— Когда приветствуешь хальдага, обязательно опускай взгляд. А не как вчера, — ворчала Ансая. — Это очень важно.
— Будь с ним учтива, во всём его слушайся и всячески ему угождай, — поддакивал барон.
Да сейчас.
— И постарайся с ним не спать, пока он не выберет себе жену и асави, — также напутствовал меня Карл. С ухмылочкой, за которую ему сама Созидательница велела хорошенько врезать. Ну или придушить корсетом. — Я предпочитаю получить себе в жёны девственницу.
— Карел! — возмутилась баронесса.
— Угомонись! — явно нервничая, гаркнул Нейтон.
А я мысленно усмехнулась. Если вспомнить ночное происшествие, девственница «троюродному братцу» явно не светит.
Отдёрнув штору и выглянув в окно, барон взволнованно объявил:
— А вот и его всемогущество! Как всегда пунктуальны, секунда в секунду.
Не успел он это сказать, как часы на каминной полке пробили полдень, и меня, словно по команде, начала бить дрожь. Я поравнялась с «дядей», чувствуя, как волнение ледяным ознобом бежит вдоль позвоночника, как от него холодеют ладони и ноги как будто превращаются в брёвна, становятся тяжёлыми, почти неподъёмными.
Не хочу к нему выходить! Не хочу тащиться с ним ни в какую Ладерру!
Придушив в себе малодушный порыв сбежать от хальдага в какой-нибудь подвал, я попыталась найти хотя бы один плюс в этой бесконечной череде больших жирных минусов. Не на грифоне прилетел и то хорошо. Карета, запряжённая четвёркой вороных жеребцов (впрочем, лучше не буду о жеребцах), вселяла куда больше уверенности, чем крылатый монстр.
— Вот так. — Приблизившись сзади, Ансая набросила мне на плечи тяжёлый отороченный мехом плащ. — Будь умницей и помни о наших наставлениях. Главное, во всём слушайся герцога и всё будет просто чудесно.
Ещё бы сказала, в шоколаде, а не в том, в чём это «всё» оказалось.
— Не забывай, чему вас учили в обители — всегда и во всём повиноваться мужчине, — напоследок припечатал барон.
Слушайся, повинуйся… Можно подумать, я им тут джин из лампы.
Недобро покосившись на мужа, баронесса одарила меня материнским поцелуем в лоб. Нейтон, явно не зная, как вести себя с племянницей, которую не видел столько лет, неуверенно похлопал меня по плечу. Карел было дёрнулся в мою сторону, чтобы обслюнявить мне щёку очередным типа родственным поцелуем, но я пресекла его порыв: быстренько подхватив юбки, решительно направилась в холл.
— Не стоит заставлять лорда ждать.
— Да, да, всё так, — засеменила за мной баронесса.
С хальдагом мы встретились уже у кареты, из которой его всемогущество вышел, чтобы поприветствовать свою невесту.
Почувствовав пальцы баронессы на своём локте, я вспомнила про опущение взгляда и нехотя отправила его гулять по мощёной дороге, что вела к замку. Увидела чёрные, из мягкой кожи сапоги до колен, облегающие широкие мужские икры. Припечатав подошвами к камню позёмку, лорд шагнул ко мне.
— Леди Адельвейн, надеюсь, вы хорошо отдохнули и готовы к новому путешествию?
Вопрос был риторическим. Уже в следующую секунду этот кусок металла принялся здороваться с моими не-родственниками и сразу с ними прощаться. А я испытала новый виток страха, когда следом за де Гортом из кареты выскользнул, бесшумно, почти грациозно, здоровенный чёрный дог.
От обычного земного дога его отличали размеры (этот в холке будет повыше пони), стальная арматура и горящие красным, словно два сигнальных огонька, глаза.
Господи, а это что ещё за адская зверюга?
Ещё спустя минуту мне окончательно поплохело. Грозное «гав!», от которого я испуганно шарахнулась, неожиданно сменилось вполне себе человеческим ворчанием:
«Ну, посмотрим, что это за сиротка такая, ради которой стоило тащиться в такую даль и в такую дыру».
Собака. Говорящая. Мать моя женщина, роди меня обратно!
Сев на задние лапы, пёс уставился на меня немигающим взглядом. Даже голову склонил набок, явно пристально меня изучая.
«Эй, цыпа, ты что, никогда вейров не видела? Вот честное слово, Мэдок иногда как выберет…»
Самое странное, что на пса не обращали внимание. Нет, на него, конечно, поглядывали, с опаской, Карл так вообще на ступени крыльца поспешил убраться, но разглагольствования этой хамской псины как будто до них не доходили.
Может, я от стрессов уже того, совсем крышей поехала?
— Леди Адельвейн, прошу, — закончив с приветствиями и прощаниями, Стальной протянул мне руку, целую ручищу, в кожаной перчатке.
«Ещё и бледная такая, — продолжала критиковать меня эта с позволения сказать собака. — Хвост даю на отсечение, девица не только дурная, но и больная».
И вот тут я не выдержала, вдруг стало за себя обидно. Протягивая правую руку герцогу, которому не терпелось помочь мне забраться в карету, оттопырила на левой средний палец и показала его этому блохастому гаду.
Раз такой умный и проницательный, пусть думает и гадает, что этот жест означает.
Адская псина ненадолго примолкла, запрыгнула в карету и улеглась у ног Стального лорда. А я уселась. Не у его ног, конечно же, устроилась на сиденье напротив. Симпатичненьком таком, из тёмно-бордовой стёганой кожи с золотистыми кнопками. Низушка кареты (или как она там называется) была сделана из дерева, которое я в данный момент изучала с показным интересом.
— Вы что-то потеряли, леди? — спросил герцог, когда мы тронулись.
Ну то есть тронулся экипаж. Хоть, подозреваю, что и я тоже, потому что дог, широко зевнув, снова принялся ворчать:
«Надо было леди Девериш в пятые наины брать. И плевать, что в её постели побывало полкоролевства. Зато девица с опытом. А с этой что взять? В кровати, небось, бревно бревном».
Да уж, один фак тут явно не поможет.
— Филиппа? — напомнил о своём существовании Истинный, который и ухом не повёл в сторону наглой псины.
Значит, всё-таки шизофрения.
— Нет, я ничего не теряла, милорд… господин… герцог! Просто следую родственным наставлениям. Мне велели при вашем появлении смотреть в землю, ну или как сейчас — в пол кареты. А уточнить, когда можно будет поднимать глаза, не потрудились. Вот я и смотрю.
«Это сейчас что такое было? Сарказм? Ирония?» — удивилась собака и фыркнула.
— Можете смотреть на меня, когда вам будет угодно, Филиппа, — великодушно разрешил мне Истинный.
Я всё-таки подняла на него глаза и была вынуждена признать, что мужчина в принципе ничего так. Лицо красивое, хоть было бы ещё красивее, если бы черты его были мягче. А так — слишком резкие, возможно, даже грубоватые. Правда, подбородок с ямочкой с лихвой компенсировал этот недостаток. Всегда любила ямочки…
Широкоплечий, смуглый, словно последние пару недель загорал где-нибудь под тропическим солнцем. Возраст? Тридцать с небольшим, ну максимум тридцать пять. Тёмные брови вразлёт, короткие жёсткие волосы и фантастически яркие зелёные глаза. Никогда такого цвета не видела. Хотя нет, такой же цвет у бутылок моего любимого пива.