Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Рейнольдс cтр.№ 109

ЗАВТРА

Пожалуй, самым очевидным кандидатом на это место будет фри-фолк (или, как его иногда называют, фрик-фолк) — музыкальное движение, возникшее в начале нулевых благодаря таким коллективам, как Charalambides и MV & ЕЕ, и популяризированное Девендрой Банхартом и Джоанной Ньюсом. Эти

рых Broadcast и Stereolab. «С графическим коллажем всегда есть ощущение, что, несмотря на не-сочетаемость и сюрреализм сопоставления отдельных элементов, все они существуют в едином пространстве—или, по крайней мере, в пространстве, которое определено общим контекстом. Даже изображения с различными текстурами, вырванными из разных источников, органично вписываются в общее пространство. Что касается аудиоколлажей, то я всегда пытаюсь добиться ощущения, что существует некое акустическое пространство, в котором зародились все эти звуки, даже если это не всегда звучит органично. Иногда к некоторым семплам приходится применять дополнительные эффекты, чтобы они вписывались в мою вселенную. И иногда создаётся странное ощущение, когда отголоски разных звуков переплетаются вместе. Это своеобразная акустическая интеграция».

Любитель небрежной примитивности «плохого» или «корявого» дизайна (например, оформления пластинок с фондовой музыкой или польских постеров к кинофильмам), Хаус добивается примерно такого же эффекта и в музыке: «это приём „плохого цикла¹¹ - когда семпл переворачивается вверх тормашками и звучит в конструкции композиции от конца к началу». Такой пород противоречит

артисты — символы «старой доброй Америки» (оборот, придуманный Грейлом Маркусом под впечатлением от сборника Гарри Смита «Anthology of Folk Music», выпущенного в 1952 году), ушедшей эпохи культурной идентичности, которая была одновременно национальной и замкнутой на самой себе. Той Америки, которая пала жертвой взлёта трансамериканской, по не имеющей связи с культурными корнями этой страны модели потребления и развлечений, ориентированной на бренды, аортово-развлекательные центры, Clear Channel, TicketMaster, сетевые многозальные кинотеатры и так до бесконечности.

ПРИЗРАКИ ГРЯДУЩЕГО ПРОШЛОГО

Фри-фолк-музыканты точно так же копаются в архивах истории, как хип-хоперы и хонтологи, но ищут они не фондовую музыку или чьи-то речи. Они штопают своё «лоскутное одеяло» (как однажды окрестил фри-фолк музыку Байрон Коули) из кустарных записей традиционной музыки, лирики отвергнутых поэтов и независимых композиторов вроде Робби Башо и Ангуса Маклизи, редких записей эйсид-рока, эзотерических импровизаций и гармонических абстракций. Если хонтологи воспевают патернализм британского общественного устройства, то фри-фолкеры в своих фантазиях блуждают по беспокойным пустошам американской молодости: автономные культурные сообщества, которые находились вне культурного контекста и вдалеке от жизни больших городов. Фри-фолк в каком-то

и подрывает основы, заложенные в современных технологиях, базирующихся на CGI-интерфейсе, позволяющем и подразумевающем непрерывное и моментальное использование звуков. «В коллажах часто попадаются изображения, „плохо" вырезанные, и по краям остаются кусочки фона или контекста, из которого они были вырваны, - из-за этого часто бывает очень трудно определить, ще заканчивается одна частица коллажа и начинается другая. Этот оптический эффект буквально шягивает вас внутрь коллажа, не позволяя увидеть каждую отдельную картинку, только целое. Таким же образом работает и та самая акустическая интеграция - становится очень сложно отделить один семпл от другого. А если у вас не получается отличить каждый отдельный семпл, то вы не сможете даже понять, что это вообще семпл». Это позволяет создать ощущение полной дезориентации, < нойственное музыке The Focus Group, которая в большей степени органична, чем технологична, что и оправдывает тягу Хауса к маргинальным семплам: сложные шипящие звуки, которые расползаются, как триффиды, или наделённый разумом плющ, звуки распада. Музыка The Focus Group «жи-ная». А правильнее будет сказать, «немёртвая».

смысле вторит идеологии хиппи и битников, их отчаянным призывам к американскому духу сопротивления. Бороды, которые носит практически каждый фри-фолкер, одновременно напоминают и The Band, и Аллена Гинзберга, и Гризли Адамса — известного охотника и горца, жившего в начале девятнадцатого века. Одной из столиц фри-фолка считается город Братлборо, что в Вермонте, — всем хорошо известное прибежище хиппи, одновременно и полная глушь, и оплот контркультуры — своеобразная Аппалачия, но без реднеков.

ЗАВТРА

Только я примерил фри-фолку роль американского кузена британской хонтологии, как на горизонте замаячил более подходящий кандидат — крайне аморфный жанр, известный как чил-вейв, глоу-фай или гипногоджик. За этими витиеватыми терминами понимается все: от упоительно просветлённой и лучезарной поп-музыки, которую продвигает Ариэль Пинк в своём проекте Haunted Graffiti; творчества таких групп, как Neon Indian, Ducktails, loro Y Moi, Washed Out, Gary War, Nite Jewel, и нью-эйджа и семидесятнической космической синтетики Emeralds, Oneohtrix Point Never, Dolphins into the Future и Stellar Om Source до невменяемой первобытной экзотики Джеймса Ферраро, Спенсера Кларка, Sun Araw и Pocahaunted. В общем и целом это звук модного американского авангарда конца нулевых — эпатажного интернет-подполья, где музыка продавалась самым ярым поклонникам на пластинках и кассетах, выпущенных крайне ограниченными тиражами. Этот масскультурный феномен был популяризирован с помощью интернета, благодаря многочисленным блогам, видеороликам на YouTube и MP3, доступным для бесплатного скачивания (иногда нелегально, а иногда с разрешения автора). К 2010 году этот рассеянный и беспрестанно мельтешащий сегмент современного звука стал столь существенной частью масскульта, что одно из главных американских альтернативных веб-изданий Pitchfork запустило новый, посвящённый исключительно этой геме и иге рн ст- но рта л Altered Zones. Редакция Pitchfork самоустранилась от информационного наполнения сайта (информация о музыкантах, MP3, подборки композиций, видеоролики), отдав его на откуп коллективам, стоящим за уже действующими и авторитетными блогами.

Термин «глоу-фай», который предложил я, самому мне очень правится, но надо признать, что «гипногоджик» на концептуальном уровне намного более точен. Такое название предложил Дэвид Кинан из Wire — старый смотрящий за авангардными течениями нойза, дрона и фри-фолк-музыки. Кинан заметил, что сквозь галлюциногенную дымку этой музыки просматриваются исковерканные воспоминания о восьмидесятых. Резкие фанко-вые бас-линии и искрящие гитарные партии, как шлейф первоклассного рок-н-соула и «яхт-рока», которыми было богато минувшее десятилетие (Hall & Oates, Дон Хенли, Foreigner, Майкл Макдональд). Аккуратные секвенсорные ритмы и яркие цифровые синтезаторные звуки из голливудских фильмов восьмидесятых годов (имеется в виду музыка Гарольда Фальтермейера, Я на Хаммера и им подобных). Рябь электронного арпеджиатора 11 звон китайских колокольчиков, характерные для нью-эйджа.

ПРИЗРАКИ ГРЯДУЩЕГО ПРОШЛОГО

Слово «гипногоджик» однажды соскочило с языка Джеймса Ферраро, который совместно со Спенсером Кларком организовал крайне влиятельный в среде поклонников нойза проект The Skaters, но теперь работает самостоятельно и с пугающей частотой выпускает музыку, прикрываясь многочисленными псевдонимами. Ферраро сформулировал гипотезу, согласно которой шук восьмидесятых годов просочился в сознание музыкантов, которым сейчас едва за двадцать, во время сна, когда они были детьми (то есть блуждали в дебрях периферийного сознания — п о состояние извест но как «гипнагогия»). Он строил логическую I д'почку, рассказывая, что его родители слушали музыку в гостиной, а её отзвуки доносились сквозь стены в детскую комнату приглушёнными и нечёткими. Очень стройный и милый миф. I 1 кто знает, возможно, как и в случае с влиянием Radiophonic Workshop или архивной музыки на будущих хонтологов, эмоциональный спектр восьмидесятых формировался в сознании молодых музыкантов именно таким образом. Спенсер Кларк описал ностальгические ощущения от прослушивания поп-му-1ыки, клеймёной символами восьмидесятых как «особую форму путешествия во времени», в то время как Ферраро сравнил п. с пребыванием в «ловушке чужого сновидения». При этом, как и в хонтологии, здесь идёт осознанная игра с культурными