Черный ферзь - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Савеличев cтр.№ 174

– Драматургия… Борьба мнений… Поиск истины… – он склонил голову набок, произнося слова точно пробуя на вкус каждый звук. – Знаете, мой ореховоглазый друг, а ведь в чем-то это сборище старых маразматиков право, – он вытянул вперед руку, задвигал пальцами, словно играя на невидимом пианино и извлекая из него в высшей степени насладительные звуки, слышимые, к сожалению, только им самим. – Все эти ваши круги ада с райскими кущами… хм… пожалуй, это даже не смешно. Да, не смешно.

– У вас имеется иная гипотеза, Вайсцан?

Старик прыснул в ладошку.

– С вашего позволения, мой ореховоглазый друг, я предпочитаю более напыщенный титул – Юберменш, если вас не затруднит, гм… А что касается гипотез, то я ведь гипотез не измышляю. Я просто ЗНАЮ. Удивительно как вы сами не дошли до столь тривиального решения неразрешимой задачи.

Сворден Ферц почел свои долгом не обижаться.

– Видите ли, мой ореховоглазый друг, все наши беды (уж позвольте старику и старому маразматику столь безапелляционные обобщения) проистекают из ложного представления о, скажем так, корпускулярности человеческого бытия. В морально-этическом пространстве, исходя из подобного заблуждения, мы можем занимать строго определенное положение, маркируемое столь же определенными координатами добра и зла…

Увидев, что Сворден Ферц приготовился возразить, Юберменш предупреждающе поднял ладонь:

– Знаю, знаю дела и мысли твои, мой ореховоглазый друг. Вы торопитесь указать на тот общеизвестный факт, когда поступки человека невозможно однозначно оценить как плохие или хорошие. Полностью с вами согласен! Но увы, Высокая Теория Прививания не допускает подобного манихейства и дуализма. Одним из ее постулатов как раз и является то, что морально-этическое пространство, вмещающее в себя деяния и мысли личности, маркируется вполне однозначно. И из всех возможных действий вам предписывается выбирать самое доброе…

– Разве не вы сами подобное утверждали?

– Я?! – искренне изумился Юберменш. – Утверждал?! Надеюсь, мой ореховоглазый друг, не огнем и мечом?

– Нет, не огнем и не мечом. Неодолимой силой своего авторитета.

– Надо же, – покачал головой Юберменш, – каково? Неодолимой силой своего авторитета… Ну да ладно, и на старуху имеется своя проруха! Вернемся к человеку, каковой оказывается отнюдь не корпускулой, обреченной на вечные метания между полюсами добра и зла, а волной, покрывающей все пространство возможных состояний души.

– Поясните, – попросил Сворден Ферц.

– Ну, представьте, что вы сидите один в комнате… да, совершенно один. Но ведь при определенном взгляде на вещи данный факт не означает, что одновременно вас нет в других местах – чьих-то воспоминаниях, мыслях, чувствах. Это не значит, что вы не присутствуете где-то еще в виде знаков, записей, фотографий. Вы пронизываете физическое пространство-время, ментальное пространство и вселенную Гуттенберга во множестве точек. Более того, вы оказываете на эти точки реальное воздействие, влияете на поступки других, возможно, даже незнакомых вам людей. И в таком случае – что значит быть нравственным? То, что здесь и сейчас кажется добром, через мгновение оборачивается злом. И наоборот. Но ведь и вас самого нельзя назвать изолированной личностью. Ваши родственники, друзья, знакомые влияют на вас в не меньшей степени, даже не будучи с вами рядом… Человек – волна, а не частица, мой ореховоглазый друг.

– Любопытная гипотеза, – как можно вежливее сказал Сворден Ферц. Излишнюю пафосность изложения он списал на солидный возраст собеседника. Пр-р-роклятая старость…

– Гипотеза? Почему гипотеза? Не гипотеза, мой ореховоглазый друг, а вполне себе реализованная модель устройства социума, который вы можете лицезреть вокруг себя, если оторветесь от созерцания изжеванной вами травинки. И не стоит поминать мою проклятую старость, молодой друг, – добавил он ядовито.

– Лицезреть?

– Дансельрех устроен именно так, – пояснил Юберменш. – Нет никаких кругов ада, злых щелей и райских кущ, предназначенных для разделения козлищ и агнцев. Нет никакой полиции нравов, которая определяет – где предназначено находиться каждому человеку: ферцу ферцево, а свордену – сворденово, так сказать. Волновая мода личности разделяется на соответствующие когерентные пакеты, которые, в свою очередь, привязываются к той или иной пространственной точке Флакша. Свордену – гноище и дасбут, Ферцу – Адмиралтейство и Башня, а Свордену Ферцу – леса, поля и реки под негаснущим мировым светом. Разве это не справедливо? Вот вы здесь и одновременно где-то там, – махнул рукой Юберменш, – уничтожаете материковых выродков, пытаете врагов Дансельреха, пьете чай с полярной клубникой. Живете полнотой вашей личности, не мучая себя проблемами добра и зла, совершая те поступки и проступки, которые в наибольшей степени соответствуют вашим… м-м-м… личностям.

– И это вы называете справедливостью?

– Высшей справедливостью. Зачем кастрировать человека Высокой Теорией Прививания? Обрезать то, что считается пустоцветом, и прививать то, что признается добрыми плодами? Пусть цветут все цветы. А уж по плодам их и обрящете.

Сворден Ферц вновь растянулся на земле. Спорить не хотелось. Пусть так. Пусть высшая справедливость, бог, вандереры, случай устроили здесь все именно так, а не иначе. Пусть. Тем лучше. Значит его совесть чиста. Потому что можно погибнуть, но при этом остаться в живых, ведь из мира исчезла лишь часть тебя. Может, даже – ничтожная и ненужная часть тебя.

И еще… еще есть надежда, что где-то продолжает свое странствие несчастный человек с волосами до плеч… Впрочем, почему несчастный? А если он сам этого захотел? Исчезнуть в мире полудня, но обрести жизнь здесь? Ведь мертвецов не ищут.

Большее, на что они могут рассчитывать, – выяснение обстоятельств их смерти.

Лес заканчивался, а вместе с ним заканчивался мир.

Рефракционное марево прояснилось до кристальной прозрачности, лишая верх синевато-бурой легкомысленности, которая многое время тому назад смутила умы первых баллистиков, посмевших вообразить мир вывернутым наизнанку, умгекеркехертфлакш.

Две половинки землистой полусферы устремлялись навстречу, чтобы соединиться в единое целое замкнутого на себя Флакша. Казалось, верх и низ с такой долгожданной яростью обрушивались друг на друга, что мировая твердь не выдерживала, и ее корчи отпечатывали в земле глубокие складки.

И там, вдалеке, куда с трудом добирался мировой свет, тускло поблескивал золотом огромный шар.

– Шар вселенских желаний, индивид вертикального прогресса, – сказал Навах. – Если человечество все же выберется из своих пещер и устремится в небеса, то, наверное, такими мы станем? Или это мы уже и есть? Разум, создавший этот жуткий безвыходный мир? Нет, нет… Разум, да и сверхразум, чем бы он не являлся, не может творить из ничего. Он пользуется лишь тем, что было создано до него и без него…

Сворден рассматривал шар, и чем внимательнее он это делал, тем больше деталей открывалось ему.