Белое дело в России. 1920–1922 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Василий Цветков cтр.№ 242

Созданные в Омске и в Ставрополе Временные Высшие Церковные Управления, как уже отмечалось выше, признавались не постоянно действующими, а временными, до окончательного формирования структур белой власти или же до установления «правильных и постоянных отношений» со Святейшим Патриархом, перед которым они обязывались отчитаться о своей деятельности. Никакого нарушения канонического единства не было, а существовало временное разделение фронтами гражданской войны Первоиерарха Русской Православной Церкви от епархиальных архиереев, продолжавших свое служение на территориях под властью Верховного Правителя адмирала Колчака и правительств, признавших его верховенство. Поэтому никакой «политики» в деятельности церковных управлений не было и быть не могло. А было именно осуществление пастырского служения, миссионерская деятельность, столь ясно обозначенная в последних словах Послания Патриарха от 25 сентября (8 октября) 1919 г.: «Посвящайте все свои силы на проповедь Слова Божия, истины Христовой…». Именно эта повседневная, многотрудная, в условиях «смуты», работа православного священноначалия нуждалась в организации, которую создавали вышеупомянутые управленческие структуры ^[721].

Показательна реакция на данный указ после его получения в белом Крыму. Важно отметить, что рассылка текста этого Послания была осуществлена лишь в феврале 1920 г., когда окончательно стала ясной невозможность скорой победы белых армий. Члены Церковного управления толковали его как относящийся к священноначалию, оказавшемуся на территории Советской России и, в силу этого обстоятельства не применимого для священноначалия, служившего на территории белых правительств. Но очевидно, что понимание «участия в политике» священнослужителей у представителей советской власти и у участников Белого движения было неодинаковым ^[722].

Часто упоминаемыми свидетельствами отказа в благословении Белому движению являются эпизоды, приводимые князем Трубецким и митрополитом Вениамином (Федченковым). Рассмотрим их подробнее. Митрополит Вениамин, сам неоднократно преподававший благословение белым воинам и белым Правителям (будучи епископом Севастопольским и управляющим военным духовенством в Русской Армии генерал-лейтенанта П. Н. Врангеля в 1920 г.), подробно описывал эпизод посещения Святейшего Патриарха посланницей из Зарубежья (княгиней Б.). Хронологически данная встреча скорее всего произошла летом – осенью 1921 г. Патриарх отказался передать ей благословение (хотя и в тайной форме) генералу Врангелю, «сославшись на простую опасность, и даже привел ей аналогичный случай, что его о том же просил и адмирал Колчак». Был ли этот отказ связан со стойким нежеланием Святейшего Патриарха как бы то ни было показывать свое сочувствие Белому движению уже тогда, когда оно, в большей своей части, оказалось в Зарубежье. Очевидно, что нет. Далее Вениамин отмечает весьма важный момент: «Сочувствовал ли он (Патриарх. – В.Ц.) тогда в душе своей Колчаку, Деникину и Врангелю? Не знаю. Вероятно, сочувствовал. Мы все тогда были на стороне белой, «верующей» власти, а не на стороне безбожников» ^[723].

Другое часто упоминаемое свидетельство принадлежало князю Г. Н. Трубецкому. Это слова из некролога Святейшему Патриарху, написанному 14 мая 1925 г. и опубликованному в 1-м номере журнале «Путь». Согласно ему Святейший Патриарх отказался передать благословение «одному из лиц», «с кем (по оценке Трубецкого. – В.Ц.) связывалась надежда на освобождение России». Патриарх «в самой деликатной и в то же время твердой форме сказал мне, что не считает возможным это сделать, ибо, оставаясь в России, он хочет не только наружно, но и по существу избегнуть упрека в каком-либо вмешательстве Церкви в политику» ^[724].

Следует обратить внимание на условия, при которых было опубликовано данное свидетельство. В воспоминаниях Г. Н. Трубецкого «Годы смут и надежд», изданных в Монреале Братством Преподобного Иова Почаевского в 1981 г., об этой встрече вообще не упоминается. Впервые Трубецкой привел эти слова Патриарха Тихона на страницах эмигрантской газеты «Руль», издававшейся в Берлине, в номере от 17 июля 1923 г. Но данная заметка, несмотря на красноречивое название «Патриарх и Белое движение», была лишь ответом автора на неудачный и довольно двусмысленный пересказ его же интервью корреспонденту информационного агентства «Русспресс» за полторы недели до публикации 17 июля. В интервью заявлялось, что «именно Патриарх Тихон самым тщательным образом оберегал Православную Церковь от всякого вмешательства в гражданскую войну… известны его многочисленные обращения к духовенству в России со строжайшим запрещением принимать участие в политической борьбе».

«Как участник Белого движения, – продолжал Трубецкой, – я посетил Патриарха Тихона и просил его хотя бы тайно передать свое благословение белым армиям. Я должен был привезти его благословение на Дон, и я гарантировал, что тайна не будет нарушена. Но я убеждал Патриарха решится на это, так как его благословение необычайно подняло бы дух войск. Но Патриарх был непоколебим и даже в этот решающий момент не изменил своему убеждению, что духовенство должно стоять вне политики и политической борьбы…» ^[725].

Для выражения позиции Святейшего Патриарха в отношении к Белому движению данное сообщение Трубецкого представляется достаточно ясным. Но неожиданно, через 10 дней «Руль» печатает «письмо в редакцию» под названием «Патриарх Тихон и Белое движение». Письмо Трубецкого начиналось с того, что он «никого не уполномочивал делать в печати какие-либо сообщения от моего имени». И далее: «Около двух месяцев тому назад по просьбе венского представителя «Русспресса» я поделился с ним, но лишь в качестве общего материала, некоторыми сведениями о Патриархе Тихоне в доказательство того, насколько обвинение Патриарха во внесении политики в Церковь является ложным и необоснованным. В рассказе моем о посещении Патриарха Тихона перед отъездом на юг России, в начале добровольческого движения, считаю нужным отметить одну существенную неточность: я не просил разрешения Патриарха передать благословение его войскам Добровольческой Армии, и Святейшему Тихону не пришлось мне в этом отказывать, но я просил разрешения Его Святейшества передать от Его имени благословение лично одному из видных участников Белого движения, при условии сохранения полной тайны. Патриарх не счел, однако, и это для себя возможным, настолько он держался в стороне от всякой политики.

Год спустя Пастырским посланием, помеченным 25-м сентября (день памяти Св. Сергия), Патриарх вменил в обязанность пастырям церкви стоять в стороне от гражданской войны. Я помню, как нас, стоявших тогда близко к Добровольческой Армии на юге России, огорчило это послание Патриарха, но впоследствии я не мог не преклониться перед его мудрой сдержанностью: всюду, где епископы и священники служили молебны по поводу победоносного продвижения Добровольческой Армии, духовенство принуждено было вслед за тем разделить участь этой армии и спешно покидать свою паству, к великому ущербу для церковного дела…» ^[726].