В двух шагах от вечности - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Доронин cтр.№ 32

В общем, их отделение было пестрым, как и весь отряд «Панчо Вилья». Личный состав удачно подобрался такой, что больше половины так или иначе имели до революции опыт обращения с оружием. Хоть и не с боевым, а с гражданским. В остальном отряде от силы человек тридцать имели такой опыт. И мало кто применял оружие по живым людям.

День отгула дал им сам командир – субкоманданте Сильвио Хименес по кличке «Нефтяник». Конечно, он был совсем не углеводородный олигарх, время которых прошло, а обычная «рабочая кость». Максим уважал этого человека, хотя втайне чувствовал что-то вроде трепета, когда тот смотрел на него со своим фирменным прищуром. Те, кто Сильвио не любили, говорили, что командир 2-го отряда – loco. Но в этом слове со значением «безумный» слышался оттенок восхищения удалью, граничащей с жестокостью.

Рихтер знал, что Сильвио лично проводит казни, не обращаясь к ЧК. И пленных «матадоров» с полицейскими, и тех из своих, кто запятнал себя некрасивыми вещами.

У Хименеса на груди было вытатуировано изображение креста, обвитого нитью деревянных четок. Вряд ли он принадлежал к «крузоб» – местному культу «говорящих крестов» из джунглей, который возродился лет двадцать назад. Сильвио говорил, что он добрый католик. Он был вообще не из этих мест, а из Венесуэлы, и крест ему накололи в тюрьме. На бицепсе левой руки было изображение горящего черепа, а на правом – пронзенное ножом сердце. И только недавно Макс заметил, что татуировки на тыльной стороне ладоней Хименеса, когда тот ставил их рядом, гласили: «5.10.2059. No olvidaremos. No perdonaremos. Sangre por sangre».

«Не забудем. Не простим, – догадался Макс еще до того, как „транслятор“ явил ему перевод с испанского. – Кровь за кровь». И, конечно, это было про резню в Гвадалахаре.

Теперь Сильвио выглядел немного иначе, чем в день, когда он их спас. И это была его настоящая внешность, а не маска, наведенная, чтобы обманывать камеры и детекторы. Его отряд, как он сам сказал, часто действовал в тылу врага, поэтому они все привыкли носить личины, иначе нельзя было пройти и шагу.

Когда он выключил последнюю, лицо стало грубее, нос чуть приплюснутым. Волосы приобрели африканскую курчавость. А еще Сильвио снова отрастил усы. Он был метис, а может, в нем смешалась кровь трех рас. Но, в отличие от флегматичных аборигенов-indigenas, Нефтяник был холерик и имел взрывной темперамент.

В прошлом он был… а кем только не был! И охранником, и оператором вилочного погрузчика, и похоронным агентом. Успел посидеть (говорил, что ни за что) в тюрьме Ла Сабанета в городе Маракайбо. Где в среднем обычные заключенные, без связей на воле, выдерживают не больше года. А он выжил целых четыре и не стал инвалидом.

Там, в скученности переполненных камер и адской антисанитарии, с крысами, тараканами и холерой, он впервые узнал о левых идеях. Кто-то передал ему старую читалку с текстами. Ничего более современного не разрешалось. Хотя книг он не любил: «Голова болит от этой мути». Но за время заключения осилил несколько трудов Маркса, Энгельса и кое-что из Ленина. После этого, как он сказал, в его голове многое сдвинулось. Он понял, что просто жить – мало, надо бороться за свободу угнетенных.

Но до революции ему не довелось побороться. Успел обзавестись семьей, остепенился, родились дети. Работал на нефтеперерабатывающем заводе в Каракасе. Но когда «началось» – бросил все и приехал туда, где раздались первые выстрелы борьбы за свободу. А они раздались тут, а не у них, на юге. В этом он не отличался от любого из них. Свою Венесуэлу, где либералы несколько раз поменялись местами с социалистами, но порядка не прибавилось (это были неправильные социалисты, по его мнению), Сильвио оставил без сожалений. Там тоже были, по его словам, «бардак и жопа», но это была «милая родина», куда он хотел после победы вернуться. Однако сейчас там негде было «разгуляться».

В этом он мыслил, как Гаврила. Тот тоже говорил, что не может спать, когда где-то правят угнетатели, поэтому и оставил свой заснеженный край, чтобы воевать там, где находилось слабое звено в буржуйском мире, как ему казалось. Но при этом он свято верил, что и до его родного дома руки у него дойдут.

Сильвио вообще был парень простой, как перекати-поле, и считал, что любые глобальные проблемы решаются с помощью пистолета и пары кулаков.

У него был искусственный глаз – не дешевка, а дорогой, качественный. Настоящий он потерял в огне во время аварии на заводе. А этот был куплен на страховку, профсоюзные взносы и пожертвования благотворительного фонда. Был суд, и владельцу – инвестиционному фонду – пришлось откупиться от него хоть так. Со стороны это заметно не было, но польза для Сильвио в улучшенном зрении была огромная.

Кто-то говорил, что он не особенно умен, но харизма Нефтяника подкупала всех. Он был из тех, кто не боится ни бога, ни черта, и поэтому «вильисты» готовы были пойти за ним хоть в огонь. Даже те, кто в обычной обстановке часто праздновал труса.

И вот они победили. Боевые действия на полуострове прекратились – но и в промежутках между патрулями и облавами для бойцов находилась работа. Иногда их привлекали на заводы. Разбирать завалы в технопарках, которые были подорваны корпами при поспешном бегстве. Интересно, что «корпами» – от слова «корпорация» – называли не любых местных приспешников старого режима, а тех, кто был связан с крупными компаниями. Остальных, вроде чиновников из муниципалитетов, звали просто крысами. А вот бойцов и офицеров Корпуса мира во всем мире, и особенно в нелояльных странах, чаще всего называли палачами и мясниками.

Другие технопарки, которые взорвать не успели, стояли опечатанными, потому что автоматика отказывалась подчиняться тем, кого не узнавала. И читать революционные декреты роботам в цехах или угрожать им разбором на винтики было бесполезно. Большая часть мегафабрик Юкатана – где их было не так уж много, – оказались заминированными или имели другие все еще активные системы безопасности. Все это надо было обезвреживать не один месяц. А пока весь промышленный потенциал сектора был недоступен народу. Естественно, начался дефицит и ропот. И у враждебных сил появились новые поводы для клеветы – как за границей, так и тут, в подполье.

Они вкалывали как проклятые, каждый похудел на несколько килограммов. Маскировали технику – ее у них было немного, в основном легкие танки, и все их надо было сохранить. Помогали обустраивать позиции ПВО и артиллерии. Фейковые, но именно по ним ожидался первый удар. Настоящие средства борьбы с воздушной и орбитальной угрозой были очень мобильны и укрыты так надежно, что рядовым ополченцам из la Milicia и младшему командному составу знать про них было не положено.

Еще рыли окопы, помогали сооружать блокпосты, укрепляли административные здания на случай авианалетов. Много проводили инструктажей и разъяснительной работы. Ходили даже по школам. Такой энтузиазм, как у детей, мало у кого из взрослых можно было найти. Все хотели воевать, и Рихтер почему-то вспомнил времена Крестовых походов.

Потом начали принимать грузы. Каждый день приходили суда – в основном небольшие минибалкеры, но иногда и рыболовецкие сейнеры и яхты. Оружие не растет на деревьях, и кто сказал, что они должны отказываться от помощи? Чьей бы она ни была.