Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека - читать онлайн книгу. Автор: Давид Маркиш, Валерий Гаевский cтр.№ 5

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека | Автор книги - Давид Маркиш , Валерий Гаевский

Cтраница 5
читать онлайн книги бесплатно

Пара неторопливо сошла по широким ступеням и, гуляючи, направилась через дорогу к облюбованной Стрельниковым лавочке на Николаевском бульваре. Спинкой лавочка была обращена к наливающимся весенней силой кустам барбариса, за которыми, чуть отступя, протянулись серебристой шеренгой пирамидальные тополя́.

Устроившись на лавочке и без интереса поглядывая на редких прохожих, Стрельников с дамой завели приятный послеобеденный разговор, как натуральные бульварные люди, коих немало сидит на одесских лавочках. Проследив перемещение Стрельникова с его спутницей, Хавкин подошёл поближе и занял позицию метрах в тридцати от генерала. Напарник Бирюков, поглядывая по сторонам, шагал по другой стороне улицы в направлении Лондонской гостиницы. Боковым зрением, не поворачивая головы, Володя Хавкин увидел, как Косогорский, с небольшой сумкой через плечо, двигаясь почти бегом позади тополиного строя, приближается к Стрельникову со спины. Время вдруг убыстрило свой ход, поскакало галопом и, обойдя Косогорского, оставило его позади.

А Косогорский, выйдя из-за деревьев и не приближаясь вплотную к кустам, поднял руку с револьвером и выстрелил, целясь в затылок генерала. Стрельников вздрогнул, но остался сидеть как сидел, а его дама вскрикнула коротко и дико. Володе Хавкину, с его точки, показалось, что Косогорский либо промахнулся, либо его оружие дало осечку. В тот же окаменевший миг он уловил, как московский исполнитель рывком выхватил холщовый свёрток из сумки и, не сходя с места, швырнул бомбу. Володя услышал грохот и увидел чёрный султан дыма и как Косогорский отпрыгнул и побежал к Приморской, где его ждал Степанов, уже выехавший с задворок. Метателя преследовали доброхоты, он обернулся на бегу и крикнул отчаянно: «Я за народ, я за вас!» Это не помогло.

Облако дыма отнесло от лавочки ветерком, и Володя увидел на земле два тела: Стрельникова со свёрнутой на сторону головой и даму с оторванными по колено ногами. Дело было сделано, праздный народ сбивался толпой вокруг почерневшей лавочки. Володя подошёл близко и глядел. Девушка была жива, конвульсии пробегали по телу искалеченной. Хрящи раздробленных колен розовели, мясо выше колен было непристойно задрано с костей до середины бёдер… Мы сделали свою работу, и главное – результат. Вот он валяется, результат со свёрнутой шеей. Мы исправили мир, мир стал лучше на одного человека. А девушка? Ну, девушка не в счёт, девушка в синей шляпке – мусор истории.

Всё было позади, и исправление мира индивидуальным террором – тоже. Индивидуальным и непременно показательным. Вот мы и показали… Отойдя в сторонку, за спину прибывающей толпы, Володя Хавкин спрятал ставшую ненужной бомбу в мусорную урну и пошёл прочь от Лондонской гостиницы. Чувство вины перед влюблённой Асей вдруг на него налетело неведомо откуда; ему захотелось тотчас же рассказать ей о событиях сегодняшнего дня – и избавиться от них навсегда.

Он видел, как Степанов выехал на своей пролётке на улицу и, открыв стрельбу по разгорячённым преследователям Косогорского, погнал ему навстречу. Через минуту или две они оба были остановлены, сбиты на землю уличными любителями погонь и расправ и скручены подоспевшими жандармами.

Вера Фигнер оказалась права: волна арестов накатила сразу после покушения, в тот же день. Брали многих, хватали подряд, как рыбёшку бреднем. Студенты, эти читатели поганой литературы, очутились в первом ряду подозреваемых, и не без причины: Университет был рассадником вольномыслия, оборачивавшегося созданием тайных бунтарских сообществ и кровопролитием. Молодые люди с порчей, принимая пустопорожние мечты за руководство к действию, уходили в подполье и грозили оттуда державной власти. Идя на преступления, бунтари во весь рот распевали непотребные песни. Это было безнравственно, это было заразительно. Это требовало повсеместного преследования и сурового искоренения… Никем не виданная свобода заменяла подпольщикам, у которых молоко ещё не обсохло на губах, вековой порядок, обеспечивающий равновесие земли. И самое неприятное заключалось в том, что, как доносят осведомители, некоторые университетские профессора охотно разделяют заблуждения своих подопечных. Воспитатели молодёжи! Поганой метлой гнать надо таких воспитателей из империи долой!

После убийства Стрельникова и первых арестов Университет гудел, как колокол. Собираясь кучками, студенты вполголоса обсуждали слухи и новости, одна другой горячей. Сочиняли черновик открытого письма в защиту арестованных, предлагали адресатов: министр внутренних дел, шеф жандармов. Царя не называли – никто не верил, что обращение к самодержцу хоть чем-нибудь поможет сидельцам. Подписывать письмо вызывались все подряд, и многие из них и вправду подписали бы.

Местом встреч и дискуссий был в Университете большой зал зоологического музея, главный экспонат которого – скелет кита – занимал почти всё помещение. То было ажурное сооружение, составленное из гигантских рёбер, позвоночника и огромной башки, нависшей высоко над полом. Случайно зашедшему сюда человеку не верилось, что это чудовище, обложенное синим мясом, обитает по соседству с нами в морях и океанах. Белый скелет исполина был приподнят вдоль хребта стальными столбиками и на них держался; посетители музея беспрепятственно, не наклоняя головы, расхаживали по межреберью, как по коридору. Кит, таким образом, являлся признанной достопримечательностью Университета. «Где встречаемся? – договариваясь, спрашивали студенты. – У Кита!»

Володя Хавкин был здесь своим человеком: во всём Университете не было студента, увлечённого зоологией более, чем он. Это его увлечение было замечено ординарным профессором зоологии Ильёй Мечниковым, и юный Хавкин сделался его приближённым учеником. Близость к великому учёному, снискавшему мировую славу, не способствовала укреплению Володиного положения в Alma Mater: независимого в своих политических суждениях Мечникова в охранном отделении, внимательно приглядывавшим за Университетом, считали опасным смутьяном, а преданные несдержанному профессору ученики проходили в надзорных органах по разряду «неблагонадёжные». Заботы охранки нетрудно было понять…

Назавтра после убийства генерала, Володя Хавкин встретился с Асей здесь, у Кита.

– Бирюкова взяли, – хмуро сообщил Володя, когда они уселись на скамье, в углу зала.

Чучела окружали их, как звери в лесу: волки, шакалы, барсуки и медведица с медвежонком.

– Тебя тоже могут арестовать? – для поддержки и ласки Ася взяла тяжёлую руку Володи в свои почти игрушечные ладошки. – Но за что?

Не отбирая руки, Володя Хавкин пожал плечами. «За что»! От Асиных ладоней шло целебное тепло, оно вливалось в продрогшее Володино тело и грело его душу. Несправедливый мир, чужой и опасный, вдруг без следа исчез в подступившей темноте дикого леса… Какая маленькая Ася, а какая своя.

– За всё, – сказал Володя. – За Мечникова. За коллективное письмо – меня за него выгоняли, помнишь?.. Ну и сегодняшнее. Выше головы.

– Сегодняшнее? – переспросила Ася. – Ты…

– Не я, – сказал Володя. – А мог быть и я. Не в том дело… Ничего не изменилось, ни на каплю – дело в этом! Изувечили девушку, чуть постарше тебя, на всю жизнь – если выживет. Это кому-нибудь в мире поможет?

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению