Многие тенденции развиваются не по прямой, а их графики представляют собой S-образные кривые, горки, бугры или кривые экспоненциального роста. Ни один ребенок не продолжал расти с той же скоростью, с которой рос в первые шесть месяцев жизни, и ни один родитель ничего подобного не ожидает.

Глава четвертая. Инстинкт страха

Как спрятать 40 миллионов самолетов и как я в некотором смысле получил Нобелевскую премию

Весь пол в крови

Седьмого октября 1975 года, когда я накладывал гипс на руку пациента, дверь распахнулась и в палату ворвалась медсестра, которая сообщила, что упал самолет и что сейчас на вертолете в больницу доставят раненых. Я пятый день работал ординатором в отделении скорой помощи больницы в небольшом городе Худиксвалль на побережье Швеции. Пока все старшие врачи сидели в столовой, а мы с сестрой впопыхах листали папку с инструкциями о действиях в чрезвычайных ситуациях, я услышал гул приземляющегося вертолета. Нам предстояло справиться со всем вдвоем.

Несколько секунд спустя санитары вкатили каталку, на которой лежал мужчина в темно-зеленом комбинезоне и камуфляжном спасательном жилете. У него дергались руки и ноги. Я решил, что у него случился эпилептический припадок. Надо было его раздеть. Я без труда стащил с него спасательный жилет, но с комбинезоном возникли проблемы. Он напоминал скафандр — повсюду были крупные молнии, и я никак не мог найти ту молнию, которая расстегивала весь комбинезон. Только я успел осознать, что, судя по форме, это военный летчик, как увидел, что весь пол вокруг нас в крови.

— У него кровотечение! — крикнул я.

Я понимал, что при такой потере крови он может умереть в любую секунду, но не мог определить, откуда сочится кровь, не стащив с него комбинезон. Схватив огромные ножницы для снятия гипса, я решил разрезать ими ткань и крикнул сестре:

— Четыре пакета крови, первая отрицательная. Живо!

Пациента я спросил:

— Где болит?

— Яже слиша… на адъежижа жа… — ответил он.

Я не разобрал ни слова, но мне показалось, что он говорит по-русски. Заглянув ему в глаза, я четко произнес по-русски:

— Все тихо, товарищ, шведская больница.

Мне не забыть, с каким ужасом он посмотрел на меня, услышав эти слова. Перепуганный до потери сознания, он пытался мне что-то сказать:

— Vavdvfor papratarjenji rysskamememje ej…

Глядя в его полные ужаса глаза, я вдруг понял: это русский летчик-истребитель, сбитый на шведской территории. А это значит, что на нас напал Советский Союз. Началась Третья мировая война! Меня парализовало от страха.

К счастью, в этот момент с обеда вернулась старшая сестра Биргитта. Выхватив у меня ножницы для гипса, она прошипела:

— И думать не смейте! Это противоперегрузочный костюм, он стоит 10 000 шведских крон, не меньше. Его нельзя резать! — А потом добавила: — И сойдите, пожалуйста, со спасательного жилета. Вы стоите на капсуле с краской, которой теперь залит весь пол.