Песня учителя - читать онлайн книгу. Автор: Вигдис Йорт cтр.№ 25

Боясь потерять имущество, богачи зовут полицию, хотя полиции больше не существует. Отказаться от привычек нелегко, хотя времена и меняются. Учти это, Лотта Бёк!

От событий пьесы ее отвлек телефонный звонок. Лотта увидела, что звонит дочь, и сняла трубку. Звонила дочь редко и уж никак не в такое время – в Австралии сейчас глубокая ночь. Дочка готова была лопнуть от ярости и вдобавок плакала: бывший муж и его новая пассия, о которой она уже рассказывала Лотте, прислали ей ответ на дипломатичный, написанный Лоттой мейл. В ответе они писали, что собираются пожениться, а так как дети новой пассии – ровесники его детей от дочери Лотты, то и отдыхать они поедут все вместе, и дочке Лотты следует понять, что так будет лучше для всех, особенно для детей, которых он уже предупредил и которые ждут не дождутся этой поездки. Поэтому препятствовать их чудесному плану ее заставляют эгоизм и, возможно, капелька ревности. И все эти гадости он написал эдаким непринужденным и снисходительным тоном, ну просто невыносимо!

Лотта спокойно объяснила дочери, что бояться ей нечего. Бывший пускай себе пишет что ему заблагорассудится, но у них имеется подписанный и заверенный договор, а значит, закон на ее стороне. Лотта с ходу надиктовала дочке короткое письмо, адресованное бывшему мужу, – впрочем, продержавшаяся уже четыре месяца пассия тоже может с ним ознакомиться, – мейл внятный и доходчивый, где в нескольких строчках объяснялось, что бывший муж – недальновидный придурок и лучше ему пойти и хорошенько выспаться, причем желательно вместе с новой пассией!

Проговорили они целый час, но когда прощались, настроение у дочери заметно улучшилось, и Лотта чувствовала себя полезной.

Окрыленная, она вернулась к «Кавказскому меловому кругу».

Груше решает добраться до брата, у которого хозяйство по другую сторону ущелья, но ее останавливают – мостик хрупкий, встанешь на него, и он обрушится.

Груше настаивает: «За мной гонятся латники. Мне нужно на ту сторону, я должна дойти до брата!»

«Должна? – переспрашивают ее. – Что значит должна? Удастся ли тебе то, что ты должна?»

Вот она, самая суть. «Удастся ли нам то, что мы должны? А вдруг не удастся?» Ведь если не получится осуществить то, что должен, то какая разница, должен ты был или нет? Если эти сомнения обоснованы, то пьесы Брехта, в том числе и «Кавказский меловой круг», за который она сейчас хватается в надежде, что эта пьеса окажется более жизнеутверждающей, чем «Добрый человек из Сычуани» и «Мамаша Кураж», проникнуты глубоким пессимизмом, и если она, Лотта, хочет говорить со студентами честно, то скрывать этот пессимизм нельзя, как бы тяжело студентам ни было. Но пьеса на этом не заканчивается. Брехт продолжает рассказ. Конечно, говоря, что Груше должна, Брехт лишь хочет показать, что подобные фигуры речи, представления о том, что мы должны, связывают нас и мешают видеть другие возможности. Ну да, разумеется!

Ей нужно научиться видеть. Это как искать грибы в лесу, – пробормотала она. Высматривая белые, обычные рыжие лисички и ежовики, Лотта порой несколько раз проходила мимо целой колонии лисичек трубчатых, не замечая их, и лишь на обратном пути, не найдя ни рыжих лисичек, ни боровиков, ни ежовиков, она, расстроенная, смотрела вокруг совершенно другим взглядом, и тогда в глаза ей бросалась семейка трубчатых лисичек, будто рассыпанных среди кустиков черники, которые она уже успела прочесать.

Да, об этом можно рассказать студентам, вдохнуть в них оптимизм, потому что они тоже наверняка живут в плену ошибочных представлений о том, как они должны поступать, и представления эти мешают им видеть другие возможности.

Лотта жадно вчитывалась в текст и вскоре, к своей великой радости, поняла, что для тех, кто хорошо себя вел, заканчивается все тоже хорошо.

Поскорее бы поделиться этим открытием со студентами! На этот раз с драматизмом она постарается не перебарщивать, если уж даже Таге Баст считает, что она перегибает палку. В свое оправдание Лотте захотелось сказать, что пробудить в студентах интерес к идеологическим драмам – таким как «Добрый человек из Сычуани» и «Мамаша Кураж», не стараясь при этом слегка очеловечить героев, бывает крайне сложно. Но в «Кавказском меловом круге», к счастью, множество добрых и жизнеутверждающих сцен, и Лотта намеревалась разобрать на лекции несколько таких эпизодов – это подбодрит студентов. К каким именно словам – принялась вспоминать Лотта – она прибегла, когда ей удалось успокоить и подбодрить дочь, в начале разговора расстроенную и обозленную? Возможно, это ей удалось, потому что она воспринимала ситуацию серьезно, однако при этом позволяла себе шутки и иронию. Припоминая ту беседу с дочерью, Лотта вспомнила, что дочка рассмеялась после того, как Лотта назвала ее бывшего мужа ватным членом. Дочь сразу же рассказала об одном случае, когда бывший и правда повел себя как ватный член. Тогда Лотта, уцепившись за эту историю, добавила еще несколько сочных комментариев. Мысли и слова Лотты подпитывались рассказом дочери. Может, ее лекции чересчур серьезные и в них слишком мало шуток и дурачеств? Но ведь нельзя шутить лишь ради смеха. Ладно, она попытается вовлечь студентов в беседу, так чтобы они поделились собственным опытом, и, может статься, усилия ее даром не пройдут, ведь пьеса, которую они будут разбирать, мало того что легкая и веселая, но еще и проникнута оптимизмом.

На следующее утро она встала пораньше, села в машину и, доехав до Маридалена, направилась к камню и елочке – подзарядиться силами. Лотта лежала возле камня и елки, ощущая их безмолвное присутствие, надолго погрузившись в свою внутреннюю, бессловесную сущность и наслаждаясь этим. Ей было хорошо, потому что так она отдыхала, а еще потому, что когда слова возвращались, ей становилось легче произнести их, и радость оттого, что мысли двигались в самых разных направлениях, росла. В такие минуты Лотте удавалось сформулировать то, что прежде не получалось, и какое же удовлетворение охватывало ее тогда! Да ведь именно это я и чувствую! Именно это и думаю! Подобное удовлетворение она испытывала, обсуждая с кем-нибудь что-то важное и запутанное, когда ее собеседник говорил нечто, что неожиданно выводило ее из лабиринта размышлений. Как в тот раз, когда она по уши влюбилась в женатого мужчину, который назначил ей свидание в гостиничном номере, а под утро с улыбкой ушел восвояси, оставив Лотту лежать там одну, словно в могиле. Тогда ее подружка сказала: «Мы не в игрушки играем». Как же Лотте сразу полегчало!

Хотя выражение это повторяют довольно часто, сама ситуация предстала вдруг в новом свете. Ее мужчина играл в игрушки. А она нет. Впрочем, подобного чувства она уже давно не испытывала.

Лотта медленно открыла глаза и увидела зайца. Навострив уши, он стоял посреди луга, и Лотта не осмеливалась моргнуть, боялась, что моргнет и спугнет зайца. Повреждена ли у него лапа? Нет, непонятно. Заяц долго стоял неподвижно и смотрел на нее, а потом все-таки прыгнул, но не от страха. Заднюю лапу он чуть подволакивал, однако уже не так сильно. «Доверие – вот что нужно», – подумала Лотта.

Вернувшись в город, Лотта заехала домой захватить кое-какие вещи и поехала в Академию, где сделала копии двух сцен и песни, которой завершалась пьеса. Хотя план лекции у нее был, покорно следовать ему она не собиралась – лучше сымпровизирует. На самом же деле Лотта боялась, что вообще никто не придет. Надо будет внимательнее следить за ними, стараться уловить в них то, о чем они сами лишь догадываются, чтобы потом растолковать им это. Мы не в игрушки играем. Таге Баст стоял возле двери с включенной камерой в руках. Впрочем, Лотте это было, что называется, до лампочки. Ее занимали вещи поважнее его фильма.