Вдова Хана. Заключительная книга трилогии - читать онлайн книгу. Автор: Ульяна Соболева cтр.№ 23

Я увидела его сразу. Нет, не увидела. Я его почувствовала. Как чувствуют нюхом дикие звери, как чует умирающий от жажды журчание воды, даже если его не существует. И я слышала. По реву узнала, по тяжелому дыханию. По каким-то невидимым молекулам. Сердце заныло, застонало и вынудило обернуться, чтобы огромной силой воли заставить себя не пошатнуться. Увидела своего мужа.

Гордого, прямого, как струна, покрытого грязью, кровью и потом. Если бы я могла заорать, если бы могла упасть к нему в ноги и жадно целовать его грязные пальцы, я бы так и сделала, я бы жалась к нему изголодавшимся телом, я бы нюхала его засаленные волосы, я бы целовала каждую каплю пота на его теле и покрывала поцелуями каждую рваную рану, и оплакивала их, как свои собственные. Но я могла только открыть рот под маской в немом вопле, в отчаянном крике радости и боли. И дикая пульсация сердца заставляет все тело неметь, покрываться мурашками, а перед глазами темнеет, и кажется я могу упасть на пол… Но нельзя. Ничего нельзя. Он жив! Божеее мой, он жив! Я была права. Как они не убеждали меня, как не пытались его похоронить, как не считали меня сумасшедшей. Он жив.

А потом посмотрела ему в глаза и….поняла, что ошиблась. Не жив. Он мертв. Давно. В этих глазах больше нет человека, в них нет света, нет огня. Они сухие, мутные, полные ненависти, и ад живет в них, ад, способный умертвить все живое вокруг. И эти ссадины, раны, шрамы. Бесконечные увечья.

Мой родной… что же они делали с тобой? И права нет даже заплакать, только пальцы сжимать, только пытаться не всхлипнуть, не застонать, не броситься к нему. Сдержаться диким усилием воли.

Мой Хан. Не склонил головы, не стал на колени. Единственный. Среди всей толпы. Как волк-одиночка посреди трусливой стаи шакалов и гиены во главе. Когда его ударили при мне, я медленно закрыла глаза, сжимая руки еще сильнее. А в голове пульсирует только одна мысль — в рукаве кинжал. Один удар, и эта сука ляжет ниц передо мной и перед ним… Но это никого не спасет. Никому не поможет. И весь мой план, все мои усилия пойдут прахом.

Близка к обмороку, обливаясь изнутри кровью, как будто разодрали в лохмотья, как будто меня режут в тех же местах, где и на нем шрамы. Как будто это я на коленях, залитая кровью, беспомощная… Но какой же он сильный, мой Хан. Даже там, внизу, на тюремном полу он кажется опасным, злым и вызывает суеверный ужас. И я вижу, что она его боится, эта сука, возомнившая себя вершителем судеб и рабовладелицей. Близко не подходит, держит дистанцию, даже когда он на цепях и на четвереньках перед ней. Правильно, тварь, бойся. Мой мужчина опасней всех твоих псов вместе взятых. Опасней, сильнее и хитрее. И больше он не один. Я рядом… лишь бы только позволил быть рядом.

* * *

— Один против четверых? Не уверена, что хочу сделать на него ставки… Он проиграет.

Как один? Почему, черт ее раздери эту тварь, он один? Я же не выдержу этого боя. Я выдам себя, я не смогу это вытерпеть.

— Он их уложит. Не сомневайся. Будь это не так, я бы уже давно сняла с него шкуру живьем. На хрен бы он был мне нужен, такой упертый идиот. Но он стоит тысячи таких, как эти. Скоро сама увидишь. Интересно, твой подарок так же хорош.

— Поверь, мой подарок не хуже.

— Не привыкла верить. Потом посмотрим.

Да, она знала, на что он способен, как боец. А я нет. Мне было страшно. Каждый раз, когда ему наносили удары, когда выступала кровь, я судорожно сжимала пальцы. Хватит его бить, пожалуйстааа, хватит. Я больше не смогу вынести ни одного удара. Я уже сама вся избитая и искалеченная, на мне места живого нет. Я чудом держусь, чудом дышу, чудом сижу на месте.

И под конец боя все же не выдержала — вскочила, и она вместе со мной. Довольная. Пищит, руки вверх подняла. Только что Хан принес ей миллион. Если бы я могла искромсать ее на ошметки, я бы это сделала не задумываясь.

Поднял голову и посмотрел прямо на меня. Горло перехватило, как удавкой, потянуло, лишая возможности дышать. Какие жуткие и пустые у него глаза. Он ведь уже ни на что не надеется. Он себя похоронил. И уверен, что домой ему не вернуться. Я вижу это по глазам. По всему его облику одинокого и скалящегося зверя, выживающего из последних сил.

Нет, он ей не сдастся, и на колени она его не поставит. Он скорее перегрызет себе вены.

— Я же говорила — победит. Упрямый, проклятый сукин сын любит жизнь. А кто ее не любит? Все хотят жить. Даже самые презренные твари. Ну что… сорвешь сливки? Иди и оттрахай этого ублюдка. Он весь твой. Разрешаю применять насилие.

И расхохоталась.

— Он может быть строптивым.

— Ничего… я справлюсь.

— Одна уже так говорила.

Я резко обернулась, содрогаясь всем телом, представляя, как эта мерзкая змея продавала моего мужчину другим женщинам.

— Он ее убил. — выдохнула и ощутила прилив удовлетворения низменного, такого мерзкого… ведь это закончилось для кого-то смертью, но мне было плевать. — Так что будь осторожна, милая. Секс с моим псом может стоить тебе жизни. Его свяжут и в рот кляп воткнут. Он не сможет тебе навредить. Все, что ты предпримешь сама. Любое освобождение рук, ног, рта — все на твоей ответственности. Сожрет, задушит, сломает кости — твоя вина. А он может. Но какой у него… мммм оно того стоит. Поверь.

— Я не привыкла верить на слово. Я проверю. Понравится, куплю его у тебя еще пару раз, а не понравится, подаришь мне кого-то другого для утех, раз пообещала. А вообще, я люблю строптивых бычков.

— С виду не скажешь. С виду скромница. Только паранджи не хватает.

— В тихом омуте…

Засмеялась вместе с ней, а у самой сердце дергается все быстрее и быстрее. Я не знаю его реакцию, не знаю, что скажет, не знаю, как поведет себя. Для меня мой муж по-прежнему непредсказуем. По-прежнему как с другой планеты. Я и знаю его и не знаю. Да и времени прошло много…

К двери спальни шла медленно, не торопясь, пытаясь сдержать желание бежать, желание дернуть дверь и, заскочив в комнату, с рыданием броситься к нему на грудь.

Еще не узнал, еще смотрит с невероятным презрением, смотрит кровожадным зверем. И я понимаю, что Албаста права. Он готов меня убить и, скорее всего, убьет, если не узнает. Не даст и малейшего шанса. Связанный по рукам и ногам, распятый на кровати с палкой во рту. Все его огромное, покрытое шрамами тело намазано какой-то дрянью и переливается при свете многочисленных свечей.

Как же больно внутри… как же хочется растянуть это мгновение навечно. По одному шажку, приближаясь и расстегивая платье дрожащими руками, зная, что вот-вот он увидит на мне свой подарок, ожидая изменения в его глазах, в его лице, больше похожем на маску убийцы. Униженный, проданный, подаренный кому-то, обездвиженный. Я даже представлять не хотела, какую муку он испытывал. Бессильный перед женщиной. Он. Тот, кто сам больше, чем мужчина.

Ну давай, услышь меня, почувствуй. Это же я. Твоя Лебедь.

Вот оно — сомнение. Дернулся, нахмурился, смотрит на мою грудь и на колыхающийся кулон. Его дыхание учащается, и я вижу, как сильно сжались кулаки. Лицо расслабляется, спадает напряжение, расширяются глаза. Так выглядит человек, которому вдруг неожиданно причинили самую невыносимую адскую боль. Каждая черточка лица искажается от страдания, кривится рот, он качает головой, трясет ею в неверии, глаза затуманиваются мукой, отчаянием, пока я вдруг не вижу, как они наполняются влагой. Блестящей, как хрусталь, мне она кажется кровавой, каждая слеза, которая катится по грубой коже. Он молчит. Просто смотрит на меня, а я на него. Узнал…узнал. И я почти физически ощущаю, как ему больно. Невольно веду пальцами по мокрым щекам… вытирая эти слезы, чтоб их не видел никто другой. Они мои. Только для меня. Только мне. И нет большего признания, чем эта боль в черных глазах.