Милосердие смерти. Истории о тех, кто держит руку на нашем пульсе - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Ефременко cтр.№ 20

Страница

Сразу после начала блокады я поговорил с Иваном – рассказал ему о беременности Драганы и попросил его под благовидным предлогом эвакуировать ее на «большую землю» при первом удобном случае. Но случая не представилось. Раненых было много, и Иван не собирался решать проблемы за счет ухудшения помощи раненым. Драгана осталась. Мало того, Иван сказал, что получен приказ на эвакуацию в первую очередь с первой возможной партией раненых меня, Юрика и Ангела. И этот приказ обсуждению не подлежал.

…Медикаменты были на исходе, перевязочный материал уже делали из простыней, наволочек и рубашек. Двадцать восемь раненых, из них двое в коме, на интубационных трубках. И самое страшное, что из этих двадцати восьми при отступлении нам могли помочь – и вообще передвигаться самостоятельно – только трое. Мы несколько суток ждали помощь, но ее не было. Наше расположение уже не было секретом ни для хорватов, ни для мусульман-бошняков.

В шесть утра, под нудный аккомпанемент мелко моросящего дождя, с врачами и медсестрами начали обход нашего полевого госпиталя…

Звуки пулеметных и автоматных очередей, взрывы снарядов разорвали серое утро. Все, наступление. Выстрелы и взрывы неслись со всех сторон и не имели четкой доминации по направлению. Однако ни одного взрыва на территории госпиталя не было.

Мы собрались в штабной палатке. Иван спокойно доложил, что началось деблокирование нашего лагеря со стороны самого лагеря и со стороны сконцентрированных групп извне. Сейчас по намеченному плану, при благоприятном стечении и успешности боевой операции, подойдут шесть грузовиков, приспособленных под транспортировку носилок, – и после загрузки мы поедем в Белград. Иван, усталый и абсолютно спокойный, четко объяснил нам порядок выезда и распределения по машинам:

– В первую машину – раненный в голову, с ним еще трое раненых, доктор Артем и операционная сестра Миряна. Во вторую машину – второй раненный в голову, Юра, Радойка и еще трое раненых. В третью машину – Ангел, Драгана и шесть раненых. В четвертую машину – я, Валерия и еще шесть раненых. В пятую – Любица, три сестры и четыре раненых, в шестую – Гордана, две сестрички и четыре раненых. Начинаем подготовку к эвакуации.

На расставленных козлах установили носилки с ранеными, с эвакуационными карточками, прикрепленными в области груди. Работали, несмотря на пальбу и канонаду, спокойно и ровно.

Примерно через час после начала боя к эвакуационной площадке лихо подъехал БРДМ, и за ним потянулись шесть армейских грузовиков. На погрузку ушло не более десяти минут. Перед посадкой в машины мы все встали вокруг Ивана.

– Коллеги, всем спасибо, – коротко сказал он. – Встретимся на «большой земле». Берегите себя. По машинам.

Я обнял Драгану, затем медленно опустился на колени и нежно поцеловал своего сыночка, глубоко спрятавшегося в ее животе. Ему было уже пятьдесят два дня.

Колонна тронулась. Выстрелы были уже вдали.

«Все, кажется, проскочили», – облегченно подумал я.

Но через десять минут пулеметные очереди разорвали тент нашего грузовика, взрывы, стоны и крики раненых. Наш грузовик, взревев, рванул вперед и помчался на предельной скорости по горной лесной дороге. Я увидел, как сзади полыхает авангардно шедшая впереди нас БРДМ, завалившаяся набок в глубокий кювет. Я видел, что машина Юрика не отстает от нас. А дальше был дым, и более ничего не было видно. Опять какофония выстрелов и взрывов.

Мы, кажется, вырвались, если нас опять не поджидает очередная засада. Через минут тридцать бешеной скачки, сумасшедшей гонки мы остановились.

Подъехала машина номер два, затем машина номер четыре, машина номер шесть.

Я не буду рассказывать о том, что со мной происходило после того, как Иван рассказал, что две наши подбитые машины, третья и пятая, остались на дороге догорать, что им на выручку бросились бойцы из двух шедших в арьергарде грузовиков, что перед эвакуацией все получили приказ не останавливаться и прорываться вперед, что подбитые машины будут защищать бойцы из арьергарда…

Погибли все – и Драгана, и Ангел, и раненые, и бойцы из арьергарда. Живым в плен никто не сдался. Гордана с простреленными ногами взорвала себя гранатой.

Через шесть часов, уже в Белграде, мы сдали своих раненых. Все наши доехавшие были живы. Но был ли жив я? Последние сутки для меня превратились в сон, и сон был страшный. Я просто не мог проснуться.

* * *

И вот, спустя двадцать четыре года я смотрел на Игоря и все пытался вспомнить его. Он, видя мои мучения, улыбнулся краешком губ, и улыбка эта была так чиста и так светла, как будто человек видел сокровенное, и при этом глаза его чуть с прищуром испускали лучики добра и теплоты.

– Артем, дорогой, не мучайтесь. Я был тогда с бородой и постоянно в темных очках. Вы могли видеть меня, когда я сопровождал Радована при приезде к нам в отряд. А при утренних построениях я всегда стоял по правую руку командира или иногда замещая его.

И тут меня пробило. Я все вспомнил. Я еще тогда восхищался красавцем-сербом, с отличной офицерской выправкой и изумительно сидящей формой без опознавательных знаков. Он, с идеальной стрижкой и ухоженной бородой, был запредельно похож на Высоцкого, того Высоцкого, что играл в фильме «Высота». Но я даже представить не мог, что этот «серб», красавец-командир – мой соотечественник. Теперь все стало понятно.

Игорь, верно, не знал о перипетиях моей любовной истории, а если и знал, то меня об этом уж точно ни разу не спросили на родине.

Странно, мы вообще по результатам командировки не писали отчетов, рапортов, ничего. И никто с нами по приезде в Москву, а затем в госпиталь не разговаривал. Просто было исполнено обещание, и мы с Юриком были переведены в Главный госпиталь, в Москву.

– Знаешь, Артем, я рад, что в оставшиеся дни я увидел тебя. Я гордился своими соотечественниками, которые работали, как боги, в нашем госпитале. Я не мог к вам подойти, поговорить с вами, ты знаешь, какая была конспирация. Я знал, что вы вышли третьего сентября живыми. Третьего сентября после вашего отъезда из лагеря я еще два дня держал оборону, а затем мы… – Игорь сделал паузу. – Ну, короче, теперь я здесь. Я уже взрослый мальчик, и так же, как ты, видел и знаю много. А вскоре, надеюсь, узнаю все. Я не ропщу. Значит, так предначертано. Я прожил столько разных жизней, что, поверь, помирать абсолютно не страшно.

Когда я узнал об этом, после обследования спросил доктора: «Сколько мне осталось жить?» Он спокойно ответил: «С химиотерапией – год, без химиотерапии – максимум полгода».

Страница