Их женщина - читать онлайн книгу. Автор: Елена Сокол cтр.№ 8

— Прости… — Мямлю я.

Незаметно, (как мне кажется), вытираю каплю пота со лба. Сажусь, придвигаю стул к столу и громко сглатываю.

— Молока? — Предлагает она.

— Нет, спасибо. — Отказываюсь. Вспоминаю, что мамочки нет дома, и тихо добавляю: — Ненавижу эту гадость.

— Ого. — Гостья замирает и довольно хмыкает. — А у нас с тобой много общего. — Проходится глазами по моему лицу, затем по фигуре. — Намного больше, чем может показаться… на первый взгляд.

— Спасибо.

Она улыбается, берет нож, режет хлеб и мясо.

Я наблюдаю. Я ослеплен ее улыбкой. Она кажется такой искренней, поэтому мне, наконец, удается немного расслабиться. И, надо признать, так легко и хорошо мне бывает только с Джимми.

— Держи. — Эй Джей с грохотом ставит передо мной тарелки с сэндвичами.

Разглядываю толстые куски бекона и говядины, зажатые между треугольничками хлеба, зеленью и дольками томатов. Они такие не совершенные. Все разной толщины, кривые. Но от этого, почему-то, не менее прекрасные. Возможно, со мной что-то не то происходит, но, кажется, все, к чему эта девчонка не прикоснется, становится лучше.

— Так… почему ты зовешь себя Эй Джей? — Решаюсь задать вопрос. — Я слышал, как твой отец называл тебя Элис.

Она садится напротив меня и ставит на стол банку с арахисовым маслом.

— А почему ты носишь эти стремные шмотки? А? — Кладет локти на стол и упирается подбородком в кулачки. — Вот точно в такой же рубашке моего деда хоронили. Зуб даю. А брюки… — Приподнимается, чтобы взглянуть на мои ноги через стол. — Парень, должна тебя огорчить. Фасончик у них такой, будто ты кучу наложил, сечешь?

Меня бросает в жар.

— Мама говорит, это классика… Аккуратно, элегантно, практично. Еще она никогда не выходит из моды. — Заливаюсь краской.

— Тебя обманули.

— Но мама…

— А ты за мамкину сиську до старости собрался держаться? — Усмехается она.

Зачерпывает арахисовое масло указательным пальцем и слизывает языком.

— Я не… — У меня дыхание перехватывает, когда ее язык прячется меж пухлых розовых губ.

— А завтра она тебе невесту выберет. Из своих. Ну, из роботов, помешанных на чистоте и этикете. — Эй Джей деловито зачерпывает новую порцию масла. — И сосватает. Ты согласишься?

— Н-нет… — Выдыхаю я. — Не-е-т!

Беру дрожащими пальцами сэндвич.

Не хочу робота. Только не это.

— А теперь давай, рассказывай, — она берет ложку и мажет масло на хлеб, — что у вас приключилось пару дней назад?

Впивается зубами и откусывает большой кусок хлеба. Жует, облизывает губы. Меня это зрелище завораживает. Заставляет забыть, как нужно дышать.

— Ты о чем? — Еле выдавливаю.

— Ну, о том, как ты притащился домой во рванье со сбитыми коленями. — Эй Джей одаривает меня очередной сияющей улыбкой. — Я все видела. — Довольно кивает. — И слышала. Твоя мать визжала так, будто ее индюк в задницу клюнул!

И я невольно начинаю смеяться. И рассказываю все, как на духу. И вижу, как она реагирует: ее зрачки расширяются, рот открывается от удивления, сэндвич падает на тарелку и разваливается.

Для меня заявиться домой в таком виде было настоящим геройским поступком, но, увидев одобрение в глазах этой девчонки, я понимаю, что оно того стоило. И говорю, говорю, снова и снова расписываю все в деталях.

А потом мы поднимаемся вместе наверх. Элис рассматривает учебники на полках, мои дипломы за победы в научных состязаниях, переставляет вещи с места на место, открывает гардероб.

— Нужно все это сжечь, — смеется она.

И я согласен. На все согласен, ради того, чтобы она вот так стояла посреди моей комнаты и так заливисто хохотала.

Мы вытаскиваем вещи прямо на пол, яростно топчем их, отрываем рукава и пуговицы. Скидываем в кучу у двери. Эй Джей обещает достать мне нормальную одежду, а я киваю, понимая, что готов ради нее облачиться хоть в картонную коробку.

— Вот здесь закатаем, — она расстегивает манжеты и подгибает рукава рубашки, в которую я одет. — Расстегнем верхнюю пуговицу. Так-то лучше.

Снова улыбается, а я понимаю, что пьян от одного ее присутствия. От легкого лавандового аромата, источаемого ее кожей, от нежного запаха волос. И дико рад тому, что кто-то еще в этом мире разглядел во мне «чувака», а не ботаника.

А потом она уговаривает меня показать ей комнату моей мамы. Мы заходим в матушкину спальню, и Эй Джей бесцеремонно лезет в платяной шкаф. Примеряет платья, а я лежу на кровати и хохочу. Не могу остановиться. Так забавно она в них смотрится — точно пришелец из семидесятых.

Девчонка наматывает на шею длинные бирюзовые бусы, напяливает берет, повязывает шарфик на шею и дефилирует по комнате взад и вперед. Я громко аплодирую, и наряд снова меняется: теперь на ней платье-халат и широкополая шляпа. И мы смеемся уже до слез, потому что Элис копирует походку моей мамы. Она извиняется, но мне все равно. Ведь это правда — мама так и ходит. Будто ей швабру меж лопаток загнали.

А когда к дому подъезжает мамин автомобиль, мы начинаем судорожно развешивать ее юбки и костюмы обратно на плечики. Закрываем шкаф, поправляем бутылёчки на туалетном столике и расправляем складки на бархатном покрывале. Хрюкая от смеха, слетаем вместе вниз по лестнице и застываем посреди гостиной как раз в тот момент, когда входная дверь распахивается.

— Миссис Салливан, — приветствует мою мать Эй Джей. — Рада вас видеть!

И громко шмыгает носом, чтобы не рассмеяться и нагнать серьезности виду.

— О, ты, должно быть, Элис? — Слегка склоняет голову маман.

Ее руки, облаченные в белые перчатки, сжаты на поверхности модной сумочки.

— Да. Я приходила познакомиться с вашим сыном.

— Привет, мама, — краснею я, когда родительница переводит на меня холодный взгляд.

— Майкл любезно согласился подтянуть меня по учебе, — Эй Джей чешет за ухом.

— Вот как. — Матушкиных губ касается кривая улыбка, больше похожая на ухмылку.

Ее глаза буравят гостью, забираясь, кажется, даже под кожу.

— Да. — Улыбается девчонка. — Но… мне уже пора. — Обходит ее бочком и направляется к выходу. — Всего доброго! Пока, Майкл!

— Пока…

— До свидания, — мама сдержанно вежлива.

Держит марку.

Дверь захлопывается, заставляя меня вздрогнуть и быстро прийти в себя.

Мамин взгляд бросается на меня, точно коршун на добычу — молниеносно и эффективно. Проникает в самое нутро. Я тяжело вздыхаю и понимаю, что, пожалуй, придется туго. Хотя бы, потому что в воздухе стоит плотный удушливый аромат маминых любимых духов, которые Элис щедро лила на себя буквально десять минут назад.