Прислужница Карлайлов оказалась более бдительной и расторопной. И хоть кошель с золотом, дарованный леди Мелисандрой, грел её душу, девушка не забывала предусмотрительно держаться в тени и постоянно оглядываться. Не за себя переживала, а за богатство беспокоилась. Ведь в ночное время разгуливать с такими деньжищами — просто верх легкомыслия! Но ничего не поделать, вернуться домой ей нужно в любом случае. Будучи девушкой рассудительной, она как раз раздумывала над тем, как ей с умом распорядиться деньгами. Целое состояние! Золотых монет в кошеле хватило бы чтобы, к примеру, открыть свою лавку на главной площади.
За этими радужными мыслями она как раз преодолела злачный участок пути, крепко прижимая к себе мешочек из телячьей кожи, туго набитый золотыми монетами. Улицы нижнего двора, где находилось её жилище, всегда были плохо освещены. И появление чужаков прислужница заметила только в самый последний момент. Сначала лишь её сердце зашлось в непонятном и беспричинном страхе, и девушка инстинктивно отпрянула, укрывшись в тени плотного ряда покосившихся лачуг. А вот мешочек с золотом выпал из её дрогнувших пальцев, и звон рассыпавшихся по мостовой монет в ночной тиши привлёк внимание северян. Приблизившись, конунг Харальдссон поднял оброненный кошель и наградил свирепым взглядом вжавшуюся в стену лачуги прислужницу. Она сама сняла свою накидку перед взорами надвигающихся на неё северян, справедливо рассудив, что жизнь всё-таки дороже.
— Не троньте их девок. Это негодное племя, — осадил конунг своих воинов. — Кто, по-вашему, от них родится? Слабые люди, полукровки. Я не позволю смешивать чистую кровь викингов с жалкими христианами!
Один взмах его меча — и предсмертный крик служанки взорвал тишину как раз в тот момент, когда чудом уцелевший страж на стене добрался до главной башни и повис на колокольной верёвке.
Гулкий звон колокола разнёсся над спящим городом, пробуждая Яру, графа Карлайла и остальных горожан. Застиг он врасплох и Вильгельма под стражей. Прислужница не подвела свою хозяйку — стоило лишь герцогу обнаружить подлог, подоспевшая стража Карлайла засвидетельствовала акт надругательства герцога Брея над рыдающей дочерью королевского военачальника. А когда стражники накинулись на Вильгельма, Мелисандра, улыбаясь сквозь слёзы, улучила момент и скрылась в дворцовых садах.
Это была самая страшная ночь в истории Винсдорфа. Горожане в ужасе метались по городу, в попытке спрятаться от гнева дикарей. Воины теснили головорезов-кочевников всё ближе к главным воротам, а их тела устилали вымощенные камнем улицы.
Вильгельм появился на площади и лишь на несколько мгновений разминулся с Ярой. Он уже не мог видеть, как та спиной протаранила дверь, ворвавшись в чьё-то жилище. Поток обезумевших от страха горожан подхватил его, унося всё дальше от того места. На герцоге не было кольчуги, а меч отобрала стража ещё в яблоневой роще. Он повсюду искал глазами Яру, точно зная, что услышав тревогу, она не раздумывая кинулась на помощь. И во всеобщем хаосе он даже не заметил трёх рослых викингов, что пытались выбить дверь лачуги, где только что скрылась его любимая.
А между тем на нижнем дворе винсдорфцы из последних сил отбивались от северян. Под руководством графа Карлайла воины теснили их к главным воротам, которые медленно поднимались. Разжившись мечом павшего в бою воина, Вильгельм вместе с остальными оборонял вход в город, но раненое за день до этого плечо давало о себе знать. Возможно, из-за него он пропустил удар и осел на землю со вспоротым боком.
Северяне в отчаянии отступали, запрыгивая на поднимающиеся городские ворота. Конунг Харальдссон последним успел взбежать по наклонной и, прихватив с собой попавшегося ему под руку Вильгельма, перевалился с ним на другую сторону. Оставшиеся с полдюжины уцелевших викингов оказались в ловушке, зажатые со всех сторон англосаксами.
Пошатываясь и оставляя на каменной мостовой кровавые следы, к главным воротам направлялась и Яра. В руке она всё ещё держала свой меч, а на её плече и бедре сквозь окрасившуюся алым сорочку виднелись глубокие раны.
— Яра! Какого дьявола ты здесь делаешь?! — бросив окружённых воинами северян, граф Карлайл кинулся навстречу своей дочери.
Но девушка не реагировала. Она оглядывалась по сторонам и искала взглядом своего суженого, которому уже давно поклялась в любви и верности.
— Где Вильгельм? — выдохнула она, на что её отец лишь отвёл взгляд.
А следом нижний двор Винсдорфа огласил душераздирающий вой, и лишь спустя несколько долгих мгновений Яра поняла, что этот вой принадлежал ей.
Глава 10
В тронный зал ввели закованных в цепи пленных северян. Как и его собратья, Стейн не собирался роптать и просить пощады. Он был серьёзно ранен, но вовсе не напуган. Викинги — бесстрашный народ. Испокон веков у них высоко ценились сила и смелость, а трусость и слабость презирались. Каждый ребёнок на севере знал, что Вальхалла — небесный чертог в Асгарде, где, окончив свою земную жизнь, храбрецы будут сражаться и пировать с богами. Попасть туда — наивысшая цель каждого воина, и поэтому в бою они не знали страха, а смерть встречали с улыбкой. Ведь трусам и слабакам не место в Вальхалле.
Стэйн с интересом разглядывал богатое убранство тронного зала и самого короля Этельберта, восседавшего на троне. Король был молод, и викингу хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, что новый правитель растерян и нерешителен.
Оно и неудивительно: стоило лишь наследнику династии вступить на престол, как пришлось отбивать крупнейшее за всю историю Уэссекса нашествие викингов. Этельберт не обладал опытом ведения войны, как и опытом ведения переговоров и правления государством.
По левую руку от него сидела вечно молчаливая молодая жена, принцесса Элейна, а чуть поодаль королева-мать Гвиневра.
Стэйн нутром чувствовал страх, исходящий от этих людишек. Не только королевская семья смотрела на группу северян с опаской, но и их придворные также благоразумно расступились, несмотря на то, что стража в полной боевой готовности окружила закованных в кандалы пленных.
«Немудрено, что англосаксы трусливы и слабы духом, — отметил про себя Стэйн, разглядывая собравшихся в зале благородных леди, — если даже их король окружает себя юбками».
Будто прочитав мысли своего предводителя, Кнуд резко дёрнулся в сторону ближайшей придворной дамы, натянув цепь, что сковывала кандалы всей группы северян. Викинг грозно зарычал на испуганную до смерти саксонку и состроил такую злобную гримасу, что дама тут же закатила глаза и упала на пол без чувств.
Стэйн на это лишь едва заметно усмехнулся, а Кнуд, довольный произведённым эффектом, словно и не замечал направленных на него мечей стражников. Смертельно раненный Ярой и с исполосованным ею же лицом, он еле стоял на ногах, а его бессмысленная выходка и вовсе отняла последние силы. Сам Стэйн в схватке с Ярой вслепую отделался более лёгкими ранениями в отличие от Бальдера, что пал замертво пронзённый её мечом, не успев даже осознать этого.