Неуловимый граф - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 50

Экипаж лорда Пальмерстона ждал их, и они отправились на Беркли-сквер.

— Как вы думаете, Чарльз Грин благополучно долетит до Парижа? — спросил граф.

Он надеялся, что лорд Пальмерстон не заметит, как напряженно и неестественно звучит его голос, и не услышит прорывавшихся в нем тревожных нот.

— Я уверен, что полет пройдет удачно, — ответил министр иностранных дел. — Он очень опытный воздухоплаватель, и с тех пор как я в последний раз видел его в Садах Воксхолла, он совершил уже сотни успешных полетов. Интересно, удастся ли ему когда-нибудь перелететь через Атлантический океан?

Граф ничего не ответил.

Он думал, как холодно и страшно будет Калисте, когда шар наберет высоту, на которую хотел подняться Чарльз Грин.

Есть ли у них на борту какая-нибудь запасная одежда? — размышлял граф.

Ему показалось, что она сильно похудела с тех пор, как он видел ее в последний раз; если она, как и ее Кентавр, голодала, сил у нее, без сомнения, осталось очень мало, и ей труднее будет переносить холод.

Почему она бросилась бежать от него? Почему так странно посмотрела на него? Граф не мог понять выражения, которое появилось в ее глазах, когда она увидела его.

Экипаж подъехал к дому графа.

— Благодарю вас за то, что составили мне компанию, Хелстон, — сказал лорд Пальмерстон. — Увидимся завтра?

— Не получится, — ответил граф. — Я еду во Францию.

Он вышел из кареты, прежде чем лорд Пальмерстон успел еще о чем-нибудь его спросить, и быстро вошел в дом.

Он отдал сжатые и четкие указания дворецкому, затем взбежал вверх по лестнице к себе в спальню, чтобы переодеться и предупредить Трэвиса, что у него есть ровно пять минут, для того чтобы упаковать все необходимое для путешествия.

Благодаря тому, что все в доме у графа было предельно четко отлажено и организовано, через пятнадцать минут он уже мчался в своем экипаже, быстро, несмотря на уличное движение, удаляясь от своего дома на Беркли-сквер и направляясь к дороге, ведущей в Дувр.

В свое время принц-регент поставил рекорд, доехав до Брайтона за два часа и пятьдесят три минуты; с тех пор как он умер, многие уже неоднократно побили этот рекорд, но граф, хотя он и не ставил себе такой цели, без всякого сомнения, превзошел всех своих предшественников, молниеносно добравшись до Дувра.

Как и многие другие состоятельные люди его времени, граф держал смены лошадей на всех главных дорогах, так что ему не было необходимости прибегать к помощи хозяев почтовых станций и использовать в качестве средства передвижения их жалких заезженных кляч.

На дорогах, ведущих в Дувр и Ньюмаркет, у графа стояли замечательные, необыкновенно резвые скакуны, так что он то и дело менял упряжку, нигде не останавливаясь и не задерживаясь.

На последних двух стоянках перед Дувром граф выпил только по бокалу вина, и когда около десяти часов вечера они прибыли наконец в порт, вид у графа, как заметил его слуга, был совершенно свежий.

Яхта графа стояла в гавани и, согласно его указаниям, была всегда, в любой момент, готова к отплытию.

Иногда графом овладевало внезапное желание вырваться из водоворота и сутолоки повседневных дел, из блеска и суеты «света»; несколько раз в год он, бросив все, мчался в Дувр и, взойдя на борт своего «Гиппокампа», совершал плавание вдоль побережья, чтобы потом вновь вернуться к заботам и развлечениям светской жизни, так же быстро и неожиданно, как покинул их.

Не прошло и двадцати минут с того момента, как граф со своим верным Трэвисом, который нес его багаж, ступил на борт, как «Гиппокамп» поднял паруса и вышел из гавани, подгоняемый свежим ночным бризом Ночь была лунная Граф долго стоял на палубе, зная, что плавание будет спокойным и недолгим, и радуясь, что его яхта — один из самых быстрых парусников, так что ему не составит большого труда перебраться через Па-де-Кале.

Он решил встретить Калисту, как только шар приземлится во Франции.

Граф знал, где ожидается посадка, хотя изменение направления ветра или ошибки штурмана запросто могли расстроить его планы.

Он прекрасно помнил, что в первый раз, когда «Королевский Воксхолл» поднялся в воздух и пересек Ла-Манш, собираясь приземлиться во Франции, кончилось тем, что он, неожиданно для всех, сел в Германии.

Шар находился тогда в воздухе около семнадцати часов, и Грин говорил потом, что там, на большой высоте, холод пробирал его до костей.

Правда, все это было еще два года назад, и с тех пор у Грина, надо полагать, прибавилось опыта. Однако граф все больше тревожился, он просто не находил себе места, то сжимая, то разжимая пальцы, стискивая кулаки при мысли о том, как Калиста в своем легоньком платьице дрожит от холода, по мере того как шар набирает высоту.

Даже теперь ему не пришло в голову, как это не характерно для него — заботиться и тревожиться о ком-либо, кроме самого себя.

Его никогда не волновало то, что может случиться с другими очаровательными женщинами, в которых он время от времени бывал влюблен и на которых тратил массу своих сил, времени и денег.

Ему было совершенно все равно, чем они занимаются и что с ними происходит, когда его нет рядом.

Теперь же единственное, что было важно, что тревожило его, занимая все его мысли, — это уберечь Калисту от горестей и страданий, быть рядом с ней, не расставаться больше с ней с той минуты когда шар коснется земли, чтобы всегда заботиться о ней и защищать ее.

Почему? Почему она убежала от него? Граф не находил ответа на этот вопрос, который не оставлял его ни на секунду, снова и снова вспыхивая в мозгу.

Неужели он ненавистен ей до такой степени, что она стремится любым путем скрыться от него, пусть даже на воздушном шаре, лишь бы не пришлось выносить его присутствия.

Почему она хотела броситься в воду, — а он уверен был, что в мыслях у нее было именно это, — покончить с собой, утонув в Серпентине?

Почему-то у графа было предчувствие, что Калиста не умеет плавать, и никто бы не заметил, если бы она действительно бросилась в озеро.

Ведь был очень удачный момент для того, кто хотел остаться незамеченным. Все были увлечены предстоящим зрелищем и столпились на площадке вокруг воздушного шара; даже если бы она вдруг невольно закричала, никто не услышал бы ее и не пришел ей на помощь.

Но почему? Почему?

Вопрос этот сверлил его мозг, преследовал неотступно, повторяясь все снова и снова, сводя с ума своей неразрешимостью.

На протяжении первых нескольких миль дорога из Кале была неровной и ухабистой, и граф устал от тряски, тем более что лошади ему попались — хуже некуда, а других взять было негде.

Если бы у него было в запасе побольше времени, он взял бы на борт фаэтон с собственной упряжкой лошадей, которые довезли его до Дувра, но он по опыту знал, что перевозить лошадей морем — дело хлопотное и требует тщательной подготовки.