Прелестные наездницы - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 37

Позже пришли боль, гнев и даже ненависть. Ему трудно было примириться с мыслью, что кто-то мог так жестоко обидеть его.

Он всегда помнил ее, и у него никогда не возникало желания жениться на ком-нибудь другом. У него были десятки женщин; они любили его и, возможно, потому, что он был равнодушен к ним, прилагали еще больше усилий, чтобы покорить его.

Всегда, даже в самые интимные часы, присутствовало нечто, заставлявшее их понять, что он не стал их пленником, не полностью им подчинился.

– Почему ты всегда будто бы стоишь в стороне, наблюдая за самим собой? – спросила его как-то раз одна женщина, когда они лежали рядом в темноте и лишь нежные языки затухающего пламени в камине слегка освещали комнату.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – ответила она. – Ты всегда где-то в стороне, поодаль, никогда по-настоящему не бываешь со мной.

Он прекрасно понимал, что она имеет в виду, и, хотя она безумно любила его, да и он был немало увлечен ею, она стала одной из тех, кого он оставил с разбитым сердцем.

Он ничего не мог с этим поделать, было в нем что-то такое, из-за чего он презирал и почти ненавидел женщину, когда держал ее в своих объятиях. Будто какая-то часть его мозга насмешливо говорила ему: «Этой любви недостаточно. И никогда не будет достаточно. Ты никогда и ни с кем не будешь счастлив».

Сейчас он спросил себя, возможно ли вообще, что он найдет такую прекрасную женщину, рядом с которой его сможет удержать сила их любви.

При мысли об этом он рассмеялся, поставил свой нетронутый стакан бренди на стол, отвернулся от красоты сада, причинявшей ему лишь боль, и пошел в свою спальню.

Кандида слышала, как он поднимался, потому что ее комната находилась рядом с верхней площадкой главной лестницы. Кандида лежала, возбужденная и взволнованная, на большой кровати с пологом на четырех столбиках, на которой, по словам одной из горничных, когда-то спала королева. Она думала о Пегасе, но, услышав шаги лорда Манвилла, стала думать о нем.

«Сегодня вечером он был довольно мил, – сказала она себе. – И не так грозен, как обычно. Такое впечатление, что он пытается быть добрым – как к Адриану, так и ко мне, – но что-то мешает ему».

Она задумалась о том, что это может быть, и пришла к выводу, что это, должно быть, женщина. Она причинила ему боль… Кандида чувствовала, что стоит на верном пути.

Он был похож на коня, с которым жестоко обошлись и который не забыл этого. Он чем-то напоминал Пегаса – такой же большой, сильный и красивый и в то же время жаждущий любви.

«Может быть… мне удастся… заставить его забыть… о том, что он пережил», – засыпая, подумала она.

В снах, которые она увидела этой ночью, Пегас и лорд Манвилл были неотделимы друг от друга.

Слева от Кандиды ехал лорд Манвилл, справа – Адриан. У Кандиды мелькнула мысль, что она никогда не чувствовала себя такой счастливой. На лицо ей падали теплые солнечные лучи, а красота Манвилл-парка приводила в трепет. После трех дней, прожитых здесь, она всей душой полюбила это место.

Здесь, думала Кандида, были свобода и веселье, которые она не переставала ощущать после того самого первого вечера, когда они играли в детские игры после ужина. Лорд Манвилл перестал казаться отчужденным, больше не внушал ей страха, и даже цинизм его куда-то пропал.

Да и не только лорда Манвилла она перестала бояться. Огромная армия слуг, работавших в этом большом доме, состояла, как оказалось, из людей, с которыми она могла разговаривать так же легко и непринужденно, как и со старым Недом.

Миссис Хьюсон довольно скоро перестала смотреть на Кандиду с неодобрением, и та уже знала все о племяннице, болевшей туберкулезом, и сестре, служившей экономкой у герцогини Нортоу.

Кандида узнала, что у дворецкого Бейтмана, похожего на архиепископа, были ревматические боли в правой ноге, когда ветер дул с востока, и что у Тома, младшего буфетчика, постоянно ныли зубы.

В это утро, одевшись и с приятным возбуждением вспомнив, что сразу же после завтрака они поедут на прогулку по парку, Кандида подумала о том, как ей повезло, что она нашла столько друзей в Манвилл-парке и что теперь испытывает чувство, будто и сама является частью всего этого.

Днем раньше они втроем объездили множество ферм в поместье, и она была ошеломлена при виде огромных кухонь, где с дубовых стропил свисали свиные окорока и копченые грудинки.

Она заметила, как непринужденно лорд Манвилл садился за стол, когда подавались чай, свежеиспеченный хлеб, яйца и ломтики ветчины, которую заготавливали жены фермеров, консервируя по собственным рецептам, причем каждая считала, что ее рецепт лучше, чем у соседки.

Кандида вслушивалась в разговоры лорда Манвилла с арендаторами и понимала, что они не только уважают его как землевладельца-арендодателя, но и испытывают к нему чувство почти что восхищения. Один фермер сказал ей, когда они уходили:

– Его светлость – не только благородный дворянин, но и просто замечательный и порядочный человек.

Кандида тоже чувствовала в себе растущее восхищение лордом Манвиллом, которому будто шлея под хвост попала: он вставал на дыбы, норовисто взбрыкивал и даже пытался вдруг ни с того ни с сего пускаться галопом. Надо было быть сильным человеком и очень опытным наездником, чтобы сдерживать Грома в то утро.

Кандида никогда еще не видела, чтобы кто-нибудь сидел на лошади лучше, чем лорд Манвилл: казалось, всадник и конь представляют собой единое целое.

Адриан по большей части пребывал в молчании, и Кандида догадывалась, что в нем зреют новые поэтические идеи. Это она помогла ему обнаружить его собственный стиль, и поэма, которую он прочитал ей прошлым вечером, прежде чем лорд Манвилл спустился к ужину, была так хороша, что Кандида чувствовала: даже отец похвалил бы ее.

– Это просто великолепно! – воскликнула она. – Лучшее из того, что вы написали!

Он слегка покраснел от ее похвалы, но выражение его лица тут же изменилось, когда она добавила:

– Почему бы вам не показать ее вашему опекуну?

– Нет-нет, – быстро ответил он. – Его светлость не одобрит этого: я никогда еще не видел его в таком хорошем расположении духа, и мне не хотелось бы портить его.

Когда лорд Манвилл вошел в комнату, Адриан быстро спрятал поэму во внутренний карман своего пиджака и предостерегающе взглянул на Кандиду, как бы еще раз прося не выдавать его секрет.

Она успокаивающе улыбнулась ему, и лорд Манвилл, подходя к ним, снова с раздражением задал себе вопрос: что же они от него скрывают?

Но сегодня он уже не думал об этом и искренне смеялся над каким-то шутливым замечанием Кандиды, когда они возвращались домой.