Русская культура заговора - читать онлайн книгу. Автор: Илья Яблоков cтр.№ 37

Илюхин в своем обвинении также подчеркнул сговор Ельцина с США: «Подписание Беловежских соглашений и последующие действия Б. Ельцина были совершены в интересах стран – членов НАТО и в первую очередь Соединенных Штатов Америки. Неслучайно сразу же после подписания договоренностей Б. Ельцин позвонил не кому-нибудь, а именно президенту США, и доложил, что Советского Союза больше нет. Потому Соединенные Штаты Америки и предпринимают все усилия, дабы СССР больше не возродился ни в каких формах» ^[411].

Необходимо подчеркнуть, что обвинение Ельцина в государственной измене было основано на том факте, что тот не имел права подписывать бумаги о прекращении существования СССР. Собственно, непосредственные участники процедуры подписания также опасались, что будут арестованы за измену родине ^[412]. Это был один из главных козырей авторов импичмента: «Действия Б. Н. Ельцина по организации заговора с целью захвата союзной власти имели осознанный, целенаправленный характер. При подготовке к уничтожению СССР Б. Н. Ельцин издал ряд указов, выходящих за пределы его конституционных полномочий и направленных на неправомерное присвоение союзной власти… Таким образом, имеются достаточные данные утверждать, что, будучи Президентом РСФСР, Б. Н. Ельцин совершил действия, содержащие признаки тяжкого преступления, предусмотренного статьей 64 УК РСФСР, и заключающиеся в измене Родине путем подготовки и организации заговора с целью неконституционного захвата союзной власти, упразднения действовавших тогда союзных институтов власти, противоправного изменения конституционного статуса РСФСР» ^[413].

Разумеется, с точки зрения легальности подписание Беловежских соглашений было, мягко говоря, проблематичным. Политолог Лилия Шевцова справедливо заметила, что решение о распаде СССР было принято группой политических лидеров, не особо стремившихся соблюсти юридическую сторону вопроса ^[414]. Собственно, известная формулировка Геннадия Бурбулиса, согласно которой это было признанием «факта геополитической реальности», до сих пор считается участниками процесса подписания удачным решением законодательного казуса при том, что у них не было соответствующих прав ^[415]. Это нарушение закона вкупе с «отделением» Ельцина от истинных «русских людей», желавших спасти Советский Союз, сделало возможным применение теорий заговора в качестве легального политического оружия. К этому добавился и тот факт, что Ельцин позвонил американскому президенту раньше, чем о решении распустить СССР узнал Горбачев ^[416]. Все это, безусловно, создавало идеальную картину антирусского заговора с участием высших должностных лиц государства: «Можно ли было сохранить Советский Союз? Да, можно – и это необходимо было сделать. Воля большинства народа была выражена на Всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года, и государственные лидеры СССР и России, если бы они были патриотами, горячо любящими свое Отечество, а не холуйствующими приспешниками Соединенных Штатов Америки, обязаны были выполнить народную волю» ^[417].

Расстрел парламента в 1993 г., который привел к тому, что Ельцин сумел изменить Конституцию РФ и получить еще больше власти, также подкреплял обвинения сторонников импичмента. Некоторые участники этой процедуры утверждали, что весь конфликт с парламентом был частью заговора Ельцина по превращению России из парламентской республики в президентскую. Политолог Владимир Гельман замечает, что новая Конституция поместила Ельцина на вершину пирамиды власти, разрешив президенту делать все, что не запрещено законом ^[418]. Законность этой монополизация власти была подвергнута сомнению через обвинения Ельцина в заговоре – отличный способ сделать нелегитимным политического противника и лишить его части общественной поддержки в стране. Обвиняя правительство и конкретно Ельцина в антирусском заговоре, парламентская оппозиция разделяла российское общество на две части – «народ» и «оккупационное правительство», лояльное Западу. В такой дихотомии, свойственной популизму и теориям заговора, деление общества осуществлялось исключительно по линии приверженности правящему режиму или «народу».

Последним обвинением против Ельцина стал спланированный «геноцид русского народа», выразившийся в либерализации цен и приватизации государственной собственности, что лишило большинство россиян работы, финансовых накоплений и социальных гарантий. Лидер импичмента, Илюхин, так и говорил: «В интересах узкой социальной прослойки президент и правительство провели в России приватизацию общенародной государственной собственности. В результате на долю относительно благополучных 20 процентов населения сегодня приходится более половины совокупного объема доходов, причем основная их часть присваивается кланом [из] 200–300 семей, узурпировавшим большую долю национальных богатств и государственную власть в стране» ^[419].

Цель этого «геноцида» – стереть память о прежнем социальном порядке и советском благополучии и патриотизме. Именно поэтому главными жертвами заговора стали старики и интеллигенция, способные передать эту память потомкам. И сделано это было прежде всего в интересах американских противников. Документ обвинения включает в себя письмо Ельцина Клинтону, в котором тот обещает: «Со всей ответственностью заявляю тебе: отказа не будет, реформы будут продолжены» ^[420].

Илюхин сравнил политику Ельцина с нацистскими методами уничтожения народов во время Второй мировой войны: «На наш взгляд, она сродни методам депопуляции славянских народов, разработанным нацистами с целью расчистки экономического пространства СССР для расы арийских сверхчеловеков. Сейчас эта политика проводится в интересах нового класса собственников, который рассматривает население страны как обузу, препятствующую эксплуатации природных ресурсов России» ^[421]. В государстве, где сравнение с «немецко-фашистскими захватчиками» является более чем оскорблением, уподобление Ельцина Гитлеру могло быть хорошим способом демонизации реформ. Кроме того, на глобальном уровне сравнение кого-либо или чего-либо с нацистскими практиками – тоже популярный популистский лозунг, имеющий потенциал невероятной стигматизации политического противника ^[422]. Однако в российском контексте это сыграло с оппозицией злую шутку.