КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Почепцов cтр.№ 36

С одной стороны, перед нами жизнь человека не самого верха власти, но человека, которому удалось добраться туда, в конце концов, поменяв свои взгляды на противоположные, правда, не сменив активности, с которой он проводил в жизнь и те взгляды, и другие.

Жизнь Яковлева четко разделена на два цикла: в одном — он главный пропагандист коммунизма, в другом — его разрушитель. Вероятно, и то, и другое он делал хорошо и от души. Такие люди идут во власть ради единственной цели — получить власти еще больше, все остальное второстепенно.

И одновременно его главный враг — Андропов, который как бы такой же непонятный по своим целям политик. Яковлев говорит: «В нашем сознании еще живет миф о реформаторстве Андропова, его благих намерениях. Я не буду сейчас приводить многочисленные факты, говорящие об обратном. Напомню лишь как он травил этих великих людей, составляющих гордость России».

Эти странности биографий характерны для очень многих «демократов». Кстати, Андропов не очень хорошо отзывался о Яковлеве. Вот Крючков приводит такие слова: «Более того, Шеварднадзе, с которым мы как-то летели в самолете из Кабула, резко отрицательно высказался о Яковлеве. А сам Андропов, будучи уже Генеральным секретарем, вообще назвал Яковлева проходимцем и сказал мне лично: „Что он думает на самом деле, ни черта не поймешь! Неоткровенный человек…”» [8].

Вероятно, это недовольство идет от того, что Андропов пытался возложить на Яковлева как посла в Канаде провал КГБ и последующую высылку сотрудников посольства из Канады. Андропов потребовал его снятия, на что М. Суслов заметил, что не КГБ его в Канаду посылал. Эта защита Суслова сохранила его на посту посла.

Яковлева часто ругают именно за такую «всеядность» — желание быть при власти при любой команде. Например, такое мнение: «Александр Николаевич Яковлев явился человеком номер два в горбачевской команде. Способный и честолюбивый номенклатурщик, он быстро продвигался по партийной карьерной лестнице. В 1958 г. вместе с будущим генералом-чекистом Олегом Калугиным он попал на стажировку в США, в Колумбийский университет (это наводит на мысль о его близости к КГБ уже в то время). В 60-е гг. Яковлев занял видную должность заместителя заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС. На этом посту он демонстрировал твердый догматизм и рвение в борьбе с диссидентами (например, его подпись стоит на подготовительных материалах к процессу Синявского и Даниэля). В ноябре 1972 г. будущий „мистер перестройка” опубликовал статью „Против антиисторизма”, в которой обрушивался на „защитников патриархальщины, проявляющих внеклассовый подход к истории”. Его чрезмерная ортодоксальность показалась неуместной даже ЦК КПСС, и в результате он был отправлен послом в Канаду. Лишившись перспектив карьеры в Кремле, Яковлев затаил обиду. Под влиянием этого настроения, а также близкого знакомства с премьер-министром Трюдо, он меняет свою коммунистическую ортодоксальность на фрондерство. И здесь снова КГБ сыграл роль в его судьбе, велением Андропова вернув его в Москву. Там он включился в команду Горбачева, вошел в Политбюро и снова стал курировать идеологию» [9].

Кстати, не очень понятна и «ссылка» Яковлева в Канаду за одну статью в «Литературной газете», в которой, читая ее сегодняшними глазами, ничего такого и нет. И в принципе о таком наказании мечтали бы многие… Да и он не был даже заведующим отделом, а несколько лет исполняющим обязанности заведующего отделом, то есть его не хотели назначать. Д. Полянский, например, попал на пост посла в Японии после того, как побывал членом Политбюро и министром, то есть он действительно был понижен (см. о нем [10]).

Мнение Л. Млечина, наоборот, усиливает статус статьи, приведшей к «ссылке», видя в ней удар по Пятому управлению: «Яковлев попал в болевую точку сложных взаимоотношений между партийным аппаратом, КГБ и так называемой „русской партией”. К началу семидесятых стали заметны те, кто отвергал не только Октябрьскую, но и Февральскую революцию. Они считали, что 1917 год устроило мировое еврейство, чтобы уничтожить Россию и русскую культуру. С ярыми сталинистами их объединяли ненависть к Западу и евреям, высокомерно-покровительственное отношение к другим народам Советского Союза. По этим настроениям и ударил в своей статье Александр Николаевич Яковлев. Он выражал мнение той части аппарата, которая боялась откровенного национализма, понимая, как опасно поощрять подобные настроения. И правильно: Советский Союз разрушался отнюдь не усилиями либерально настроенных диссидентов. Многонациональное государство подрывали крайние националисты, занимавшие все большие посты в партийно-государственном аппарате. К тому же своей статьей Яковлев вступил в конфронтацию с председателем КГБ Андроповым. К этому времени Юрий Владимирович пришел к выводу, что официальная идеология изжила себя, и советским людям необходимо предложить какую-то альтернативу. КГБ, как пишут историки, осуществил идеологическую операцию по созданию мнимо-оппозиционной националистической альтернативы. Так появилась литература, позаимствованная из эмигрантских и черносотенных источников, где свержение монархии и революция изображались как заговор масонов, ненавидящих Россию. Тем самым было санкционировано распространение в стране националистических и черносотенных настроений. Цель, которую преследовали подчиненные Андропова из 5-го (идеологического) управления КГБ, была достигнута: общество отвлеклось от обсуждения жизненно важных проблем страны и занялось увлекательным делом — выяснением, кто из деятелей нашей истории еврей и масон. Попутно людям втолковывали, что диссидент, либерал, демократ, пацифист, еврей не может быть русским патриотом. Статьей Яковлева Андропов был крайне недоволен. Руководитель отдела пропаганды, руководствуясь государственными интересами, наносил удар по тем, с кем работало 5-е управление КГБ» [11].

Здесь несомненно неверно названа цель внимания КГБ в отношении евреев и масонов в массовом сознании населения. В этот период КГБ реально выделял людей на условное «масонское направление», так что комитет видел какую-то неизвестную нам сегодня реальную опасность.

И снова такой факт из жизни «перестройщика» А, Яковлева: «Первое интервью, которое взял „Огонек” у Бориса Ельцина сделал Александр Радов, который работал в моем отделе. Это был 1988 год, только что Ельцина выгнали из Политбюро и Московского горкома партии, он — оппозиционер, политический изгой. Для советской прессы он был запретной фигурой. И тут такой сенсационный материал. Ну, и „Огонек”, самый смелый и прогрессивный журнал. Это была сенсация, которая бы потрясла всех. Но, к сожалению, это интервью в „Огоньке” так и не вышло. Виталий Алексеевич Коротич, главный редактор журнала, посоветовался в ЦК КПСС и принял решение это интервью не публиковать. Потом он в своих мемуарах писал, что советовался с Александром Николаевичем Яковлевым» [12].

И снова вопросы и вопросы (из беседы Н. Добрюхи с В. Крючковым): «Наводит на размышления деятельность Андропова и в Венгрии. Именно в бытность послом в Будапеште его странная „нерешительность”, если исходить из воспоминаний Крючкова, довела до страшных венгерских событий 1956 года. Загадочно в биографии Андропова и то, что, по сведениям компетентных людей, именно Андропов вернул из небытия Александра Яковлева, скомпрометировавшего себя связями в Колумбийском университете, а затем „неудачно” инициировавшего в „Литературной газете” поднятие „национального вопроса в СССР”. Вопросы вызывают и разговоры о том, что именно андроповскими усилиями в руководство страны был выдвинут Горбачев, оказавшийся главным могильщиком СССР и благодетелем, воссоединившим Германию. Тут нельзя не вспомнить и Берию, этого чудом не состоявшегося первого объединителя двух Германий. По словам Крючкова, Андропов вынашивал какие-то реабилитационные настроения относительно этого до сих пор наводящего ужас человека в пенсне. Нельзя сбрасывать со счетов и слухи о роли Андропова (дыма без огня не бывает!) в вопросах предотвращения внедрения масонов в советское руководство. Сколько я ни расспрашивал Крючкова на этот счет, он, заявляя о крайней опасности масонства для страны, тем не менее распространяться на эту тему категорически не хотел, а на вопрос: „Был ли тот или иной член Политбюро еще и членом масонской ложи?” не отвечал ни „да”, ни „нет”» [13].