Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека - читать онлайн книгу. Автор: Давид Маркиш, Валерий Гаевский cтр.№ 24

– Ваша мама сказала, что вы получили начальное медицинское образование, – сказал Хавкин.

– Да, медицинское училище, – подтвердила Анис. – Я медсестра. Год проработала в инфекционной больнице.

– Здесь, в Калькутте? – спросил Хавкин.

– Да, в Чёрном городе, – уточнила Анис. – У меня есть рекомендации.

Через четверть часа выяснилось, что после больничной практики Анис легко управляется со шприцом, что она говорит на хинди и урду, может выполнять обязанности переводчицы и готова хоть завтра отправиться в джунгли в противохолерную экспедицию. Этого всего было достаточно, и Хавкин без проволо́чек зачислил её на службу своей помощницей-лаборанткой.

Из своей палатки он ушёл затемно, распустив по домам строительную бригаду. Все четыре палатки стояли уже по своим местам, и часть лабораторной мебели – столы и шкафы – была смонтирована и расставлена. Вальди удовлетворённо обежал взглядом станцию и зашагал по парковым дорожкам к своему дому. Чёрная южная ночь лежала на земле, плотная тьма казалась почти осязаемой. Ночь была насыщена звуками – стрекотали неведомые насекомые, пошлёпывали друг о друга взбудораженные душным ветром толстые листья деревьев, и в глубине парка грустно пел то ли шакал, то ли собака, отбившаяся от дома. Хавкина, широко шагавшего, не тревожили эти смутные голоса и не настораживали; он радостно желал, чтоб скорей наступило утро, и он вернулся бы на лабораторную площадку, куда к восьми часам должны явиться его новые сотрудники – трое и Анис.

И Анис… Шагая в темноте, Вальдемар не без опаски ощущал дальним краем души, что сегодняшнее явление Анис явилось для него событием бо́льшим, чем просто наём нового работника. Это его настораживало, но не расстраивало ничуть. За обёрнутой в серебристо-голубую сари хрупкой Анис проглядывала в тёплой темноте парка Ася, и это соседство, как ни странно, отчасти уравновешивало двух молодых женщин и, оттеняя друг друга, было приятно Вальди… Так, втроём, они и дошли до дома.

По сравнению с парижским мезонином, не говоря уже о рыночной времянке цветочницы Люсиль, апартаменты Хавкина в новом трёхэтажном доме выглядели настоящим дворцом. Четырёхкомнатная квартира была обставлена английской мебелью, на полах лежали узорчатые местные ковры, а за кухней, сверкавшей медной утварью, располагалась комната для прислуги. Квартира имела обжитой вид, ей не хватало только памятных вещиц, говорящих о вкусе и привычках хозяина.

Проходя в столовую, где служанкой был накрыт для него ужин, Вальди мимоходом подумал о том, что нет у него никаких таких вещиц, захваченных из прежней жизни. А что бы это могло быть? Акварель с изображением Николаевского бульвара? Или борцовское цирковое трико? Только книги привёз он с собой в Индию, научные книги и журналы. Нет, не только: золотую цепочку с шестиконечной звёздочкой он сохранил и привёз – память об Асе, оставшейся на одесском берегу. Эту цепочку он всегда держал при себе – носил на шее; немногие её видели. Цветочная Люсиль – да, та видела и проявляла интерес, что это за звёздочка такая вместо крестика, но так и не получила вразумительного ответа.

Тропическая ночь стояла за окном на своих львиных лапах. К рассвету растворились, как сахар в чае, глухие голоса тьмы, им на смену пришли скрипучие вопли обезьян, пробуждающихся ни свет ни заря. Разбуженный Хавкин проснулся с тяжёлой головой: в темноте спальни, ночь напролёт, к нему раз за разом возвращалась переваливающаяся с боку на бок кромка моря, исколотая звёздами, послушная волне фелюка и маленькая Ася на гребне берега, словно вырезанная из чёрной бумаги. Потом фелюка, вздымаясь и опадая, пошла-пошла прочь от берега, и наплывающее видение исчезло. Хавкин поднялся с кровати. Рассвело.

Обратная дорога к палаточной площадке, через парк, показалась короче, чем вчерашняя, ночная. Утренний свет имел розовый оттенок, и ветерок запутался в ветвях, и местные цикады угомонились. В клубах зелени, в просвете над пустынной дорогой, армейские палатки были похожи на военный лагерь. Хавкин пришёл прежде всех. Никто не видел, как он, войдя в палатку, огляделся торжествующе и удобно уселся, положив локти на собранный накануне стол со стеклянной крышкой, девственно пустой. В откинутой полости палатки виднелись аккуратно составленные, надёжно обшитые брезентом ящики с лабораторным оборудованием; привалившись спиной к одному из них, дремал, сидя на корточках, ночной сторож. К полудню распаковка ящиков закончится, к вечеру всё будет готово для начала работы – изготовления «лимфы Хавкина» для самых первых, насущных нужд: вакцинации солдат… Бригада рабочих и нанятые вчера лаборанты – трое и Анис – явятся через полчасика.

Парк был по-прежнему безлюден в этот ранний час. Видья Алуру, миновав Западный въезд, одобрительно разглядывала чисто выметенные песчаные дорожки и ухоженные кусты по обочинам; ей нравилась планировка английских парков, родные джунгли тоже нравились, но в меньшей степени. И в этой склонности к колониальному стилю Видья не обнаруживала никакой идеологической сумятицы.

Видья Алуру ехала к Вальдемару Хавкину на рикше. Езде на человеке, если даже и не верхом, а в оглоблях, не ставила вдову в тупик: до освобождения от колониального гнёта каждый индиец зарабатывает на кусок хлеба как может – один чтением лекций в университете, другой перевозкой седоков. И то, что рикша, впрягшись в оглобли, бежал по указанному адресу и катил за собою коляску с пассажиром, а то и двумя, никак не являлось иллюстрацией благоденствия народа. Лошадь, лошадь должна бы тянуть тележку! Но на лошадь у рикши не было денег, да и у Видьи Алуру их не было, поэтому она наняла рикшу, села вместе с дочкой Анис в коляску и поехала без излишних раздумий. Да и что тут было раздумывать! В Калькутте работали тысячи рикш, и все пользовались их услугами – кроме самих рикш и тех несчастных, что спали вповалку на улицах Чёрного города, под открытым небом. Несправедливость следовало исправить, да! Колониальная администрация никогда не станет этим заниматься. Поэтому, освободившись от британского владычества и придя к власти, Индийский национальный конгресс без промедления займётся решением вопиющих социальных проблем. Проезжая по парку, Видья привычно листала эти замечательные мысли, которые никто из здравомыслящих людей не стал бы подвергать сомнению. И никому же в голову не приходит, что каждому рикше надо дать по лошади, а каждому бездомному по будке. Равенство надо предоставить людям, свободу и равенство – и тогда жизнь обязательно наладится.

Так и доехали до лабораторной площадки.

– Пойду поговорю с доктором Хавкиным, – сказала Видья дочери. – А ты рикшу не отпускай, сиди здесь.

Нежданное-негаданное возникновение Видьи в палатке озадачило Хавкина: он предположил, что с Анис что-то стряслось.

– Рада встретить вас снова, сэр Хавкин, – сказала Видья. – Я вижу, вы почти уже обустроились, и это приближает вас к вашей великой цели… К нашей общей великой цели, – поправилась она, – излечению Индии!

– Ну да, конечно, – сказал Хавкин, ожидавший увидеть здесь кого угодно, только не Видью Алуру. – Спасибо… Моя цель – спасение людей от смерти; всех людей подряд. И я не увязываю эту задачу с политикой.