Русская культура заговора - читать онлайн книгу. Автор: Илья Яблоков cтр.№ 69

Страница

Чем чаще американские политики посещали Киев, тем больше это давало российским журналистам возможностей подчеркнуть, кто в действительности заправляет всем происходящим в Украине. Тем более что и американские, и европейские политики не всегда задумывались о возможных последствиях своих действий. Приезд вице-президента Байдена в Украину в апреле 2014 г. стал яркой иллюстрацией тесного союза между двумя странами. В сюжете от 27 апреля 2014 г. корреспондент «Вестей недели» Александр Балицкий заявил: «В кадре – детали, что как нельзя точно отражают сегодняшние ориентиры новой киевской верхушки: американский флаг над украинским парламентом и американский посол Пайетт, который берет на себя функции шефа протокола на встрече с депутатами Верховной рады. Усаживает вице-президента США в кресло украинского спикера, словно показывая, кто в стране хозяин» ^[710]. Появившиеся в социальных сетях мемы о Байдене в украинском правительстве изящно подчеркивали не только марионеточность украинского режима, но и силу путинского.

Эти яркие образы, распространяемые российскими медиа, преследовали две цели. С одной стороны, Украина превращалась таким образом в геополитического «другого» – союзника США. Правда, с точки зрения военной мощи восприятие Украины как опасного «другого» могло поставить под сомнение потенциал самой России, но сближение Украины с Соединенными Штатами позволяло очернить и демонизировать соседнюю страну и ее население, делая любые контакты или позитивное отношение к ней поводом для обвинений в измене родине. Кроме того, это послужило аргументом для присоединения Крыма к России ^[711]. С другой стороны, все происходившее в Украине представлялось примером того, что будет с нацией, если она окажется «отравлена» «цветной» революцией ^[712].

К концу 2014 г. цены на нефть на мировых рынках начали снижаться, что вкупе с введением санкций резко ударило по российской экономике ^[714]. Неопределенность этих цен, равно как и их значение для поддержания суверенитета, с конца «нулевых» также стали интерпретироваться через призму заговора. Травма холодной войны, когда Саудовская Аравия и США договорились о планомерном снижении цен на нефть, невероятно сильно повлияла на постсоветские элиты ^[715]. Теории заговора стали важным механизмом понимания колебаний нефтяных цен. Ситуация усугублялась еще и тем, что Кремль использовал высокие цены на нефть для роста великодержавных настроений. Так называемый ресурсный национализм стал источником популярности политического режима, однако базис для этого национализма был слишком слабым. Сначала в 2008-м, а затем в 2014 г. цены на нефть резко упали, и правительству пришлось тратить деньги Стабилизационного фонда, чтобы миллионы бюджетников – ядро путинского электората – продолжали получать зарплату.

Какова природа ресурсного национализма и какое место в нем занимают теории заговора? Именно в период украинского кризиса стало понятно, что одним из базисов формирования российской нации стали природные ресурсы ^[716]. В 1990-е гг. от деиндустриализации советской промышленности больше всего пострадали миллионы научных сотрудников, работников предприятий, связанных с оборонкой, инженеров, преподавателей. Советская интеллигенция, пусть неплохо образованная и начитанная, не обладала достаточным критическим мышлением, чтобы проанализировать природу экономических реформ и роль природных ресурсов в структуре российского бюджета. Травма распада СССР, радикальное реформирование и резкое расслоение общества поддерживали в этих людях убеждение в том, что крах СССР и распад прежней социально-экономической системы были выгодны участникам антироссийского заговора (среди них видели ельцинскую «семью», олигархов, номенклатуру). Однако разрозненная политико-финансовая элита мало что делала для сплочения общества. Кроме того, в 1990-е нефть не была существенным источником пополнения госбюджета: цена барреля все первое постсоветское десятилетие не превышала 20 американских долларов ^[717].

Многое изменилось после 2003 г., когда в результате войны в Ираке цены на нефть пошли вверх – вместе с амбициями российских политических лидеров. В 2009 г., в разгар глобального экономического кризиса, Николай Стариков обратился к «новому рабочему классу» с ключевой своей идеей – кто контролирует цены на нефть, тот контролирует и курс доллара, а с ним и российскую экономику ^[718]. Этот призыв искать причины кризиса вовне стал актуален лишь по той простой причине, что к концу 2000-х нефть и вправду была ключевым фактором как экономической, так и политической жизни России, поэтому перенос вины за ухудшение экономического положения россиян на абстрактных американцев уже мог рассматриваться как эффективная политическая стратегия. Резкий рост популярности теорий заговора, связанных с нефтяными ценами, наблюдался именно с конца «нулевых», когда экономическая стабильность в стране пошатнулась. Опора авторитарного политического режима на нефтяные цены привела к тому, что получило название «нефтяной стыд», – к вытеснению обсуждения роли нефти в благополучии общества ^[719]. Наследие сверхдержавы не позволяло политическим элитам откровенно признать, что за путинским экономическим процветанием стоят именно природные дары, а не технологический прорыв или благоприятный инвестиционный климат. Это чувство неуверенности в собственном величии порождало у правящих элит страх нефтяного заговора, который, как кажется, является частью ментальности не только консервативных элит, но и политиков, считающихся либеральными.

Страница