Недосягаемая - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Картленд cтр.№ 60

Иван промолчал. Он повернулся к ней спиной и забарабанил пальцами по оконному стеклу. После длинной паузы произнес:

— Ты хотела прилечь, и скажи Розе, чтобы она позвала меня, когда ты будешь готова.

Его что-то терзало, но Лидия не могла ему помочь. Она слишком хорошо знала, что скрывается под его беспокойным метанием и нервозным движением рук.

Лидия направила кресло из комнаты и, выехав из двери, обнаружила, как и ожидала, Розу, которая беспокойно вышагивала по холлу, подстерегая хозяйку. При виде Лидии лицо Розы просветлело, но она все равно, как всегда скрипуче заворчала, пресекая возражения.

— Я уж думала, вы никогда не появитесь. Завтра вам будет так плохо, что придется вызывать доктора.

— Возможно, завтра мне снова придется съездить к Элизабет, — ответила Лидия. — Старшая медсестра обещала позвонить мне после обеда.

— Если вы задумали убить себя, то правильно взялись за дело, — едко заметила Роза, но руки ее были по-прежнему нежны, когда она помогала хозяйке раздеться.

Для Лидии было настоящим блаженством откинуться на мягкие подушки, почувствовать, как расслабилось ее усталое тело и тупая головная боль начала затухать. «Я могла бы заснуть, если бы была одна», — подумала Лидия, но она знала, что пройдет еще много времени, прежде чем она сможет надеяться на сон.

— Скажи мистеру Разумовскому, что я готова поговорить с ним, — попросила она Розу. — А когда вернется мисс Кристин, я бы хотела немедленно ее увидеть.

Роза вышла из комнаты, и Лидия на секунду закрыла глаза, думая не о себе, а об Элизабет. Сумеет ли Лоренс Грейнджер найти Ангуса и как скоро тот приедет? Лидия ничего не сказала Артуру о телеграмме, которую послала, и о желании Элизабет видеть Ангуса Маклауда. Артур волновался из-за жены, но не слишком. Всех врачей и медсестер он считал несведущими дураками и повторял это бессчетное количество раз во время второго завтрака. В то же время у Лидии создалось впечатление, будто по-настоящему его удивил только тот факт, что Элизабет вообще заболела. Он всегда следил за собой, понимая, насколько он старше своей жены, и тот факт, что Элизабет заболела тогда, когда он чувствовал себя превосходно, показался ему совершенно несообразным. Артуру еще предстояло свыкнуться с этой мыслью со свойственной ему медлительностью.

— Раньше она никогда не болела, — повторил он несколько раз. — Должно быть, она была совершенно измотана, раз такой пустяк свалил ее с ног. Не могу понять, как эти доктора позволили ей дойти до такого состояния. Впрочем, я всегда считал их никчемными дураками. Вот когда я был мальчишкой…

Он пустился в длинные скучные воспоминания о деревенском враче, который навещал своих пациентов, а Лидия удивилась про себя, как Элизабет выдерживала подобные разговоры с таким долготерпением.

Какой же зануда этот Артур Эйвон! Стопроцентный. Он был занудой, подобно многим престарелым представителям своего поколения и класса. Во-первых, они не отличались образованностью, полагая, что учение не стоит усилий, после того как частная школа осталась позади. Они читали «Тайме» от корки до корки и время от времени пролистывали чью-нибудь биографию или мемуары какого-нибудь спортсмена. В остальном они были несведущи, и их невежество было еще полнее оттого, что они презирали все, чего не знали. Они плохо разбирались в истории и еще меньше в географии. Мир состоял для них из их собственных поместий, собственной политической партии, собственного класса или компании людей, с которыми они выросли. Такие мужчины были продуктом поколения, которое породило в качестве величайших примеров своего путаного невосприимчивого мышления премьер-министров, повелевавших в Англии между войнами — Стэнли Болдуина, Рамсея Макдональда, Невилла Чемберлена.

Слушая, как бубнит Артур Эйвон, Лидия понимала, что у него не может быть ничего общего не только с более молодым поколением, но и с прогрессом, достигнутым цивилизованным человечеством в последнее столетие. Миру не хватало жизненных сил, энергии, лидерства — всего того, что могло бы оживить народы, уставшие от военной катастрофы и от нервного напряжения. Какую помощь можно было ожидать от Артура Эйвона и ему подобных? Бескровные, лишенные чувств и воображения, они не принадлежали ни к мужественным пиратам, пионерам и благородным вожакам прошлого, сделавшим из Британии великую империю, ни к сильным демократическим силам, стремящимся проявить себя на благо грядущих поколений.

«Как была бы мне ненавистна роль жены Артура», — подумала Лидия. Иван со всеми его недостатками, со всеми неприятностями, которые он ей порою доставлял, по крайней мере оправдывал свое существование — после него останется какое-то наследие будущему. Он был созидателем, а еще он был в любых обстоятельствах, если судить о нем как о музыканте или как о человеке, — живым. В Артуре же, бубнившем посреди своего огромного дома, было что-то напоминавшее Лидии музейный экспонат. «Я тоже старею, — сказала она себе, — но никогда не стану такой, как он, и никогда не позволю себе отделиться от жизни или уйти от реальности».

Когда завтрак подошел к концу, она с облегчением покинула столовую и отправилась на поиски старшей медсестры. Она себя гораздо лучше чувствовала с этой тихой пожилой женщиной, не намного моложе Артура, но от которой, казалось, исходит сила и деловитая уверенность. «Артур очень старый, дряхлый душой человек», — подумала Лидия, размышляя над тем, что ее сестре готовит будущее. По крайней мере, Элизабет узнала, что такое любовь, нашла то, ради чего стоило жить на свете, но только сразу же была вынуждена от него отказаться и жить в этом мавзолее, в этой могильной атмосфере, рядом с человеком, к которому вряд ли можно было что-то чувствовать, кроме уважения и привязанности, какую обычно дети испытывают к добрым родителям. «Бедная Элизабет!»

Лидия вздохнула, открыла глаза и увидела, что в комнату входит Иван. Поддавшись порыву, не думая, почему так поступает, она протянула к нему руки. Иван помедлил секунду, и она поняла, что ему не хочется, чтобы она дотрагивалась до него, — так ребенок, которого обидели, стремится спрятать свою обиду. Затем он быстро подошел к ней. Она обняла Ивана за шею и притянула к себе его голову. Сначала он не отреагировал, затем нежно поцеловал ее, но она все равно не отпускала его и наконец почувствовала, что он обнял ее.

Слова были не нужны. Он крепко обнимал ее, и от его близости у нее родилось знакомое чувство удивления и счастья. Он принадлежал ей — этот блестящий мужчина, так не похожий на всю остальную серую братию. Она прижалась к нему губами, полностью отдаваясь поцелую. Лидия знала, что в такие моменты Иван сознает: она выражает свое сочувствие и понимание и желание помочь ему. Не говоря ни слова, он показал ей, что обижен, несчастлив и не уверен в себе, а это был ее ответ.

Немного погодя они отстранились друг от друга. Иван протянул руку, подвинул стул и с мрачным видом сел рядом с ней, ничего не говоря, избегая глядеть ей в глаза.

— Ты должен назначить какую-то сумму Филипу, — тихо сказала Лидия и поняла по тому, как внезапно напряглись его пальцы под ее рукой, что он удивлен.