Балкон на Кутузовском - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Рождественская cтр.№ 27

– Почем гуси, гражданин? – спросил у деда Федор Степаныч, легонько оттеснив Лиду.

– Вам, товарищ, для каких целей? – вскинул лохматые брови дедок.

Гуси высунули свои красные клювы из щелей ящика и пытались что-то такое важное сказать, пока еще не начался торг.

– Мне на юбилей, – немного покраснев, ответил товарищ.

– О как… Я думал, на развод. Ну да ничего, дело житейское. Сами выберете или мне поверите?

– Вы уж сами давайте, – вступила Лидка, – я им в глаза смотреть не смогу. Пожирнее да покрупнее, пожалуйста, чтоб гостей накормить.

Дед вздохнул, закряхтел, встал с насеста, с натугой опершись о коленки, грузно, поскрипывая всеми суставами, развернулся и открыл крышку ящика, окинув взглядом своих подопечных. Гуси притихли, не возмущались, не шумели, крыльями не хлопотали, почуяв важность и трагичность момента. Потом он наклонился, подхватил одну из птиц, погладил ее меж крыл и протянул Федор Степанычу.

– Держи, порадуй гостей! – спокойно произнес он, протягивая большую птицу Федор Степанычу. – Полтора рубля.

– А чего это так дорого? В магазине рупь 30! – попытался поторговаться Степаныч.

– Чего ж ты тогда, мил человек, именно ко мне за гусем пришел? – снова спокойно и невозмутимо сказал дед. – Не время сейчас птицу бить, поэтому и нет ее нигде.

Вздохнули, расплатились, запихнули гуся в большую продовольственную сумку, оставив снаружи только голову, и поехали обратно. Гусь в автобусе вдруг заголосил во весь свой гусиный голос, громко, резко, с переливами и человеческими всхлипами. Катька бесстрашно гладила гуся по теплой шелковой голове, и по ее дрожащим губам было понятно, что не одобряет дите эту взрослую прихоть касательно красивой птицы, а дома совершенно расплакалась, и утешить ее оказалось совсем невозможно.

Но самое странное, что и Поля не оценила Лидкин героический марш-бросок на Птичий рынок, не понимая, на кой хрен дочь приперла живую птицу в квартиру:

– Лидка, что за выкрутасы? Что мы с ним будем делать? Зачем нам тут живой гусь?

– Мам, ты же сама хотела к юбилею гуся… В магазинах не было, вот я и купила на Птичьем рынке… – с удивлением замигала Лидка.

– Ты чего сейчас такую морду состряпала? Не понимаю, что это за придурь? Ты мне настоящее мозготрясение устраиваешь! Можно же и курей было запечь, если гуся не достала. Зачем по всей Москве беготню устраивать? Ну ты даешь, мать моя! – Поля грозно, как встарь, зыркнула на Лидку, словно та была ребенком. – И как ты бить птицу собираешься? Это ж надо умеючи, ты что в самом деле?

Полина забывчивость Лидку тогда немного смутила, но оно ж понятно – возраст, вот-вот восемьдесят грянет.

Гусь пожил несколько дней на балконе, привязанный за лапку. Погода позволяла, и теперь Катькино гулянье проходило на балконе с гусем. Она подкладывала под попу подушку и разговаривала с ним, уж это было намного необычнее, чем просто гулять с ребятами во дворе! Имя ему было дано странное – Мишка. Видно, шипел много, вот и получился шипящий Мишка. Гуся кормили, как полагается, Лидка сходила в районную библиотеку и все об этом узнала, поэтому со стола ничего не выбрасывалось, остатки хлеба, овощей, творог, все шло в корм гусю. Катькино задание по содержанию гуся было одним из важных – приносить свежую травку и всякие вкусные витаминные сорнячки.

Но скоро эта прекрасная гусиная жизнь на балконе шестого этажа должна была закончиться. За день до юбилея остро встал вопрос о том, как лишить Мишку жизни.

Ночью, когда Катька заснула, на кухне собрался семейный совет.

– Робочка, ты у нас единственный мужчина, – подняла Лидка жалостливые глаза. – Может, ты попробуешь?

– Лидия Яковлевна, что значит попробуешь? Как вы себе это представляете? А если не получится? Нет, я категорически не могу это сделать! – Роба от негодования сразу закурил, живо представив себе, как он будет пробовать убивать гуся.

– Надо для начала узнать, как умерщвляют гусей, – предложила Алена. – Кто бы мог рассказать? У нас и друзей таких нет.

– Эх, жаль, Федор Степаныч уехал ненадолго… Он бы за милую душу бы помог, хозяйственный. Так, значит, надо позвать Евку! Она врач, она, наверное, это проходила, она точно сможет! – предложила Лида.

– Мать моя, мы в своем уме? Звать педиатра, чтоб убить гуся? Что ты такое, Лидка, выдумала? Ты меня совсем обескуражила этим гусем! Сколько можно! – разнервничалась Поля.

– Да ладно, бабуль, это, кстати, идея! – сказала Алена. – Я уверена, что Ева Марковна не откажет!

На том и порешили. Ева, услышав предложение, усмехнулась, но согласилась.

– Скажите спасибо, что я девчонкой жила у бабушки в деревне, насмотрелась всякого, иначе послала бы вас с вашими начинаниями.

Ева пришла убивать гуся рано, около 7, перед работой, на уверенных щах, словно начинала с этого каждый день и дело это для нее было совершенно будничным. Принесла хирургический скальпель, подставила под ноги самую большую кастрюлю, ловко перевернула птицу, оглушила молотком и мгновенно перерезала яремную вену. Быстро, за несколько секунд. Потом вручила булькающего кровью гуся Лидке и спросила:

– Все, я на работу. Во сколько завтра праздник?

– В 6, – ответила ошарашенная Лидка, следя, чтобы гусиная кровь не залила ноги.

Меню на юбилей наметилось обширное, расстарались все. Робочка достал в Союзе писателей продуктовый заказ – пачку краснодарского риса, макароны высшего сорта, не серые, разваривающиеся, а из твердых сортов муки, еще были гремящие, как домино в коробке, конфеты-ассорти, две золотые копченые скумбрии, забивающие своим ярким запахом все остальные ароматы, три разнокалиберные консервины – бычки в томате, печень трески и крабы, к этому еще пачка печенья курабье и синюшная длинноногая курица, которая цеплялась за всех и вся хищными, почти орлиными когтями. А еще Роберт отстоял очередь сначала в пункт приема стеклотары, куда еле дотащил две пузатые сумки и рюкзак с пустыми и отмытыми от этикеток бутылками, освободив под праздник кучу места в квартире. Бутылки, надо сказать, копились не очень долго – гости в дверь звонили ежевечерне и вино или водку приносили все, а как же. Когда содержимое выливалось в ненасытные утробы, тара отправлялась в долгое плавание по ванне, чтобы за ночь обезличиться. Этикетки нехотя отлипали, скромно падая на дно и образуя там скользкий исторический пласт – размоченный клочок «Фетяски» с ярким, почти детским рисунком собирающей виноград девушки, склеивался с таким же молдавским «Алиготе», белый портвейн «Агдам» ростовского азервинзавода намертво прилипал к желто-зеленой наклейке «Солнцедара», который в народе называли не иначе как «клопомор». Отдельно покоилась, присосавшись к поверхности ванны остатками клея, широкая и внушительная бумажка от сладкой до тошнотворности и непроизносимой до невозможности «Гратиешты». Ну и, соответственно, наклейки от дешевых коньяков и водок, которые отлипали от бутылок, стоило им только завидеть воду. Добавлять Роберту за вино после сдачи всего этого богатства пришлось копейки, и он, опять же выстояв длинную очередь уже в винный отдел продовольственного магазина, купил хороший коньяк «Арарат», пять звездочек, три бутылки водки и портвейн для дам. А специально для Поли – как обычно, бутылочку кагора.