Весна народов. Русские и украинцы между Булгаковым и Петлюрой - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Беляков cтр.№ 119

В Киеве тем временем собрали съезд (конгресс) Всеукраинского союза хлеборобов. Этот союз появился еще в мае 1917-го и объединял сельских хозяев, землевладельцев главным образом Восточной Украины. Весной 1918-го Союз хлеборобов был легальной оппозицией Центральной раде.

Из воспоминаний генерала Владимира Мустафина: «Ораторы в зипунах были более красноречивы, чем их лидеры, крупные помещики и земцы, речи их дышали глубоким народным разумом, наблюдательностью, которая присуща деловитому крестьянину, ясно умеющему оценить не только интересы своего личного хозяйства, но даже и ту политическую обстановку, которая может хорошо или дурно влиять на преуспеяние этого хозяйства. Революция также еще многому научила. Полные юмора, метких словечек и особой “хохлацкой хитрецы”, поднимавшиеся до искреннего пафоса речи хлеборобов вызывали бурные аплодисменты. Ораторы в один голос говорили, что государству нужна сильная единоличная власть, нужна голова, диктатор» ^[1076].

В нужный момент и появился генерал Скоропадский. 6000 хлеборобов (по другим данным – 7000), представители 108 уездов Киевской, Подольской, Волынской, Харьковской, Полтавской, Черниговской, Екатеринославской, Херсонской, Таврической губерний, устроили ему овацию. Считалось, что они представляют если не всю Украину, то семь или восемь миллионов украинских хлеборобов ^[1077].

Правда, сохранилось свидетельство, что далеко не все эти хлеборобы были хлеборобами, далеко не все украинцы – украинцами. По словам кадета В.М.Левитского, к одному русскому офицеру «приехал бывший член Государственной Думы Гижицкий, вынул из кармана 5000 рублей и заявил: “Наберите 30 человек «для дела». Пока пусть только ежедневно являются в назначенное вами место. Опоздавших исключайте. Платите по 15 рублей в день и выдайте 100 рублей единовременно”. Желающих нашлось сколько угодно. Отбою не было. <…> Через несколько дней им объявили, что их приведут в цирк, где они по данному знаку должны кричать: “Гетмана нам треба! Гетмана!”» ^[1078]

Но сам Левитский при этом разговоре, как видно, не присутствовал, а значит, пересказывал слухи, что циркулировали по русскому Киеву. Считать это невероятным нельзя, но и безоговорочно верить слуху столетней давности не стоит. Неясно, о каком именно Гижицком здесь идет речь. Депутатом Государственной думы был Александр Степанович Гижицкий, а участие в перевороте обычно приписывают Михаилу Львовичу Гижицкому.

Украинские республиканцы, сторонники Рады, относились к съезду хлеборобов с не меньшим презрением. Павло Христюк писал, что до самого переворота Украинская демократическо-хлеборобская партия, организовавшая съезд, была только «группой кулаков Лубенского уезда» ^[1079].

Версия о подтасовке голосов, об инсценировке была чрезвычайно распространена. При этом чем дальше от места событий жил человек, тем больше он был в ней уверен. Барон Роман Будберг ничего не знал о подготовке переворота и вообще жил тогда в Харькове, однако не сомневался, что съезд хлеборобов – пошлая инсценировка: «На нас, харьковских обитателей, вся эта история произвела впечатление какой-то оперетки, но всем нам было ясно, что сделано это было не хлеборобами и не украинцами, а было инсценировано: рука немцев была слишком видна» ^[1080].

Будберг, бесспорно, прав в одном: немецкая рука там была. Если б не было в Киеве немцев, сторонники Рады могли бы легко расправиться с безоружными делегатами. В распоряжении Скоропадского практически не было войск. Однако немцы предусмотрительно разоружили обе синежупанные дивизии, которые были настроены в пользу Рады. Сечевые стрельцы оставались в городе, но помешать немцам не посмели.

Правда, немцы не были единодушны по украинскому вопросу. Так, Филипп Шейдеман, лидер социал-демократической фракции в рейхстаге, был сторонником Рады и считал, что ее отстранение будет на руку большевикам. Но реального влияния на украинские дела он оказать не мог. Судьбой Рады распоряжалось военное руководство. Эйхгорн согласовал вопрос о смене власти в Киеве с Людендорфом. Последний предельно точно назвал причины, толкнувшие немцев к перевороту: «…юное украинское правительство оказалось не в состоянии успокоить страну и поставлять нам хлеб» ^[1081].

Гофман, признанный специалист в русских и украинских делах, также одобрил переворот ^[1082]. Сторонником переворота был и германский посол барон Мумм.

Новый глава нового государства, пообещав со временем созвать сейм, отменил Учредительное собрание. Скоропадский опасался, что сторонники Рады и учредилки устроят в городе беспорядки, поэтому приказал арестовать главу оргкомитета Учредительного собрания Швеца. Но никаких беспорядков не было. Учредилку не разогнали, как это сделали большевики в Петрограде, ей просто не дали собраться. Так что и гетман, и германцы могли быть довольны.

Не предусмотрели немцы только одного. Конгресс хлеборобов собрали в помещении цирка Крутикова на Николаевской улице. Здание, очевидно, выбрали из-за слишком большого количества делегатов. Где еще можно было разместить такую толпу? Разве что на площади. Вот и выбрали здание цирка, в то время одного из крупнейших в Европе.

Еще недавно в цирке зрителей веселили ученые обезьяны, что катались на роликах, на велосипедах и обедали за столом, пользуясь салфеткой и столовыми приборами. Клоун-дрессировщик Владимир Дуров показывал публике слона-парикмахера и ежей-артиллеристов. Велосипедисты знаменитого в те времена Шарля Нуазетти поражали воображение аттракционом «Круг смерти». Легендарный малороссийский силач, шестикратный чемпион мира Иван Поддубный именно в Киеве отрастил свои знаменитые козацкие усы и освоил французскую борьбу. Немногим уступал Поддубному волжский богатырь Иван Заикин, не только знаменитый борец, но и один из первых русских авиаторов. Эстонец Георг Лурих поднимал коня вместе со всадником и удерживал на своих плечах помост, на котором играл оркестр в десять музыкантов.

Словом, цирк был местом, хорошо известным всякому киевлянину. И вот в этом цирке появился новый правитель Украины. Зародилась новая власть, даже новое украинское государство. И весь Киев, а потом и вся Украина узнали: историческое событие случилось в цирке, и сделанного не воротишь. Хотя участники съезда направились затем на Софийскую площадь, где состоялся торжественный молебен, а гетмана, будто царя, помазал архиепископ Никодим, впечатления это не исправило. Пройдет много лет, но при словах об Украинской державе гетмана Скоропадского будут непременно припоминать этот цирк да еще оперетку.