Клиническая ординаДура - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 25

— Я попробовал, прежде чем критиковать, Борис Алексеевич, — ответил Саша. — У меня были очень большие надежды. Я ведь не просто ординатуру собирался пройти. Я хотел пройти ее именно у вас. Мне не нравилось, как поставлено дело у нас в Туле, но оказалось, что и здесь все то же самое…

— Да! — подхватил Борис Алексеевич. — Вы совершенно правы! То же самое! А как может быть иначе, если обучение всюду проводится по одной и той же программе, утвержденной министерством? Где-то уровень обучения чуть выше, где-то — ниже, но в целом все едино. Странно, что вы этого не понимаете.

— Я понимаю, — мягко сказал Саша, несмотря на то, что он ничего не понимал и его никто не понимал. — Я о другом говорил. О том, что учить надо иначе. Как врачей, а не как студентов третьего курса. Я все подробно написал в докладной записке, которую…

— Я читал и вашу записку, и ответ кафедры, — директор постучал пальцем по бумагам, которые лежали на столе перед ним. — Вячеслав Николаевич ответил на каждое ваше обвинение, несмотря на то, что мог бы вообще оставить вашу критику без внимания. Вы, Александр Михайлович, вторглись в те сферы, в которых пока еще ничего не смыслите. Простите мне мою резкость, но так оно и есть. Если ординаторы начнут учить профессоров, то мир перевернется с ног на голову. В истории нашей страны уже был такой печальный прецедент, когда те, кто не понимал ничего, учили тех, кто понимал. Чем это закончилось, рассказывать, наверное, не нужно. Вы оказались в роли кухарки, которая пытается управлять государством. ^[28] Если вам хочется управлять, то я не против. Прошу лишь об одном — научитесь этому. Если вы хотите что-то изменить в учебном процессе, то станьте хотя бы доцентом. Тогда с вами будут считаться, тогда ваше мнение будет чего-то стоить…

«И этот туда же, — обреченно подумал Саша. — Деревянное дерево дуб».

— А сейчас оно ничего не стоит, потому что вы даже одного семестра не проучились.

Директор картинно развел холеными руками. На манжетах разноцветными искорками блеснули запонки.

— Я могу попросить вас, Борис Алексеевич, выслушать меня? — спросил Саша, верный правилу, которое гласило, что любую возможность нужно непременно использовать, даже если в успех не очень-то и верится. — Точнее, дослушать до конца. Это займет не более трех минут, даже меньше. Главное, чтобы я смог сказать все, что хочу.

Буквально на днях Саше пришло в голову простое, яркое и убедительное сравнение, которое прекрасно передавало суть его пожеланий. Он крепко отругал себя за то, что не додумался до этого раньше.

— Разумеется, — кивнул директор. — Я же и пригласил вас для того, чтобы выслушать вас и понять ход ваших мыслей. Эту тему сначала нужно полностью раскрыть, а затем закрыть, пока дело не зашло слишком далеко.

Последние слова можно было понять двояко — и как беспокойство руководителя, в ведомстве которого возник конфликт, и как угрозу. Саша постарался внушить себе, что это всего лишь беспокойство.

— Когда человек учится водить автомобиль, он сидит за рулем, а инструктор находится рядом, — начал Саша. — У инструктора есть возможность остановить автомобиль, если он поедет не туда. Инструктор дает ученику советы. Но управляет автомобилем ученик. Если инструктор будет сидеть за рулем и рассказывать ученику, как нужно водить автомобиль, толку от такого обучения не будет. Надо рулить самому, ошибаться, исправлять свои ошибки, анализировать их, но рулить самому! Мне хочется, чтобы нас учили так же. Действуй самостоятельно, ошибайся, исправляй ошибки, снова действуй. А мы самостоятельно ничего не делаем. Нашими действиями постоянно руководят. У меня все. Вы согласны со мной, Борис Алексеевич?

— Нет, не согласен, — улыбнулся директор. — Во-первых, ваше сравнение некорректно. Лечение людей нельзя сравнивать с управлением автомобилем. И процесс совершенно другой, и риски разные. Хотя, конечно, управление автомобилем тоже весьма ответственное дело, этого я не отрицаю. Я сейчас точно не вспомню, сколько уроков мне понадобилось для того, чтобы начать ездить самостоятельно, но могу сказать, что было их около двадцати. А на кардиолога нужно учиться восемь лет. Двадцать уроков и восемь лет учебы — это несопоставимо, не так ли?

— Я имел в виду только организацию учебного процесса, — уточнил Саша.

— Рассмотрим и организацию, только позвольте мне закончить мою мысль. Если ученик неверно выполнит разворот, инструктор укажет ему на ошибки и попросит повторить маневр. Никто при этом не пострадает, ну разве что кроме тормозных колодок, которые на учебных автомобилях просто горят. А если недоучившийся врач по незнанию или неумению нанесет вред пациенту, то это уже совсем другое дело…

Заметив, что Саша хочет возразить, директор предостерегающе поднял вверх руку.

— Подождите, Александр Михайлович. Я вас выслушал, выслушайте же и вы меня. До тех пор, пока вы не получили документ, подтверждающий, что вы — сертифицированный кардиолог, ни о какой самостоятельной работе не может быть и речи…

«И этот ничего не понял», с тоской подумал Саша.

— Что же касается практики, настоящей практики, то ее у вас предостаточно. Вы ведете пациентов, участвуете в клинических разборах, преподаватели дают вам для самостоятельного решения диагностические задачи, при желании вы можете участвовать в научных исследованиях, которые проводятся на кафедре… Ну чего еще тут можно желать? И что можно критиковать?

— Вы меня не поняли…

— Нет! — директор хлопнул ладонью по столу, словно хотел прибить назойливую муху. — Это вы меня не поняли, Александр Михайлович! Ничего, если подумаете, как следует, то поймете. Вот вам ответ на вашу… хм… докладную записку, — по полированной поверхности стола легко заскользили соединенные скрепкой листы бумаги. — Вячеслав Николаевич ответил на все ваши обвинения по пунктам и, на мой взгляд, ответил очень убедительно. Любому психически адекватному человеку этих объяснений будет достаточно. Ну а если вы останетесь недовольны, то я скажу вам прямо — у нас нет для вас другой ординатуры. Теперь у меня тоже все. Прощайте!

«Какой тонкий дипломат! — восхитился Саша. — Намекнул, что я шизофреник, послал на три веселые буквы и дал понять, что больше никогда меня видеть не хочет. И все это так элегантно…».

В вестибюле первого этажа висело деревянное панно с изображением какого-то древнего мудреца, вероятнее всего — Аристотеля, и его широко известным изречением: «Корень учения горек, а плоды его сладки».