Огни Парижа - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 12

Увиденное настолько смутило Линетту, что она поспешно выскользнула из столовой и побежала наверх, в свою спальню.

И теперь, лежа в темноте, девушка вспоминала события минувшего дня и сознавала, что не только ее мать, но и mademoiselle не одобрили бы всего этого. Mademoiselle говорила о Мари-Эрнестине как о тихой послушной девочке, любившей деревенскую жизнь. Она бы не узнала в этой прекрасной актрисе и обольстительной женщине ту Мари-Эрнестину, какую она знала и любила!

Но, тут же одернула себя Линетта, не следует быть слишком строгой. Ведь это не только мир богемы, о котором она ничего не знает, это еще Париж, а французы не похожи на рассудительных, несколько флегматичных, всегда владеющих собой англичан.

«Мама была француженка, но она родом из Нормандии, – думала Линетта. – К тому же она всю жизнь прожила в Англии».

И в то же время все это было так странно, так непонятно!

Как жаль, что никто не может объяснить ей, сказать, как она должна вести себя в этой причудливой, ни на что не похожей жизни, о существовании которой она раньше даже не догадывалась.

Девушка подумала о тех платьях, которые уже висели у нее в шкафу, и о других, которые заказала для нее Бланш, о прелестном шелковом белье, об атласных туфельках, о дорогих перчатках и сумочках. Все эти вещи стоили, наверное, целое состояние, а она получила бесплатно потому лишь, что Бланш была к ней добра, а мистер Бишоффсхайм щедр. И все же душу Линетты терзало беспокойство.

Не следовало ей принимать такой роскошный подарок от постороннего человека, но, с другой стороны, что ей еще оставалось делать?

Разобраться во всем этом было непросто, а ее усталый мозг отказывался помогать ей.

Ах, если бы она могла посоветоваться с маркизом Дарльстоном, он бы сказал ей, что ей делать, объяснил, что хорошо и что дурно.

Вспомнив о маркизе, о том, как он улыбался ей у себя в каюте и как нашел для нее купе в поезде, Линетта загрустила.

С ним она чувствовала себя в полной безопасности. А разве можно было забыть его красивое лицо, рослую широкоплечую фигуру, силу и грацию его движений?

Ни один мужчина из присутствовавших за ужином не может сравниться с ним. Даже в дорожном костюме он оставался изящным и элегантным, подумала Линетта. Увидит ли она его когда-нибудь снова и вспомнит ли он ее?

Театр, ужин, даже ее новые туалеты – все было забыто, и, мечтая о маркизе, девушка заснула.

* * *

Опасения Линетты были напрасными: маркиз вспоминал ее.

Когда поезд прибыл на Северный вокзал, он послал своего камердинера помочь девушке с вещами, а заодно и узнать, встретили ли ее друзья.

Вернувшись, камердинер доложил, что молодую леди он не застал; к его приходу вагон был уже пуст.

«Вероятно, друзья поспешили увезти ее», – решил маркиз и постарался выбросить из головы случайное знакомство, но ему это не удавалось.

Несколько раз в течение дня он вспоминал юную девушку и страх в ее глазах, когда она появилась у него в каюте.

«Она не должна была путешествовать одна», – твердил себе он.

В Линетте было что-то трогательно-беззащитное, свежее и неискушенное, что так редко встречалось в женщинах его круга. Покидая вокзал и все еще думая о девушке, маркиз Дарльстон понадеялся, что Париж не испортит ее слишком быстро.

* * *

Перед отъездом маркиза Дарльстона из Англии премьер-министр Гладстон пригласил его к себе на Даунинг-стрит.

Это приглашение не удивило маркиза, поскольку до того, как он унаследовал титул, он состоял на дипломатической службе, и несколько раз его глубокие знания политической обстановки в европейских странах приносили пользу правительству.

Гладстон сформировал свой кабинет в прошлом году, когда на всеобщих выборах либералы победили с большим перевесом.

В свои шестьдесят лет он был высок и прям, с властным, резко очерченным профилем, твердым ртом с тонкими губами и сильно выступающим вперед подбородком. Он обладал феноменальной энергией и мог работать по шестнадцать часов в день.

Блестящий оратор, он с одинаковой легкостью мог увлечь за собой и малочисленное собрание избирателей, и всю палату общин.

Его основными качествами были страстная религиозность и справедливость. По натуре он был чрезвычайно скромен и приписывал все свои выдающиеся успехи Божественному промыслу. Маркиз восхищался его целеустремленностью и искренностью.

– Я слышал, вы собираетесь во Францию, Дарльстон, – сказал Гладстон после обмена приветствиями.

– Да, господин премьер-министр.

– Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали, – сказал Гладстон напрямик.

– С удовольствием!

– Вы знаете Париж, и вы, насколько я понимаю, дружны с императором.

Маркиз внимательно слушал.

– У меня такое чувство, – продолжал премьер-министр, – что во Франции назревает кризис.

– Вы полагаете, они снова могут начать воевать? – осторожно осведомился маркиз.

– Вот именно, – согласился премьер-министр. – После сражения при Садове, когда Пруссия одержала верх над Австрией, в Европе изменился баланс власти. Франция сейчас вполне отдает себе отчет, каким вызовом является для нее могущество Пруссии.

– Я слышал, – заметил маркиз, – что французские газеты начали подогревать воинственные настроения. Французскому правительству будет трудно сидеть сложа руки, наблюдая за тем, как Пруссия объединяет Германию.

– То же говорит мне наш посол, – сказал Гладстон. – Но не забывайте, что императору шестьдесят один год и у него плохо со здоровьем. Может ли он действительно желать войны?

– Не император, – спокойно возразил маркиз, – но императрица!

– Вот я и хочу, чтобы вы выяснили это наверняка, – перешел к главному Гладстон. – Мне говорят, что императора подталкивает не только супруга, но и министр иностранных дел, герцог де Граммон. В общем, я хочу знать всю подоплеку, а информацию в полном объеме можете добыть только вы.

– Я сделаю все, что в моих силах, господин премьер-министр.

– Всю корреспонденцию отправляйте дипломатической почтой, – распорядился Гладстон и добавил менее официальным тоном: – Я очень признателен вам, Дарльстон, за вашу готовность помочь.

Перед тем как отпустить маркиза, премьер-министр передал ему конфиденциальные сведения о некоторых ключевых фигурах во французском правительстве и в непосредственном окружении императора.

Многое из услышанного маркизу было известно, о некоторых личностях он даже знал гораздо больше, чем дипломаты среднего ранга, так прилежно составлявшие отчеты для министерства иностранных дел.

Хотя премьер-министр считал его другом императора, маркиз в действительности был ближе к принцу Наполеону, самому одаренному и влиятельному из высших лиц Второй империи.