Высшая каста - читать онлайн книгу. Автор: Иван Миронов cтр.№ 23

Зверев сложил на груди руки, давая понять, что добавить нечего, но ему совершенно непонятно, какое отношение министр финансов может иметь к разоблачениям вражеских агентов.

– Из свиты Хозяина, – маршал заметил, как Зверев заерзал на стуле. Слово «свита» бросала тень пренебрежения на вождя. – Из его окружения не взяли никого.

– Почему? – наконец выжал из себя Арсений Григорьевич, посчитав, что затягивать молчание долее крайне неприлично.

– Иосиф к ним привык, а новых людей опасается. Ему нужны веские доказательства измены. Догадкам и показаниям, полученным под нажимом, он верит слабо. А у нас пока только догадки.

– Ты кого-нибудь подозреваешь, Лаврентий? – Зверев понимал, что именно этого вопроса ждет от него собеседник.

– Арсений, ты хорошо знаешь, как организованы аппарат и служба безопасности Сталина.

– Мне не по чину, – министр грустно улыбнулся и допил коньяк.

– Прекращай, Арсений, мы же без протокола. – Берия скривился, мазнув товарища вязким взглядом. – Без воли Поскребышева, а прежде еще и Власика, к вождю муха не подлетит. Без их участия ни один заговор невозможен. Думаю, что когда Сталин начал подозревать насчет Власика, тогда и сослал его в Свердловск. Но, во-первых, пока Власик не в Лефортово, Игнатьев до него не дотянется. Во-вторых, наш Иосиф может заскучать по своему сторожу.

– Лаврентий, – Зверев бросил украдкой взгляд на часы маршала, сверять время в разговоре по своим министр считал проявлением неуважения к собеседнику. – Я разделяю твою озабоченность, но чем тебе может помочь бухгалтер, пусть даже всесоюзного значения?

Берия уловил нетерпение гостя.

– Арсений, ты знаешь мою прямолинейность. Я убежден, что только арест Власика может спасти нас от катастрофы. Мы с тобой также отвечаем за жизнь Иосифа, как и каждый советский гражданин, который догадывается о существующей угрозе. Но ни мне, ни Маленкову, при всем к нам доверии, Сталин не поверит, спишет подозрения на мнительность и личную неприязнь к Власику. А вот если ты проведешь ревизию по своей части – сколько Власик тратил на содержание аппарата, охраны, личных и семейных нужд вождя, и вдруг будет обнаружена растрата, тогда мы и сможем его прижать. Иосиф Виссарионович – аскет, лишнюю копейку на себя не потратит, поэтому к финансовым злоупотреблениям относится сурово. В заговор Абакумова он не хотел верить до тех пор, пока ему не рассказали об абакумовской глупой роскоши. За это и Жукова он еле терпит.

– Наша скромность – наше алиби. – Зверев облегченно вздохнул, утверждаясь, что просьба Берии законна, вполне резонна и не сопряжена с риском.

– Проведешь ревизию, направишь записку на имя Маленкова, дальше уже дело техники. – Перемена настроения министра финансов обнадежила Берию. – Только сделать это надо быстро.

– А если все будет чисто? – Зверев поднял бокал, но отчего-то передумал и поставил его на место.

– В твоей объективности я не сомневаюсь, Арсений Григорьевич, как и в том, что никогда не станешь покрывать врага народа.

На том и распрощались.

Проводив гостя, Лаврентий Павлович попросил свежего чаю погорячее и достал из сейфа совместную записку заместителя Берии по Специальному комитету генерала Бориса Ванникова и гения ядерной физики Игоря Курчатова – научного руководителя атомного проекта.

Документ под грифом «Сов. секретно» предполагал три адреса: Сталину, Берии и Маленкову, хотя обычно Ванников бумаги подобного рода направлял сначала ему, чтобы сам Берия, в зависимости от содержания и значения, передавал их дальше. Здесь же Ванников нарушал установленный порядок, что могло произойти только по распоряжению Кобы. В докладе излагались причины, по которым испытания водородной бомбы не могли состояться в поставленный Берией срок – в ноябре и откладывались еще на шесть месяцев.

Сталин хоть и исповедовал принцип «незаменимых у нас не бывает», однако, благодаря атомному проекту, признавал в Берии исключение из этого правила. До войны практическое применение исследований физики ядерного ядра казалось абсолютной фантастикой и вариацией на тему поиска Шамбалы по лекалам Рериха и расстрелянного троцкиста Блюмкина, добывавшего оккультные формулы для большевистского правительства. Дело было неблагодарное, цель туманна, а ответственность колоссальна, поскольку параллельно и Англия, и Америка, и Германия бились над ядерной загадкой. В конце 30-х Сталин поручил это дело Берии, посчитав главной движущей силой советского атомного проекта технический шпионаж. Красным вождям методы экспроприации и в науке казались наиболее очевидными. Отечественным же физикам-ядерщикам отводилась роль «талмудистов», должных расшифровывать краденые «манускрипты».

28 сентября 1942 года, через полтора месяца после старта «Манхэттенского проекта», Государственный комитет обороны принял постановление № ГКО-2352сс «Об организации работ по урану». 12 апреля 1943 года при Академии наук СССР создали Лабораторию № 2, руководить которой поставили сорокалетнего Курчатова.

Лаврентий Павлович оказался на высоте. Ему удалось взять под контроль весь ход работ отца ядерного оружия Роберта Оппенгеймера. Через двенадцать дней после сборки первой американской атомной бомбы описание ее устройства уже лежало на столе Берии. Но получаемые бериевскими агентами сведения позволяли лишь скромно копировать американские разработки и в режиме самообразования готовить собственные атомные кадры.

Ближе всех к изобретению ядерного оружия стояла Германия, которой не хватило буквально полугода, чтобы взорвать над небом стран антигитлеровской коалиции «сотни тысяч солнц». Не случайно немецкие физики, чертежи и оборудование стали самой желанной добычей союзников, обладание которой сулило мировое господство.

В отличие от Сталина, ничего не понимавшего в роскоши, Берия умел быть благодарным, осыпав академика Курчатова царскими почестями. Игорь Васильевич по итогам испытаний первой атомной бомбы получил полмиллиона рублей, особняк в Москве, дачу в Подмосковье и правительственный ЗИС-110.

К первому января 1951 года в арсенале страны насчитывалось уже девять атомных бомб, но, лежавшие в кладовой, они продолжали оставаться лишь гордостью научных достижений и испытательным материалом, но не грозным оружием. Не себя же бомбой подрывать, а до супостата три с лишним тонны накрепко запаянного в металлическую обертку «солнца с бурей» надо еще исхитриться добросить. И только 18 октября 1951 года, сбросив с дальнего тяжелого бомбардировщика Ту-4 атомную бомбу РДС-3 в сорок две килотонны мощностью, взорвавшуюся в 380 метрах над Семипалатинским полигоном, удалось, наконец, уравняться в силе с Америкой.

Атомный триумф Берия замкнул на себя, став незаменимым посредником между Сталиным, учеными и сотнями тысяч советских граждан, отдававших силы и здоровье ядерной славе Красной империи.

Лаврентий Павлович понимал, что пока в глазах Сталина является единоличным руководителем атомного проекта, он неприкосновенен, и вождь раз за разом будет закрывать глаза на внутриполитические шалости своего техногенного маршала, прощая даже убийства собственных соратников. Но теперь-то дело сделано, работа налажена, планы начертаны на много лет вперед. Конечно, еще продолжалась работа, начатая в августе 1950 года, над зенитно-ракетной системой противовоздушной обороны «Беркут», которой занималась КБ-1, где на должности главного конструктора трудился сын Лаврентия Павловича – Серго. Еще через месяц, на ноябрь 52-го, запланированы испытания водородной бомбы, успех которых окончательно выведет СССР в лидеры ядерной гонки. И на этом незаменимость Берии будет исчерпана. Вместо него может встать Ванников. Да кто угодно может управлять созданной и отлаженной им отраслью. И вот тогда на Берию вместо очередных орденов и регалий повесят расстрельные дела, перегибы и бесчинства, как в свое время на Ежова.