Не надо, дядя Андрей! - читать онлайн книгу. Автор: Марта Зверева cтр.№ 10

Я вспомнила про винный шкафчик и залезла в него. Ничего не понимаю в дорогом алкоголе, но решила ориентироваться на год, написанный на бутылке. Выгребла оттуда вино и виски, где было не меньше двадцати лет выдержки и тоже спрятала у себя в спальне. Заодно будет чем напиться.

Одну бутылку вина, моего года рождения, я даже открыла и глотнула прямо из горла. Интересно же, что в нем находят!

Но оно на вкус было такой же кислятиной, что и все это сухое красное, что я раньше пробовала. Такой облом. Хотелось-то божественного нектара. Но выливать было обидно, поэтому я пошла прямо с бутылкой по комнатам.

Как я могу ему еще отомстить?

Всякую ерунду типа измазать ручки дверей отмела сразу.

Детский сад. А что не детский?

Я подошла к окну, открывающему вид на задний двор. Подсвеченный голубым бассейн сиял в ночи как огромный драгоценный камень и манил к себе.

В бассейн, что ли, ему нассать?

Подогретой алкоголем, мне эта идея показалась просто блестящей.

Как была, в тех шмотках, в которых собиралась по магазинам и потом рыдала на полу, я спустилась вниз. Интересно, зачем оставлять на ночь подсветку? Электричество же жрет.

У богатых свои причуды?

Кстати, к вину я притерпелась, и оно перестало мне казаться мерзкой кислятиной. У него не было отвратительного послевкусия как у всех тех вин, что я пила. Вроде как скучноватый такой вкус, но без гадкого алкогольного запаха. Как сок, только несладкий.

А запах вообще прекрасный, совсем не винный.

Надо будет поискать у него еще такую же бутылку.

Ночная прохлада заставила меня поморщиться, но каждый новый глоток вина все больше разогревал кровь. Я посидела на краю шезлонга, глотая вино из горлышка, но потом поняла, что я ж не мужик, с берега ссать будет неудобно. И присаживаться как-то глупо.

И вообще сначала я поплаваю, а вот как буду выходить, тогда и…

Только ведь купальник мы так и не купили… А за футболкой идти наверх обломно.

Я постояла, глядя в сияющую голубизну и тут до меня дошло!

Ночь же, зачем мне купальник, все равно никого нет.

Ни дурацкого этого дяди, ни его гостей и пациентов. Никто ничего не скажет, если я просто разденусь догола и так поплаваю!

Я скинула одежду прямо на месте и, оставив бутылку на берегу, нырнула в бассейн в чем мать родила.

Прохладная нежная вода приняла меня в свои объятия и качнула, успокаивая и утишая жгучую боль в груди. Почему бедным недоступно такое удовольствие? Я бы плавала каждый раз, когда мне грустно и не приходилось бы бухать, курить и орать на маму.

Но хренов опекун и мудак оставил это все себе, как все они, богатенькие уродцы.

Я лениво потянулась за оставленной на краю бутылкой, выпила несколько глубоких глотков и раскинулась, позволяя воде поддерживать и качать меня, омывать со всей нежностью и спокойствием.

Может быть, она подаст мне идею, как же отомстить дяде Андрею…

1.

Быть мудаком и бить маленьких девочек. Причем не тогда, когда они об этом просят, а когда они бесят. Это я, сука, молодец. Это я хорошо придумал.

Впрочем, быть мудаком мне всегда нравилось. Все то, что женщины называли мудацким поведением, было просто моей нормальной жизнью, не подстроенной ни под какую капризную бабу. Жизнью в свое удовольствие с соблюдением своих интересов. Я надеялся так и дотянуть до глубокой старости, а когда хуй перестанет стоять, а шлюхи спать даже за деньги, тогда найму сиделку, на которую заработаю, не тратя бабло на хлам в виде шуб и колечек с бриллиантами.

Но Лиза не посторонняя баба. И вообще не моя баба.

Она еще ребенок, несмотря на развитые формы и паспортное совершеннолетие. Даже если ей самой кажется иначе. Даже если окружающим кажется иначе и тем парням, с которыми она, по словам брата, зависала вечерами.

Я старшее ее больше чем в два раза и умнее должен быть вдвое.

Но терпения мне с рождения не отсыпали…

Я метался по спальне как дикий зверь, останавливаясь и прислушиваясь к ее завываниям за дверью ее комнаты. И мои мысли метались тоже: от злобного «мелкая сучка сама напросилась» до «охуеть, герой, бьешь женщин и детей». К сожалению, когда я вспоминал ее заплаканное личико, они сворачивали на боковую дорогу, ведущую в ад. Но я отгонял от себя те картинки, которые мне рисовало воображение. Моей воли на это хватало.

Но я и не подозревал, что подстава будет ждать меня там, где воля кончается.

Глубоко за полночь я наконец отправился спать, так и не решив ничего с мелкой заразой.

И едва я смежил веки, как во сне мне явилась Лиза.

Все было ровно так, как в реальности: мой кабинет, голубая форма, опрокинутое кресло и две женщины.

Только в кресле лежала не Анжелка. Я думал там она и направлял член в распахнутые губы, но поднимал глаза и видел, что она стоит в дверях и смотрит с ужасом в район моего паха. Я тоже смотрел туда и видел, как головка члена вместо разверстых блядских губищ Королевой тыкается изнутри в нежную розовую щечку Лизы. Слезы текут у нее из глаз, смазывая тушь, но она обнимает своими пухлыми губками мой перевитый венами ствол и старается взять его поглубже. Моя рука лежит на ее затылке и я непроизвольно толкаюсь глубже, в горло. И она забирает член, заглатывает его, хотя спазмы в ее горле показывают как ей это нелегко.

И что-то орет от двери Анжелка, а я, сука, никак не могу остановиться, потому что этот маленький нежный ротик охуенен чуть более чем полностью и такого минета мне не делали никогда.

И я начинаю толкаться в горло Лизы глубже и сильнее, слезы ее капают на мой член и это ниибически заводит все сильнее и сильнее.

Я вижу, как она раздвигает ноги, и ее пальчики ложатся на блестящую плоть. Это чуть не взрывает меня, я рычу и похлопываю ее по щеке, сжимаю ладонь на тонком горле и чувствую, как внутри поршнем ходит мой член.

Подводит меня то, что я так хочу увидеть свою сперму у нее на лице, что я пережимаю яйца и тяну член изо рта у малышки, чтобы кончить снаружи… и просыпаюсь от того, что сдавливаю их в реальности.

Сука, сука, сука. Чуть не кончил, дроча на свою названную племянницу!

И самое паршивое, что все еще стоит и тянет забить на все, сжать пальцами ствол, пряча в ладонь залупу и толкнуться в нее, представляя, что это рот Лизы.

Заплаканной несчастной сиротки Лизы, которой я только что врезал по морде.

При мысли об этом меня аж выгнуло на постели.

Я откинул одеяло и встал.

Дыхание было как у шестидесятилетнего бегуна.

Хуй стоял как у двадцатилетнего тестостеронового пацана.