Белое дело в России: 1917-1919 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Василий Цветков cтр.№ 214

Приступлено было к реорганизации полиции наружной и внутренней. Не забыто было даже и государственное коннозаводство, во главе которого поставлен был г. Киндяков – деятель Российского Красного Креста. Вместо Святейшего Синода учреждено было Высшее Церковное управление под главенством архиепископа Омского Сильвестра. Для громоздкого аппарата в 15 министерств и нескольких десятков подсобных к ним учреждений, естественно, понадобилась армия чиновников в несколько десятков тысяч человек, понадобились обширные специальные помещения, значительные финансовые средства» (11).

Утверждалась вместе с тем и новая общегосударственная («державная») символика и атрибутика. По предложению Ключникова Совет министров 19 ноября 1918 г. постановил считать национальным гимном России старейший духовный гимн Российской Империи «Коль Славен наш Господь в Сионе» (слова М. М. Хераскова, музыка Д.С. Бортнянского) (12). Правила его исполнения повторяли порядок исполнения гимна «Боже, Царя храни» (13). Постановлением Совета министров от 9 мая 1919 г. утверждалась символика Верховного Правителя – флаг и брейд-вымпел с двуглавым орлом, но без знаков «царской» власти (14). В январе-апреле 1919 г. в Омске прошли два конкурса: на новый государственный гимн, государственный герб и новые государственные ордена (Возрождения России и Освобождения Сибири). Инициатором выступило Общество художников и любителей искусств Степного Края. По условиям конкурса государственный герб, «сохраняя изображение двуглавого орла, должен быть скомпонован в более художественных формах, в основах древнерусского стиля, и должен соответствовать современному пониманию декоративности». Предполагалось, что «вместо снятых эмблем царской эпохи (короны, скипетра и державы) герб должен быть украшен эмблемами, характерными для новой возрождающейся государственности». Аналогичным образом предполагалось «воплотить идею возрождения России из смуты гражданской войны» в ордене Возрождения России. Считалось, что «символами возрождения могут быть мотивы, заимствованные из русских и национальных сокровищ древней орнаментальной мистики и современных графических аллегорий» при обязательной ленте «национальных цветов» (бело-сине-красной). Орден «Освобождения Сибири» «предназначался для награждения за военные и гражданские заслуги участников борьбы за освобождение Сибири», и его «идея» призвана была «воплощать в себе природные силы Сибири с орнаментацией, изображающей растительные и животные формы страны». В жюри входили представители власти (Совета министров, военного и морского министерств) и «творческой общественности» (членов Общества художников и любителей искусств Степного Края, томского и иркутского обществ художников). Конкурс на новый государственный гимн должен был пройти два этапа – утверждение текста и утверждение мелодии (сначала следовало утвердить текст). Конкурсы вызвали большую активность. Было предложено 210 вариантов текста гимна, 97 проектов государственного герба. Наиболее вероятным претендентом на победу считался проект, созданный художником из Казани Г. А. Ильиным. Это был двуглавый орел, над которым возвышался крест с девизом «Сим победиши». С крыльев орла были сняты областные гербы Империи, но остался Московский герб на груди. Согласно условию конкурса исчезли короны, но осталась держава, а скипетр заменил меч. Проект Ильина часто встречался на канцелярских печатях, денежных знаках и на страницах сибирской прессы. На некоторых проектах двуглавый орел имел на груди равноконечный крест, герб Сибири был осенен лучами «всевидящего ока», окружен гербами Оренбурга, Уфы, Челябинска, Омска, Екатеринбурга и Перми. Держава заменялась сердцем с крестом, но неизменным оставался меч как символ «воинской доблести» и «вооруженной борьбы».

Проект государственного герба не был окончательно утвержден жюри. Не получили одобрения и проекты ордена «Возрождения России». Результатом конкурса стало лишь утверждение проекта ордена «Освобождения Сибири», автором которого был тот же Ильин (он получил вторую премию, первая не была присуждена). Основной причиной отсутствия результата считалась «идеологическая несвоевременность» подобных решений. Главным содержанием подавляющего большинства проектов, как выразился член жюри сибирский писатель С. Ауслендер, было отражение идеи «Русь в походе», но временный характер неизбежной «вооруженной борьбы» не должен был доминировать в государственной символике будущего, обновленного Российского государства. В жюри высказывались также сомнения по поводу отсутствия «монархической символики», что казалось своеобразным «предрешением» воли будущего Национального Собрания (15).

Дальнейшей тенденцией эволюции белой власти на Востоке России стало постепенное укрепление и расширение полномочий Совета министров. Так, постановлением от 24 января 1919 г. Совет министров получил право без утверждения Верховным Правителем принимать законодательные акты по изменению штатного расписания (утверждение в должностях ниже 4-го класса, то есть ниже руководителей департаментов министерств) и решения по ассигнованиям (не свыше 200 тыс. рублей). В конце августа произошел характерный «взаимообмен» полномочиями между Колчаком и Вологодским. 27 августа 1919 г. Указ Верховного Правителя предоставлял Совету министров право самостоятельного утверждения постановлений, не затрагивающих «основ государственного строя». Речь шла именно о «постановлениях», то есть правовых нормах «текущей» законотворческой практики. Увеличен был и размер ассигнований, выделяемых распоряжениями Совмина (до 15 млн рублей), а изменения в штатном расписании могли затрагивать уже должности 3-го класса и ниже. А 29 августа Совет министров принял постановление, согласно которому указы Верховного Правителя, «издаваемые в порядке чрезвычайной меры по силе ч. 2 ст. 3 акта 18 ноября», не подлежали «обычному порядку прохождения законодательных предположений через Совет министров» (16).

В газетных статьях, посвященных своеобразному юбилею – годовщине образования Временного Сибирского правительства, в качестве особого «достоинства» отмечалось «постоянство» Совета министров, имевшего (в отличие от Временного правительства периода 1917 г.) практически неизменный состав на протяжении столь большого (по меркам «русской смуты») периода времени. В отношении же Конституции 18 ноября считалось, что «идея, заложенная в нее – идея диктатуры, – укрепляется в сознании общества как единственная форма власти, могущая вывести Россию на путь государственности и порядка» (17). Подобные качества аппарата предполагалось сохранить в будущем, сделать правительство по-настоящему «деловым», однако последующие события на фронте этого не позволили. Примечательна попытка «совершенствования» Конституции 18 ноября путем дополнения ее неким «общегражданским сводом прав и обязанностей». По замыслу Тельберга к существующим «статьям о порядке осуществления высшей государственной власти» нужно было добавить «ряд параграфов, выраженных в простых и отчетливых словах, которые запомнились бы каждому и дали бы населению свою собственную народную Конституцию, которую каждый бы знал наизусть и где каждый гражданин находил бы определение своих прав и обязанностей. Эта идея, однако, не была осуществлена» (18).

* * *

1. Правительственный вестник, № 6, 24 ноября 1919 г.; Общее Дело. Париж, № 35, 19 февраля 1919 г.

2. Миленко Г.Л. Российское Правительство и его задачи. Омск, 1919, с. 2–3.