Черный ферзь - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Савеличев cтр.№ 41

Во все стороны простираются мрачные чудеса.

Стальными цветами раскрываются проглоченные дасбуты, окрашивая потоки и сгущения коллоида в безумное разноцветье. Хищные веретена превращаются в вязь фестонов, окаймляющих волны, которые прокатываются по кракену, приходя из одной бесконечности и исчезая в другой.

Величаво двигаются в искусственных течениях дервали, продолжая воображать себя хозяевами океана и не замечая опутывающие их тела щупальца, по которым жизнь могучих тел постепенно вбирается кракеном, оставляя высохшие оболочки.

Распятые тела людей – то ли невообразимое множество истязаемых тел, почерневших от мук, то ли преломление в бесконечности кривых зеркал лишь одного несчастного.

Тощецы копошатся вокруг ям скоплениями червей, вырывая друг у друга обглоданные кости, пока все не замирают, подчиняясь какому-то сигналу, встав на колени, расставив руки и разинув широко рты, готовясь принять пищу из вырастающих в пустоте хоботков.

Копхунд предпочитает трусить слегка впереди, слева и, к тому же, перпендикулярно. Иногда он вообще забирается наверх, вышагивая вниз головой.

– Южные выродки называют нас “оборотнями, что трепещут во тьме и лакают кровь опоздавших к пастбищу”, – сообщает копхунд. – Как бы они назвали вас?

– Что такое оборотень? – копхунд останавливается, поворачивает голову, и Сворден оказывается нос к носу с башковитой тварью.

– Ты любишь прикидываться, – сурово замечает зверь. – Ты всегда любил прикидываться.

– Не понимаю, о чем ты.

В кристальной пустоте вспыхивают лучи, и только теперь становится очевидно как деформирован мир кракена. Многочисленные спирали и складки вложены друг в друга, переходят в друг друга, переплетены друг с другом. Завораживающий беспорядок, в котором ощущается необъяснимая соразмерность. Монокосм, поглотивший весь мир, и сам ставший миром.

– Сильным не надо прятаться во тьме, – говорит копхунд. – Сильный приходит и берет то, что ему надо. Поэтому наш народ всегда на стороне сильных.

В бездне вспыхивают черные молнии, застывают перевернутыми деревьями, образуя непроницаемый лес, который затем корчится истязаемым живым существом, ломается с оглушающим треском. Мучительный звук отдается в голове. Сворден потирает виски.

– Ты не хочешь вспомнить себя, – копхунд скалится. – Ты как улитка спрятан в раковине. Чтобы тебя достать, надо разгрызть раковину.

Нечто мягкое и почти невидимое движется сквозь них. Жутковатое чувство собственной прозрачности. Сворден пытается оттолкнуть червеобразное тело, но руки лишь погружаются в податливую клейковину – не схватить, не разорвать.

Над головой с глухим чпоканьем возникает завихрение. Оно втягивает в коловращение иззубренные обломки молний, скатывает их в комки. Хочется выскочить из-под темного колпака, но он неотступно следует за Сворденом и копхундом.

– Не понимаю о чем толкуешь, пес.

– Слепая, безмозглая улитка, противная на вкус.

Они переступают порог города – скопление геометрических фигур, что непрестанно движутся, складываясь в странные конструкции. Тьма бархатистыми щупальцами охватывает Свордена и выдергивает его по ту сторону бреда…

…В комнате полумрак. Жарко. Мерное тиканье часов. Шум воды в трубах. Тихое дыханье рядом. Еще немного, парочка тик-так, и он встанет. Отбросит влажную от пота простыню, сядет на краешке кровати, потирая виски, с облегчением ощущая, как отвратительная пена полубессонницы, перемешанная с кошмаром, уйдет в дренаж забытья. Он скажет сам себе:

– Хорошо, что это только сон…

Голос прозвучит неожиданно гулко. У порога зашевелится пес, насторожит круглые уши. Перевернется на другой бок женщина. Он проведет по ее плечу рукой, собирая капельки пота.

Он пойдет в ванну, по пути потрепав пса по загривку, встанет под ледяной душ, смывая водой, попахивающей ржавчиной, последние клочки сна, плотно приставшие к коже. Почистит зубы, разглядывая физиономию в мутном зеркальце. Потрет щеки и решит, что бриться сегодня необязательно.

На крохотной кухоньке повторит ежедневный, отработанный до мелочей ритуал. Намелит кофе, скипятит чайник, зальет порошок горячей водой и пару раз доведет на медленном огне до появления пены. Достанет кружку, сядет на стул, пытаясь разглядеть сквозь темноту и дождь пустынную улицу.

Не горит ни одно окно. Можно подумать, не только на этой улице, но и во всем городе не осталось людей. Когда он ей об этом расскажет, она притронется пальчиком к кокетливой родинке около рта.

– Синдром Палле, – улыбнется. – У тебя синдром Палле.

– Кто такой Палле? – спросит он, прихлебывая кофе. Он знает, кто такой Палле, но все равно спрашивает.

– Мальчик, который однажды проснулся и обнаружил, что остался один на свете.

Она сядет к нему на колени, обнимет за плечи, прижмет к груди. Он отставит чашку подальше, чтобы не пролить.

– Мне приснился ужасный сон, – признается она. Она всегда в этом признается.

– Это только сон, – попытается ее успокоить.

Она отстранит его, посмотрит внимательно серыми глазами. Он почувствует, что допустил оплошность.

– Ты даже не спросил, что мне приснилось.

– Не хочу, чтобы ты еще раз вспоминала ужасный сон.

Она возьмет его чашку, сделает большой глоток.

– Горький, – поморщится. – Ты всегда пьешь без сахара.

– Я всегда пью без сахара, – согласится он, втайне надеясь, что про сон она забудет. – Я сделаю тебе с сахаром.

Он попытается встать, но она еще крепче прижмет его к себе. К груди. Запах любимой женщины, вот что он почувствует. Умиротворяющий запах любимой женщины.

Крохотная кухонька позволит ей не вставая с его колен достать из шкафа чашку и сахарницу. Она отольет кофе из его чашки в свою, добавит пару ложек песка.

Внезапно сердце заколотится, на лбу проступит пот. Во рту станет настолько сухо, что он глотнет остатки кофе – плохо сцеженную гущу. Частички молотых зерен заскрипят на зубах.

– Мне приснилось… – она задумается, вновь притронется пальчиком к родинке, как всегда делает, когда подбирает слова, – мне приснилось, что мы с тобой не встретились…

Он фальшиво улыбнется, погладит ее по спине.

– Это всего лишь сон.

– Мне приснилось, что я любила другого человека… Даже нет, не так… Это сложно сказать… Словно я принадлежала ему, как вещь. Очень ценная, но вещь. И я понимала и принимала такое отношение. Я была целиком и полностью его, только его. Вещью. Самой ценной вещью на свете. От макушки до кончиков пальцев ног.

Он почувствует ее дрожь. Взглянет через ее плечо и встретится глазами со псом. Тот встанет в напряженной позе, точно почувствовав приближение опасного чужака, круглые глаза засветятся красным.