Твой последний шазам - читать онлайн книгу. Автор: Ида Мартин cтр.№ 47

— Завтра наброшусь, — пообещал тот. — Она вроде не против.

— Точно не против, — подтвердил Артем. — Но страшна, как атомная война.

— Может, — Макс пожал плечами. — Я на лицо ей не смотрел.

Артём скорчил кислую гримасу:

— С ними даже не весело. Глупые и прилипчивые. Я вообще в Москву собираюсь. Думаю, Витя уже всё поняла. Даже не наехала ни разу, прикинь? Только сообщения жалостливые шлёт.

— Что-то не помню, чтобы тебя когда-нибудь трогали жалостливые сообщения.

— А сейчас трогают! Может, я вообще не прав был, что уехал?

— Ты бываешь не прав? — Макс с недоверчивой усмешкой притормозил.

— Просто Витя, она же не как все. Другая бы тусоваться потащилась и фотками закидала, как шикарно проводит время. А Витя… Я ж по ночам только и думаю, что ей там плохо из-за меня. Никогда о таком в жизни не думал. А теперь постоянно.

— Это совесть называется, — сказал Макс. — Удивительно слышать, что она у тебя есть.

— Самому не верится.

— Что-то я не пойму, кто из вас кого воспитывает.

— Да, блин, — вспыхнул Артём. — Я сам хочу её видеть, ясно? Просто, потому что хочу. Для этого не нужны никакие объяснения. Если я хочу съесть торт, то я его съем. Без вариантов. Кстати… Поехали за тортом?

— Ночь вообще-то. Здесь ничего не работает.

— Для меня откроют.

— Утром поедешь.

Они замолчали, и какое-то время мы молча пробирались через заросли, пытаясь в темноте срезать путь от калитки до домиков, а как вышли на дорожку, Артём снова тяжело вздохнул:

— И чего я к ней так привязался?

Вита

Люди так часто говорят друг другу «я скучаю», что это уже ничего не значит. Слово «скучаю» стало совсем мелким и поверхностным. Незатейливым и лёгким, как клочок бумаги на ветру.

«Всё, пока. Я скучаю» — формальная фраза вежливости, которой обмениваются моя мама и тётя Катя, заканчивая телефонные разговоры. Но я ни разу не видела, чтобы мама действительно скучала по тёте Кате. Чтобы она была не в состоянии работать, читать, смотреть свои новостные каналы. Чтобы она не спала ночами или отказывалась от еды.

В словаре написано, что скучать — это значит болезненно чувствовать отсутствие кого-нибудь. Но почему там нет слов: «невыносимо», «отчаянно», «одиночество» и «пытка»?

Если бы люди изобрели алгезиметр чувств, то им можно было бы чиповать влюблённых, чтобы каждый из них мог чувствовать то же, что чувствует другой. И тогда согласие на такое чипование стало бы сильнее, чем брак.

Артём продолжал свою странную одностороннюю игру. И в этом жестоком дуракавалянии я никак не могла разглядеть тот самый «жизненный опыт», о котором так твердила мама.

Ярослав же звонил пару раз. Но я больше никуда не пошла.

А однажды позвонила Полина.

— Привет, как дела? — спросила так, словно мы с ней давно дружим.

— Всё хорошо. Спасибо.

— Больше не переживаешь?

— Нет. Уже нет.

— Раздолбай наш звонит?

— Пишет. У них там со связью сложно.

— Ах, да, он говорил, — ответила она, явно давая понять, что ей-то он звонил. — Ну, ты, в общем, не грусти там. Скоро вернётся.

Я всерьёз решила научиться технике осознанных сновидений. Когда человек знает, что видит сон и способен управлять его содержанием. Если это уметь, то можно было бы просто остаться жить во сне.

Мама сильно тревожилась за меня. Я объяснила, что скучаю по Артёму, но она конечно же не приняла это всерьёз (тоже мне трагедия) и решила, что за этим скрывается нечто большее и, по её мнению, важное. Сначала думала, что мы поругались и просто дуемся друг на друга. Потом отчего-то вбила себе в голову, что Артём меня бросил и принялась жалеть самым противным образом, от чего стало так тошно, как если бы это действительно произошло.

В конечном счёте, она вдруг решила нагружать меня заданиями.

— Сегодня нужно съездить в гарантийную мастерскую, отвезти электронные часы из нашей спальни. Я тебе там адрес на холодильнике оставила.

— А можно не сегодня? — вот уже третий день мне вообще не хотелось вылезать из кровати. Хоть я и пыталась научиться осознанным сновидениям, всякий раз, они превращались в неосознанные.

— Ты себя плохо чувствуешь или опять романтическая хандра? — она потрогала губами мой лоб, приложила ладонь к щеке. — Температуры нет. Если не сегодня, то завтра обязательно нужно съездить, потому что потом выходные и всё опять растянется на год.

Я со стоном откинулась на подушки.

— Знаешь, что, — мама остановилась посреди комнаты. — Никогда бы не подумала, что такая многосторонняя и глубокая личность, как ты, способна так, не побоюсь этого слова, «разложится». Тебе конечно не понравится, но я всё равно выскажусь. Ещё немного, и я перестану тебя уважать. Куда подевалось твоё здравомыслие? А самолюбие? Оно вообще у тебя есть?

В мире полно достойных людей, которые сочтут за счастье получить хоть каплю твоего внимания. Ты же особенная! Тебя нужно беречь и на руках носить. А не вот это всё. Ты слишком впечатлительная для всех этих страстей. В общем, если не хочешь, чтобы я снова пошла выяснять с ним отношения, сейчас же возьми себя в руки.

Она вышла из комнаты и так хлопнула дверью, что пришлось всё-таки выковырять себя из кровати и отправиться в мастерскую.

Часы чинить не взяли, потому что у них не оказалось каких-то особенных проводков, которые перестали производить год назад, но зато на обратном пути в автобусе возле дальних дверей я увидела ту рыжеволосую девушку — Зою из химчистки, с которой меня знакомил Ярослав. Подходить к ней я постеснялась, но она, перехватив мой взгляд, сама протиснулась через весь салон.

— Привет. Это же ты тогда приходила с Яриком?

Я кивнула, и мы замолчали, просто улыбаясь друг другу. Потом автобус качнуло, и Зоя подхватила меня под локоть.

— Зачем я должна была сказать тебе про Нину? Что он её любит.

— Чтобы я поверила, что я ему не нравлюсь.

— Оу, — Зоя по-детски выпятила нижнюю губу, изображая расстройство. — А тебе он?

— Ярослав хороший. Умный и очень воспитанный. Просто у меня есть друг и было бы неправильно давать ему надежду, если бы я ему вдруг понравилась.

Зоя громко и непосредственно рассмеялась, после чего сделала заговорщицки-серьёзное лицо и сказала приглушенным голосом:

— Тогда это очень странно. Ярослав просто так ничего не делает.

— Он хочет, чтобы его мама считала, что я его девушка.

Словно догадавшись о чём-то, она кивнула.