Диктатура - читать онлайн книгу. Автор: Карл Шмитт cтр.№ 7

В довольно уже давней (1978 г.) книге Норберто Боббио ^[52] мы найдем скорее небрежное упоминание о «Диктатуре». Несопоставимо большее понимание сути дела обнаруживает Антонио Негри ^[53], специально исследующий проблематику учредительной власти. Существует противоречие между учредительной властью и системой позитивного права, рассуждает он, но если немецкие юристы так или иначе усматривали проблему в том, как усмирить учредительную власть, как не дать ей разыграться во всю мощь и снести все политическое и правовые конструкции, то сейчас требуется обернуть основное отношение. Ставка должна быть сделана на учредительную власть как единственную подлинную парадигму политического ^[54]. Негри высоко оценивает вклад Шмитта в концепцию учредительной власти, отмечает его правильное понимание философии Спинозы, делает тонкие сопоставления позиции Шмитта с подходами Кельзена, Вебера, Ханны Арендт. Он работает с различением комиссарской и суверенной диктатуры, правда, заменяя в ключевых местах «диктатуру» на «учредительную власть», что позволяет ему, так сказать, вывернуть аргументы Шмитта наизнанку. При этом, анализируя собственно историю диктатуры, он касается тех эпизодов, большую часть которых мы уже находим в книге Шмитта. Однако и он, и многие другие левые авторы, благосклонные к Шмитту слишком быстро переходит от «Диктатуры» к децизионизму «Политической теологии», к критике рациональной дискуссии в «Парламентаризме», к систематике «Учения о конституции». Пожалуй, из больших современных теоретиков лишь Пьер Розанваллон с должным вниманием отнесся к «Диктатуре» не только как к первому в ряду важных политических трактатов Шмитта, но и как к той самой книге, где видна в деталях рецепция Сийеса у Шмитта и ее значение для последующего развития его аргументов. Более того, Розанваллон связывает свой анализ, с тем, что он называет «президенциализацией демократий» и «приоритетом исполнительной власти». Он показывает, что для Шмитта чрезвычайное положение было одновременно и моментом осуществления «учредительного суверенитета народа», и утверждения «принципиально децизионистского понятия политического». Народ как суверен может утвердить себя только через исполнительную власть, конкретные решения, а не конструирование общих норм ^[55]. Не становясь на позиции Шмитта, не развивая, в точном смысле слова, его подход столетней давности, Розанваллон вместе с тем во вполне шмиттовском духе утверждает, что понимание демократии как способа реализовать суверенитет народа исключительно через механизмы репрезентативной демократии себя исчерпало. Хорошее правление может быть демократическим, но совершенно другим. Впрочем, это увело бы нас слишком далеко от Шмитта.

Так или иначе, «Диктатура» не годится для слишком быстрого чтения и быстрых выводов. Ее актуальность связана не с тем, что читатель получает готовые рецепты правильного политического поведения. Скорее речь идет о том, что можно назвать настройкой теоретической оптики: без Шмитта здесь не обойтись. Изучение «Диктатуры» особенно полезно в бурные политические эпохи, когда привычные решения и привычные оценки совершенно непригодны. Конституционные кризисы, перемены в формах правления, переосмысление характеристик демократии и реакции, – все это требует надежных интеллектуальных ресурсов. «Диктатура» Шмитта – лишь один из них, но зато перворазрядный.

«Диктатура» впервые вышла в русском переводе в 2005 г. Это издание состоялось благодаря усилиям нескольких человек, роль которых я хочу подчеркнуть еще раз, не довольствуясь тем, что можно найти в выходных данных настоящего издания. Юрий Коринец, подлинный энтузиаст переводов Шмитта, занимался этой работой почти два десятка лет. «Диктатура» была не первым, но в тот момент самым большим сочинением Шмитта, с которым ему пришлось иметь дело. К сожалению, он не дожил до повторной публикации книги и признательность ему я могу выразить лишь посмертно, как дань памяти. Задача редактора книги тоже была неизмеримо сложна. Дмитрий Кузницын очень много сделал для переводов на русский философской литературы. Специфика текстов Шмитта требовала большой общей эрудиции, а нередко и дополнительных изысканий в разных областях. В многом поэтому получился надежный перевод, который мы публикуем без повторной сверки. Наконец, я особенно хочу поблагодарить издателя Владимира Михайловича Камнева. До «Диктатуры» мне удалось выпустить лишь один небольшой сборник Шмитта. С «Диктатуры» начинается новая история, публикации в издательствах «Наука» (СПб.) и «Владимир Даль», составившие значительную часть отечественной шмиттианы.

Для издания 2005 г. я написал большое послесловие «Техника диктатуры: к логике политической социологии». Оно было переиздано несколько лет назад в сборнике моих работ ^[56] «Sociologia: Наблюдения, опыты, перспективы», Т. 2. Переиздавая перевод, я решил не только написать новое послесловие, но и не заглядывать в старую работу. Получился совсем другой взгляд на Шмитта, другой текст, который не заменяет, а дополняет прежние рассуждения. Я очень признателен издательству Рипол-Классик за возможность издать его именно в таком виде.

Текст «Диктатуры» в неизмененном виде воспроизводит русское издание 2005 г., однако к нему сделано небольшое добавление.

Шмитт продолжал работать над старыми текстами до самого позднего возраста. Не переписывал их, а делал пометки или даже предлагал существенные изменения на полях. Несколько лет назад, готовя в составе сборника «Понятие политического» новый перевод брошюры Шмитта «Легальность и легитимность», я воспользовался новейшим изданием, поправки Шмитта вошли в состав книги как отдельный маленький текст ^[57]. Благодаря любезности доктора Герда Гизлера (Dr. Gerd Giesler), мы смогли включить такое добавление (оно есть в 8-м издании «Диктатуры» на немецком) в эту книгу.

Александр Филиппов,

Профессор НИУ ВШЭ

Усилия, прилагаемые к разрешению проблемы исключительной ситуации в праве, с 1969 г, в необычайной мере возросли. И это отвечает динамике развития, в ходе которого чрезвычайные и кризисные ситуации стали интегрирующими или дезинтегрирующими компонентами аномального промежуточного состояния между войной и миром.