Черный ферзь - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Савеличев cтр.№ 87

Вокруг них простиралось огромное болото. Если задрать голову, то можно увидеть, что оно окаймлено плотной щеткой леса, похожего отсюда на грязную губку, которой только что оттирали грязь и паутину, – на красно-бурых кронах лежали серые окатыши – то ли туман, поднявшийся из чащобы, то ли осадки болотных миазм.

Ровную гладь трясины с темными проплешинами островков нарушали высоченные деревья, непонятно как укорененные в зыбкой почве. Их огромные кроны походили на шляпки грибов-дымовиков – темно-зеленые, пористые, дышащие множеством серых дымков. По грубой, морщинистой коре, точно сползший со стариковской ноги носок, медленно двигались посверкивающие точки, но как Сворден Ферц не старался, не смог разглядеть их подробнее.

Ужасно парило. Сворден Ферц зачерпнул из болота и плеснул себе на затылок. От горячей воды легче не стало. Он оглянулся и увидел, что мальчишка ползает на коленках, ковыряет грязь и запихивает себе в рот, с удовольствием причмокивая, – зрелище не только неэстетичное, но в крайней степени неприятное, не пробуждавшее никаких родительских инстинктов, которые могли бы заставить Свордена Ферца поднять паршивца за шкирку и отмыть в ближайшей луже.

Превозмогая себя, Сворден Ферц пошел к мальчишке, по пути похлопав по боку отработавшего “стакана” нуль-транспортировки. “Стакан” накренился, в распахнутую дверь втекал бурый поток булькающей жижи, заливая панель управления. О возвращении нечего и думать, если только в здешнем болоте не окажется еще одного нуль-транспортера.

Увидев стоящего над ним Свордена Ферца, мальчишка поднялся и протянул ему комок грязи:

– Вкусно. Попробуй.

По подбородку у него стекали коричневые слюни, и Сворден Ферц на мгновение зажмурился. Невыносимо хотелось отвесить этому грязееду хорошую оплеуху. Или выпороть ремнем. По заднице.

– Я не ем грязь, – сказал он, когда приступ тошноты прошел. – И тебе не надо.

– Вкусно, – повторил мальчишка. – Попробуй, – он разжал пальцы, раскрыв ладошку, на которой лежал неопрятно слепленный комок.

Сворден Ферц поддал по протянутой руке. Комок плюхнулся в воду, мгновенно разойдясь по поверхности кипятка безобразным пятном.

Мальчишка внимательно осмотрел опустевшую ладошку, лизнул ее и всхлипнул.

– Больно.

Странно, но Сворден Ферц не почувствовал ни вины, ни раскаяния. Силы он и впрямь не рассчитал, врезал по руке мальчишки с непонятным для себя ожесточением. От мальчишки исходило нечто, от чего хотелось держаться подальше и, кроме крайней необходимости, к этому не приближаться. Пах он тоже мерзковато – чем-то кислым, словно давно не стиранное исподнее.

– Извини, – сказал Сворден Ферц и счел за благо перейти на дальнюю оконечность островка, где выискал место посуше и уселся, стараясь успокоиться.

Мальчишка, судя по чавканью, вернулся к пожиранию грязи.

Сколько он может сожрать? – подумал Сворден Ферц. Так и заворот кишок недолго получить. Если его не остановить… Вон как чавкает. Уписывает за обе щеки. Жрет. Где-то слышал, как нескольких чудаков завалило в какой-то пещере, так они оттуда выбрались только потому, что сожрали весь завал. Сидели в темноте и жрали землю. Дожрались до того, что спаслись. Был ли у них заворот кишок? Или пожирание земли отличается от пожирания болотной грязи?

Сворден Ферц бросил через плечо быстрый взгляд.

Эстетически – определенно. Тут даже лучше сказать: “уписывать землю за обе щеки” и “жрать грязь”. Никакого сравнения. Вот если бы мальчишка уписывал за обе щеки землю, которой его завалило в пещере, то он, Сворден Ферц, и ухом не повел, и кончиком носа не двинул, потому что уписывать за обе щеки сухую, рассыпчатую субстанцию – одно, а чавкать болотной жижей, брызгающей во все стороны и стекающей по подбородку – совсем-совсем другое…

Но когда кто-то, пусть даже и ошалевший пацаненок, начинает жрать грязь, где наверняка полно жуков, личинок и пиявок, то начинаешь совершенно иначе относится к той истории, где кто-то, и не просто так! а за ради спасения, умял всухомятку землю пополам с камнями. Тут, как говорится, и вопросов не возникает. Жить захочешь и грязь жрать начнешь…

Удар пришелся по голове. Самое странное – Сворден Ферц не смог от него увернуться и повалился набок. Сознания он не потерял, то есть вполне мог продолжать изумленно рассматривать расстилающийся перед ним болотный пейзаж, безуспешно пытаясь ухватить назойливо звенящую в черепной коробке мысль: “Эк, как же меня так угораздило?”

Голые ноги прошлепали вокруг обездвиженного Свордена Ферца, остановились напротив лица, и он, скосив глаза, увидел мальчишку. Назойливо звенящая мысль тут же сменилось другой, не менее назойливой и раздражающей: “Так это он меня?”

Вряд ли можно поверить, что какой-то малолетний грязеед смог столь умело вывести из строя опытного боевика, мастера скрадывания, ниндзя… Конечно, если учитывать, что вышеуказанный мастер сидел на краю болота и считал пролетавших мимо птиц, стараясь отвлечься от мерзопакостного чавканья этого самого малолетнего грязееда, то он, мастер скрадывания, мог… Нет, не мог. Мастер не мог.

Но вот если бы опытный боевик помимо всего прочего еще бы не размышлял на темы эстетического сравнения процессов уписывания за обе щеки земли и пожирания грязи, то…

– Открой рот, – попросил мальчишка. – А то будет плохо.

Сворден Ферц попытался крепче сжать зубы, но ничего не получилось – тело не подчинялось. Удар оказался точно отмеренным, как раз настолько, чтобы превратить его не в кусок неподатливого дерева, а в медузу, выброшенную на берег.

Мальчишка взял Свордена Ферца за подбородок, раскрыл ему рот и запихал внутрь теплый комок грязи, затем заботливо стиснул ему челюсти грязными ладошками, как какому-то паралитику, приговаривая:

– Кушай, кушай, кушай.

Во вкусе не оказалось ничего отвратительного или даже неприятного. Грязь напоминала зачем-то измельченный лимонник, где кисло-сладкая начинка перемешана с поджаристыми ломтиками теста. Если не вспоминать о ее внешнем виде и откуда она взялась, то вполне съедобно.

Сворден Ферц только сейчас понял, насколько он голоден, сделал глоток и в голове внезапно прояснилось. Исчез надоедливый внутренний монолог, затих оглушительный вой, наступила блаженная тишина. Так порой настолько свыкаешься с болью, что перестаешь замечать ее, пока она вдруг не отступает, и тогда наконец-то понимаешь – сколько же сил уходило на то, чтобы сосуществовать с ней в одном теле.

– Тебе лучше? – спросил мальчишка.

Оцепенение неторопливо таяло, начав откуда-то изнутри тела и постепенно расширяясь, подбираясь к кончикам пальцев рук и ног. Наверное, тоже самое испытывает природа после долгой зимы, когда оттаивает почва, раскрываются скованные льдом поры, пропуская наружу горячие, дымящиеся на еще прохладном воздухе ручьи.

У Свордена Ферца возникло странное чувство – внутреннее тепло не остановилось на границе коже, а продолжило свое расширение, и вслед за ним принялось расползаться и его тело – вширь, настежь, как туман. И вот он уже обнимает все болото, хватается полупрозрачными пальцами за стволы деревьев, плывет клочками облаков по поверхности озер, откуда на него смотрят русалки в облепивших их странные фигуры желтых балахонах.