Танго втроём. Неудобная любовь - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Дремова cтр.№ 7

— Когда в загс документы подавали, на Красную Горку и получалось, хотелось, чтобы всё как у людей, — с горечью произнесла она. Поняв, что никакими посулами батюшку уговорить не удастся, тяжело вздохнув, Анна сняла с локтя корзину и, поставив её на лавочку, понуро опустила плечи. — Всё у нас было хорошо да гладко, пока недели две тому назад к Голубикиным не приехал из Москвы Михаил…

— Марья, где ты есть-то? — тщательно оббив с ботинок грязь, Крамской скинул с плеч пальто и, проведя ладонью по аккуратно зачёсанным к затылку волосам, широко улыбнулся.

— Мишенька, ты?! — Сорвавшись с места, Анастасия Викторовна кинулась навстречу брату и, обняв за шею, звонко поцеловала в замёрзшую щёку. — Вот радость-то, проходи, погрейся, на дворе конец апреля, а весной и не пахнет.

— Что, не ждали? — засунув ноги в тёплые тапочки, Михаил прошел на кухню следом за сестрой и, как в детстве, стянув с разделочной доски кусочек моркови, незаметно убрал его за щёку.

— Не таскай куски, скоро вечерять будем, — не поворачивая головы, проговорила Анастасия, — и что вы, мужики, за народ такой: тебе уж через год пятьдесят, седина вовсю, а ты всё кусочничаешь.

— Ну во-первых, не через год, а через два, — деловито уточнил Крамской, — а во-вторых, у тебя что, глаза на затылке? — Поняв, что его конспирация рассекречена, Михаил решил перейти на легальное положение и, перестав прятаться, с удовольствием захрустел изъятой морковкой. — Тась, а где все?

— Марьяшка за хлебом в автолавку побежала, Николай ещё на работе, но минут через двадцать оба будут. Вот обрадуются-то! — Слив воду из кастрюли, Анастасия налила новую и, проверив огонь, поставила картошку на конфорку. — Сейчас я тебя рыбкой свежей угощу, вкуснятина — пальчики оближешь, в твоей Москве такой нет. У нас с неделю, как речка ото льда очистилась, так рыба вся с ума посходила, чуть ли не сама на берег выбрасывается. Мальчишки там днюют и ночуют. Ещё день-два, она уйдёт на глубину, а пока им — забава, лови за хвост руками да клади в ведёрко. — Поставив сковороду с рыбой на огонь, Анастасия провела по переднику испачканными в муке руками и, взглянув на брата, вдруг неожиданно спросила: — А ты, Мишенька, с чем к нам пожаловал?

— У меня, Тась, такие новости, сказать — не поверишь, — сияя глазами, радостно проговорил Крамской. — Жалко, Марьи с Николаем дома нет, хотел рассказать всем сразу, но дольше держаться не могу: на майские Марьяшке с Кириллом, как молодожёнам, дадут новую однокомнатную квартиру, да не где-нибудь, а в самой Москве, представляешь? Я полгода лоб расшибал, думал, ничего не получится, ан нет, выгорело дело!

— В Москве? — От неожиданности глаза Анастасии стали огромными. Повернув голову набок, как-то по-птичьи, она изумлённо взглянула на брата и, ухватившись рукой за стол, медленно осела на табуретку. К тому, что Марья когда-никогда должна выйти замуж и, скорее всего, уйти из дома, Анастасия Викторовна была готова, но чтобы так… сразу… Не зная, радоваться или горевать, она бросила на брата тревожный взгляд.

— Ты чего на меня косишься, как перепуганная несушка? Люди стоят в очередях годами, да что там годами, десятилетиями, а у Марьи будет всё и сразу! — Ожидая бурных изъявлений восторга, Михаил был одновременно озадачен и раздосадован.

— Миш, ты меня прости, конечно, я рада, очень рада, просто всё так неожиданно, — спохватилась Анастасия. Чтобы не показывать навернувшиеся на глаза нежданные слёзы, она поднялась, открыла крышку сковороды, из-под которой вырвались клубы белого горячего пара. — Ты такой молодец, спасибо тебе.

Произнося правильные слова, Анастасия слушала свой голос, казавшийся каким-то чужим и далёким, и чувствовала горечь в душе. Представить себе замужество Марьи в Озерках она могла легко: перейти через улицу — не значит расстаться, но Москва…

— Миш, ты сказал, на майские, — громыхнув сковородой, Анастасия взяла вилку и, приоткрыв кастрюлю, пару раз механически ткнула в недоваренный картофель.

— Ну да, на Победу и дадут, десятого за ордером ехать, — пояснил Михаил.

— Так ведь в райцентре им на двенадцатое назначили, к десятому они и расписаны ещё не будут, — цепляясь за последнюю соломинку, выдвинула шаткий довод Анастасия.

— Вот тоже мне нашла проблему, — разведя руки в стороны, добродушно хмыкнул Крамской. — Позвоним куда нужно, нажмём на пружинки, и распишут наших голубков, как миленьких, неделей раньше.

— Христос с тобой, Миш, неделей раньше — это ж пятое. — Застыв посередине кухни с вилкой в руке, Анастасия испуганно покосилась на брата.

— И что с того? — Брови Крамского, описав параболическую кривую, сошлись на переносице почти в ровную полосу. — Пятое, двадцатое, какая разница?

— Кто ж женится в Страстную субботу? — глядя на Михаила как на малое дитя, Анастасия несколько раз изумлённо моргнула своими огромными ярко-синими глазами. — Что ты такое удумал-то? Ведь жизни девке не будет, и потом, ни один батюшка ни в деревне, ни в городе в Страстницу молодых венчать не станет.

— Тась, ты соображаешь, что несёшь?! — Опешив от изумления, Михаил прислонился спиной к стенке и широко открытыми глазами заглянул в лицо сестры. — Какая Страстная неделя, какое венчание, они же оба комсомольцы!

— Побойся Бога, Михаил, креста на тебе нет! — голос Насти испуганно дрогнул.

— Какой, к чёрту, крест, я — коммунист! — гневно сверкнул глазами Крамской. — Для того чтобы людям жить вместе, никакие попы не нужны! Ты что же, считаешь, что у меня квартиры в Москве, как у тебя яблоки на дереве, на каждой ветке по десятку? Я, можно сказать, с ног сбился, лишь бы Марье жизнь была, а она — пятое, двадцатое! Ходишь в церковь — ходи, чёрт с тобой, но девке голову дурью не забивай! Если бы ты не была моей сестрой, я бы с тобой по-другому говорил! — почти выкрикнул Крамской, и в его глазах полыхнуло неподдельное негодование.

— Миша, а ты сам-то со своей Натальей в церкви венчался? — еле слышно проговорила Анастасия.

— Я коммунист, ещё раз тебе говорю!

— Тридцать лет назад ты коммунистом ещё не был, — так же спокойно, не повышая голоса, заметила Настя.

— Что ты от меня хочешь услышать? — Проведя руками по волосам, Крамской нервно выдохнул. — Нет, не венчался и нисколько об этом не сожалею.

— А может, Мишенька, поэтому Бог вам детей-то и не дал? — Слова сестры хлестанули Михаила наотмашь.

Перестав дышать, он закрыл веки и, вцепившись в волосы пальцами, на какой-то миг замер на месте.

— Никогда, слышишь, больше никогда не говори мне этого, — выплёвывая слова, не глядя на сестру, с натугой выдавил он. — Отчего у нас нет детей, касается только двоих: меня и Натальи, и никого больше. А Марья… Марья мне как дочь.

— Так и мне вроде не чужая.

— Тогда думай, что делаешь. У неё вся жизнь впереди, и испортить её будущее я не дам никому, даже тебе…

— Вот так всё оно и вышло, — теребя кончик платка, задумчиво закончила Анна. — Михаил уехал в Москву, а через два дня в сельсовет позвонили из райцентра и сказали, что регистрация перенесена загсом с двенадцатого мая на пятое. — Хлюпнув, Анна неровно сглотнула и, подняв глаза от земли, с надеждой посмотрела на отца Валерия. — Что же нам теперь делать-то, батюшка? Может, всё же обвенчаете?