Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Рейнольдс cтр.№ 9

Вот что по-настоящему радикальное и провокационное несёт в себе ностальгия — недовольство настоящим — настоящим, возникшим как следствие индустриальной революции, урбанизации и капитализма. С приходом новой эпохи жизнь стала концентрироваться в шаговой доступности от заводов и офисов (отчасти это относится и к школам — кузницам кадров для всё тех же индустриальных институтов) и всё меньше зависеть от природных циклов вроде смены дня и ночи или времён года.

РЕТРОМАНИЯ

Отчасти ностальгия относится и к тем временам, когда время ещё не было существенной частью сознания — к бесконечно долгому настоящему раннего детства. То же самое можно сказать и про любые эпохи человеческой истории, как, например, викторианское очарование Средневековьем, которое можно назвать аналогом детства в человеческой истории. В своей книге «The Future of Nostalgia» писательница Светлана Бойм рассуждает о том, как можно испытывать ностальгические чувства о «доностальгическом» состоянии бытия. В действительности когда я, вспоминая, с тоской обращаюсь к самым счастливым моментам своей жизни, будь то детство, любовь или участие в современных музыкальных движениях (когда я был подростком — это был постпанк, на пороге тридцатилетия — зарождение рейв-движения), в такие моменты я всегда поглощён настоящим. В контексте поп-культуры ностальгия становится

ные тела политических режимов могут быть оживлены и введены в строй. Мечтательная ностальгия, наоборот, рождается из понимания того, что прошлое безвозвратно потеряно — время нанесло ему смертельную рану. Её средство - страдание, добровольное принятие муки, наградой за которую могут стать едва уловимые моменты, когда мир вокруг вдруг становится прежним.

В контексте поп-культуры Моррисси можно считать главным протагонистом мечтательной ностальгии (хотя Рэй Дэвис тесно конкурирует с ним на этом поприще со своими «Waterloo Sunset» и «The Kinks Are the Village Green Preservation Society»). Будь то период The Smiths или сольной карьеры, Моррисси всегда тоскует по месту и времени (Манчестер шестидесятых и семидесятых), в которых ему не довелось побывать. Правда, иногда Моррисси находится одной ногой в опасной зоне рекон-струкционной ностальгии со своими неоднозначными публичными заявлениями (когда, например, во время рок-фестиваля он завернулся в английский флаг), реакционными песнями («The National Front Disco») и неосторожными репликами в интервью (в 2007 году он сказал NME, что Англия сегодня едва ли похожа на страну, в которой он вырос, и немалая вина за это лежит на иммигрантах).

Зб

действительно интересным явлением тогда, когда ощущается восхищение повседневностью тех времён, в которых ты, на самом деле никогда не жил. Панк и рок-н-ролл пятидесятых несли в себе это ощущение, но у свингующих шестидесятых его не было. По иронии судьбы, именно отсутствие каких-либо признаков ностальгии и возрождения стало основной причиной того, что шестидесятые — главный источник вдохновения последних лет. Частично шарм этого периода человеческой истории состоит во всепоглощающем желании наслаждаться сегодняшним днём. В конечном счёте это было десятилетие, чей лозунг был «здесь и сейчас».

Во второй половине двадцатого столетия ностальгия всё больше проникала в поп-культуру. Выражая себя через «возрождения», ''golden-oldie’ шоу на радиостанциях, переиздания и тому подобные атрибуты. Однако и поп-культура активно взывала к ней через артефакты масскульта: полузабытых знаменитостей и винтажные телешоу, причудливые рекламы и танцевальные движения, дремучие мелодии и подзабытый сленг.

Фред Дэвис в своей монографии 1979 года «Yearning for Yesterday: A Sociology of Nostalgia» отметил, что эпигонский масскульт очень быстро вытеснил политические события, например войны и выборы, из ранга фундаментальных для памяти целых поколений. Так, для тех, кто вырос в тридцатые, нежные воспоминания связаны в первую очередь с комедийными радиошоу и живыми музыкальными трансляциями, в то же время для тех, кто вырос в шестидесятые и семидесятые, временными маркерами являются популярные ТВ-шоу, такие как «American Bandstand», «Soul Train», «Ready Steady Go» и «Тор of the Pops». И для более позднего поколения, того, которое сейчас создаёт музыкальный фон, ностальгия заряжается от кричащей актуальности восьмидесятых, будь то неуклюжие попытки возвести телетрансляцию в особую форму искусства, которые предпринимались на MTV, или до бесконечности футуристичные на тот момент, а сегодня просто смехотворные компьютерные и аркадные игры с роботизированными мелодиями и смачными синтетическими звуками.

П

НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ

3

Ностальгия в настоящее время тесно переплетена с потребительским сектором. Мы испытываем потребность в устаревших вещах, в новинках и развлечениях нашей юности. Вытесняя индивидуальные увлечения (хобби) и коллективную активность (например, любительский спорт), массмедиа и поп-культура занимают всё большую и большую часть нашей духовной жизни. Вот почему, например, телешоу «I Love the ‘70s/’80s/» и так далее так точно попадают в цель: увлечения, мода, знаменитости и всё прочее, что формирует наш частный мир, стало безнадёжно быстро устаревать.

РЕТРОМАНИЯ

На пересечении индивидуальной памяти и массовой культуры как раз зарождается ретро. Время — вот что, пожалуй, наиболее чётко отличает ретро от других форм взаимоотношения с прошлым:

(1) Ретро всегда ассоциируется с недавним прошлым, с вещами, которые ещё живы в короткой памяти.

(2) Ретро подразумевает доступность источника. Открытый и неограниченный доступ к архивным документам (фотографии, видеозаписи, музыкальные записи, интернет) позволяет доподлинно воспроизводить старый стиль, будь то музыкальный жанр, графическое искусство или мода. В результате чего элемент воображения, как результат недостатка информации о прошлом (как, например, искажения и мутации, которые характерны для культов вокруг Средневековья, вроде неоготики), практически нивелируется.

(3) Ретро всегда имеет отношение к артефактам популярной культуры. Это отличает ретро от других возрожденческих культурных форм, которые, как отмечал историк Рафаэль Самуэль, базировались на фундаменте элитарной культуры и инициировались высшими кругами общества — ари-стократами-эстетами и антикварами с утончённым вкусом к изысканным коллекционным предметам. Ретро подпитывают не аукционные дома или антикварные лавки, а «барахолки», секонд-хенды и лавки старьёвщиков.

(4) Последняя отличительная черта ретро заключается в том, что оно не идеализирует и не симпатизирует прошлому, но стремится быть в плену у него. В общем и целом это не научный или пуристский подход, а скорее ироничный и эклектичный. «Ретрошик забавляется с прошлым» — так описывает этот процесс Самуэль. Вся эта несерьёзность связана с тем, что ретро, по сути своей, в большей степени про настоящее, чем про прошлое, которое оно возрождает или оживляет. Оно использует прошлое как хранилище материалов, из которых путём переработки и перекомпоновки можно воссоздать некую культурную основу (модность, одним словом) — бриколаж культурной безделицы.

НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ