Голые деньги - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Уилан cтр.№ 85

Кроме того, усугубляет ситуацию то, что немцы, как известно, очень экономны. Зачастую это добродетель, но не тогда, когда другие регионы континента страдают от экономического спада и им очень нужно, чтобы немецкие потребители покупали как можно больше их товаров, способствуя восстановлению ослабевшей экономики.

Вышеупомянутый контрольный перечень для евро равноценен ситуации, когда жених целуется с одной из подружек невесты прямо накануне свадьбы. Не слишком хороший сигнал для предстоящего бракосочетания. На момент введения евро даже убежденные оптимисты высказывали предположение, что новая валюта — это нечто вроде брака по договоренности. На первых порах дела, возможно, будут идти неидеально, но со временем партнеры притрутся друг к другу и все наладится.

Многие наблюдатели предрекали экономическое сближение наций в границах всего континента — по мере того как относительно бедные южные страны еврозоны будут нагонять более богатые северные. И эти ожидания никак не назовешь необоснованными. После окончания Гражданской войны американский Юг был беднейшим регионом страны, но в течение следующих ста лет он рос быстрее остальной части США, стабильно догонял Север и органично с ним объединялся ^[464]. Страны вроде Греции и Италии, присоединившись к еврозоне, получили возможность дешевле заимствовать средства, поскольку глобальные инвесторы могли больше не опасаться, что стоимость облигаций снизится из-за ослабления их национальных валют. Да и ответственное отношение Германии к вопросам фискальной и монетарной политики должно было повлиять на менее ответственных соседей. В качестве необходимого условия для вступления в еврозону страны-участницы должны были соответствовать определенным «критериям сближения», касающимся ограничений по инфляции, дефициту бюджета и долгосрочным процентным ставкам ^[465]. Это напоминает ситуацию, когда умные и старательные студенты, делящие комнату в общежитии с лодырями и бездельниками, подтягивают их! Здесь следует отметить, что Греция с самого начала считалась таким бездельником: страна не соответствовала критериям допуска в еврозону, но все равно была в нее принята.

Какое-то время брак был счастливым. К середине 2000-х годов немецкие облигации и облигации PIGS торговались по приблизительно одинаковым ценам, что позволяло предположить, что тевтонское чувство ответственности и правда оказало должное влияние на «отстающих» ^[466]. Анализ показывал, что торговля в границах еврозоны шла активнее, чем до введения единой валюты ^[467]. Подобно золотому стандарту в эпоху до Первой мировой войны, евро способствовал стабильности обменного курса — потому что обменных курсов не было. Но, кажется, мы упомянули о золотом стандарте? А кто совсем недавно его критиковал? Как писали Эйхенгрин и Темин, «фиксированные обменные курсы облегчают бизнес и коммуникации в хорошие времена, но усугубляют трудности в плохие» ^[468].

Евро, по сути, не что иное, как фиксированный обменный курс, который, в свою очередь, является аналогом золотого стандарта. И постепенно настали худшие времена.

2008 год: кризис брака

Когда семья переживает трудности — смерть родственника, безработицу, материальные проблемы, — отношения между супругами нередко накаляются. Для еврозоны финансовый кризис 2008 года стал одновременным воплощением всех семейных проблем, после чего немцы и греки настолько прониклись взаимной неприязнью, что принялись давить друг у друга домашних животных. Пузырь на рынке недвижимости, лопнувший в США (и ряде других стран по всему миру), запустил сразу три пересекавшихся между собой европейских кризиса, каждый из которых усугублял остальные. Первым (хотя они шли, по сути, в произвольном порядке) стал кризис банковский. Европейские банки были крупными покупателями американских токсичных активов (с их нелепыми рейтингами AAA). В Испании и Ирландии на рынке недвижимости надулись собственные пузыри, что обусловило большие проблемы в их банковских системах. А, как мы уже знаем, если банки в беде, они, как правило, тащат за собой на дно и всю остальную экономику.

Второй проблемой был суверенный долг — заимствования правительства. Греция и другие страны воспользовались новыми возможностями брать кредиты под низкие ставки и буквально погрязли в долгах. Скорее всего, не обошлось без морального риска — из-за уверенности в том, что в случае необходимости Германия и/или Европейский центральный банк придут на помощь безответственным заемщикам вроде греческого правительства. Вследствие финансового кризиса пугливые инвесторы начали относиться к государствам с огромными долгами, таким как Греция и Италия, с гораздо большей осторожностью. Процентные ставки подскочили, из-за чего пострадавшим от кризиса странам стало намного сложнее финансировать свои заимствования. Проблема суверенного долга попутно усугубила проблему банковской системы, так как европейские банки, в том числе немецкие, были крупными кредиторами государств-должников.

Третьей проблемой стал медленный экономический рост в Греции, Испании и Италии, которые из последних сил старались оставаться конкурентоспособными в отношениях с Германией и другими более продуктивными государствами европейского блока. Вот тут-то, скорее всего, евро и был нанесен наибольший ущерб. Страны еврозоны лишились способности проводить собственную кредитно-денежную политику или девальвировать национальные валюты, что в противном случае позволило бы им стимулировать отечественную экономику. ЕЦБ (под сильным влиянием Германии) наотрез отказывался терпеть в какой-либо экономике Европы относительно высокий уровень инфляции, который наверняка помог бы неудачливым южноевропейским странам исправить ситуацию ^[469]. Однако инфляция была близка к нулю и даже балансировала на грани негативных значений, заставляя компании ради сохранения конкурентоспособности снижать зарплаты и цены. А, как я уже не раз отмечал, сделать это чрезвычайно трудно. Результатом стало сокращение заработной платы и безработица в таких странах, как Греция, и это рикошетом подпитывало две первые проблемы. Слабая экономика наносит вред банкам и усложняет правительству задачу погашения долга. Согласно анализу, проведенному в 2011 году, итогом всего этого стала «спираль снижения курса облигаций, ослабления банков и замедления темпов экономического роста» ^[470].