Ночные грезы - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 30

Она направилась к выходу, но у порога задержалась и, обернувшись, резко сказала:

— Я не желаю ни видеть тебя, ни слышать о тебе впредь ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, я выразилась ясно?

Когда графиня пересекала холл, чтобы попасть в салон, от нее словно бы летели искры, так она была разгневана. Этого не мог не заметить Роджер, следовавший ей навстречу по коридору.

— Мама! — воскликнул он. — Нам надо поговорить.

— О чем? — спросила вдовствующая графиня. Она вошла в салон и попыталась отдышаться. Она твердо решила не открывать сыну причину того, что ее так взволновало. Графиня знала, что он будет рад услышать о ее разрыве с мистером Хэнсоном и о его позорном изгнании, но меньше всего ей хотелось сейчас доставлять кому-то радость, в том числе и собственному сыну, ибо она с данного момента сразу и бесповоротно возненавидела весь мужской пол, не делая никаких исключений.

Роджер и сам тяжело дышал, потому что он явно спешил сюда.

Проследовав за матерью в салон, Роджер произнес со злостью:

— Какой дьявол надоумил тебя устроить кавардак в домовой часовне?

— В часовне? — Вдовствующая графиня тупо уставилась на сына. Она никак не могла сосредоточиться на том, что он говорит.

— Да, в нашей часовне! Это прекрасный образец архитектуры семнадцатого века, которого не касалась почти ничья рука. Я сказал — почти не касалась, потому что ты бог знает что там натворила!

— Теперь я вспомнила! Феликс хотел устроить в часовне гимнастический зал, потому что там много света и пространства. Он уверял меня, что спортивное оборудование не повредит фрески.

— Неужели в тебе нет ни уважения, ни почтения к этим древним стенам? — с горечью спросил Роджер. Только сейчас до графини дошло, как разгневан ее сын.

— В конце концов, часовней никто не пользовался… — начала было оправдываться она.

— А кто в этом виноват? — задал вопрос Роджер. — Она не пустовала, когда был жив отец, а до него мой дед и прадед, и их предки. Дом господень не предназначен для развлечения твоего ничтожного любовника!

Вдовствующая графиня молча проглотила оскорбление, произнесенное сыном.

— Неужели так мало тебя заботит Кэлвидон, что ты позволяешь уродовать и осквернять его красоту? — допрашивал ее Роджер.

— Кэлвидон! Кэлвидон! Всегда и везде Кэлвидон! — раздраженно воскликнула графиня. — Вы все — и ты, и слуги — печетесь только об этом ветхом доме. Чудовищный, мерзкий музей, полный реликвий, оставленных мертвецами. И папочка твой от тебя ничем не отличался, берег эту гробницу как зеницу ока.

Распаленная стычкой с Феликсом, миледи перенесла неизрасходованный огонь на сына;

— Я сыта по горло Кэлвидоном! Я скажу тебе, что намерена сделать. Я запру этот дом на семь замков и оставлю пустовать его навсегда! Я выселю отсюда всю дряхлую, немощную прислугу, с которой ты так носишься! Я собираюсь жить в Лондоне, и каждый пенни, который попадет мне в руки, буду тратить только на себя!

Она шагнула к дверям.

— Завтра же пусть начинают вешать на окна ставни!

— Мама! Тобою владеет гнев. Ты сказала это, не подумав! — воскликнул Роджер.

— Я все обдумала. Каждое свое слово. Он попытался задержать ее;

— Давай обсудим все это по-разумному. Графиня молча пересекла холл и начала подниматься по лестнице.

— Мама! — обратился к ней Роджер умоляюще.

Он стоял внизу, а она смотрела на него сверху сквозь ажурные перила.

— Я подразумевала именно то, что сказала. Дом будет заперт, а слуги уволены. Если ты намерен содержать его, то можешь начать продавать картины — одну за другой. Вон их сколько!

Мстительная злоба сквозила в ее тоне. Она издевалась над ним! Роджер некоторое время не знал, как ей ответить. Затем он взорвался;

— Тебя похоронят прежде, чем это случится! Графиня в ответ пренебрежительно усмехнулась и продолжила подъем по ступеням, а Роджер, бормоча проклятия, устремился к выходу, чуть не сбив по пути с ног старика-дворецкого, вступившего в холл, чтобы звать господ на обед.

Барроуз так и остался на месте, глядя вслед убегающему милорду, и на его оцепеневшем лице застыл ужас, смешанный с величайшим недоумением.

Десятью минутами позже Люси, словно почтовый голубь, доставила новости о разыгравшихся событиях в комнату Алинды.

— Там, внизу, такое творится, мисс! — сообщила она, подавая Алинде на подносе первое блюдо.

— О чем ты? — спросила Алинда.

— Причем из-за вас, мисс, как я поняла, — торопливо выкладывала новости Люси.

Глаза Алинды стали вмиг огромными, и она спросила испуганно:

— Как ты сказала, Люси?.. Из-за меня?

— Точно. Мистер Хэнсон поручил Генри подсунуть вам под дверь записку, как в прошлый раз. Алинда чуть не задохнулась от возмущения. Значит, это не Феликс Хэнсон подходил к ее запертой двери, а один из лакеев? Как неприятно, что он посвящает прислугу в свои постыдные замыслы.

— Мистер Хэнсон написал вам сегодня вечером другую записку, и Генри понес ее. Но он такой дурень, этот Генри! Слишком мало у него мозгов в голове для такой работы.

Люси по обыкновению отвлеклась на общие рассуждения, но Алинда, уже близкая к обмороку, не могла дольше терпеть:

— Что же все-таки случилось, Люси?

— Генри не придумал ничего лучше, как подняться по парадной лестнице. Надо же сморозить подобную глупость, мисс! Если бы мистер Барроуз заметил его, то, без сомнения. Генри бы здорово досталось и этим бы все кончилось, но он, на беду, повстречался с ее милостью…

— С миледи?

— Да, мисс. Она забрала у Генри записку. А когда ее прочитала, то побелела как полотно. Так сказал Генри.

Алинда словно обратилась в камень.

То, что теперь ее непременно уволят, было ясно. Она не только лишится денег, которые рассчитывала заработать, но никогда больше не увидит молодого графа.

— Что было дальше? — тихо спросила она, приготовившись услышать самое страшное.

— Ее милость направилась в библиотеку, нашла там мистера Хэнсона и, вы не поверите, мисс, сказала ему, чтоб ноги его в доме больше не было. И еще она сказала, что не желает его больше видеть.

— Как ты узнала об этом?

— Обыкновенно, — не стесняясь, призналась Люси. — Генри подслушал, что там говорилось за дверью. Выходя из библиотеки, миледи еще раз повторила, чтобы он тотчас выметался и больше не попадался ей на глаза.

— Но какое право он имел писать мне? — В Алинде проснулся гнев.

— Это еще не все, мисс!

— Что же еще? — спросила девушка, зная заранее, что хуже того, что уже случилось, быть не может.