Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Юрасова cтр.№ 27

Пуэлла удивленно заморгала. Сердце застучало быстрее, перед глазами потемнело.

— Получается, тебя убила Тринадцатая? Но ведь… гобелен находится здесь, а не у тебя в комнате! На что могла обидеться богиня?

— Мне и самой сложно соединить все ниточки в единый узелок, — вздохнула Бона, — но моя история имеет слишком много общего с историей этого гобелена, чтобы считаться самостоятельной.

Она откашлялась, присела на очередной стеклянный куб и, закинув ногу на ногу, начала свой рассказ.

— Это случилось за несколько дней до начала осени. Новый учебный год, новая жизнь — я летала на крыльях счастья, не веря собственному успеху. Чтобы простая девчонка из Шикка, и вдруг попала в Университет имени Конкордии… Мой отец заливался слезами восторга, провожая до портала, а мама стерла колени в кровь, благодаря всех Демиургов за ниспосланный ими шанс.

Тогда я была еще большей милашкой, чем сейчас: обнимала все, что движется, говорила со всеми на задушевные темы, вешалась на каждого встречного. Девиз моей семьи — «что посеешь, то и пожнешь» — на тот момент был единственным справедливым для меня высказыванием, и я думала, что, ведя себя по-доброму со всяким, кто встречается на пути, завоюю авторитет и сердца одногруппников. Какая жалость, что все оказалось сложнее! Уже в первый день учебы на меня глядели, как на идиотку, и брезговали даже сесть рядом. Я стала тем, кем всегда боялась стать: единственным изгоем в коллективе, на которого даже непопулярные ребята смотрели косо.

Отсутствие у меня фамильяра делало ситуацию еще более плачевной: дело в том, что в Лесу Духов на мой зов не откликнулся ровным счетом никто, а дайра Шиа-Мир, проводившая весь этот кипиш, объяснила ситуацию наличием у меня фамильяра из прошлого. Якобы родимое пятно, с самого рождения находившееся у меня на животе — не что иное, как следствие неудачно разорванной связи с прошлым фамильяром, которого у меня, естественно, не было. Она предложила мне поговорить на этот счет с ректором, но я отказалась. Видишь ли, никогда не доверяла старушке Кунктии и этому ее прихвостню-попугаю. С самой первой встречи они мне какими-то, знаешь вот, мутными показались. Ну, из числа тех людей, к которым лучше никогда не поворачиваться спиной.

К тому же, незадолго до окончания школы мои сны… странные сны о белом вороне, что бьется крыльями о решетку и молит меня освободить его, сделались чаще. Начались даже видения в реальности, о которых я, естественно, никому не рассказывала. Даже родителям. Боялась, что меня отправят на какое-нибудь лечение, и я забуду, как выглядит родной дом. Не в курсе, как объяснить тебе это смутное и таинственное чувство, но отчего-то я знала, что ворон приложит все усилия, дабы остаться в глазах окружающих признаком надвигающегося сумасшествия, а не магическим видением.

Я чувствовала в нем страшную, необъяснимую силу, и осознавала, что никто не поможет мне от него избавиться.

В ту ночь тринадцать месяцев назад я не спала и плакала в подушку, думая о вороне. С каждой секундой мысль о том, что он мой фамильяр, становилась все невыносимей. Хоть я никогда и не видела его, мой страх перед этим созданием все возрастал, и я совершенно не хотела освобождать это существо из библиотеки. Внутреннее чутье говорило мне, что с его возвращением в мире начнется хаос, и, хоть я никогда не отличалась способностями к предвидению, это предчувствие было слишком уж сильным, чтобы ему противостоять.

Когда я наконец уснула, ворон снова приснился мне. Он потребовал меня поклясться, что я освобожу его — или хотя бы приложу к этому все свои силы — взамен на счастливую жизнь и внимание окружающих. Он говорил, что, если я поклянусь жизнью и на полном серьезе возьмусь спасать его из библиотеки, то мир вокруг сразу изменится: люди подобреют и признают во мне несомненного лидера, таланты возрастут в разы, а спустя некоторое время появится еще и преданный фамильяр, способности которого попросту несравнимы с жалкими потугами чужих магических помощников, только вылупившихся из гнезда.

Я хотела отказать ему, потому что боялась, но в том отвратительном голосе было столько угрозы и ярости, что я… наконец поклялась. Я решила, что обладать могущественным фамильяром и кучей друзей объективно лучше, чем не иметь ни первого, ни второго — и поплатилась за это решение. Поплатилась жизнью.

На следующее утро я пришла на лекцию с заплаканными глазами, бледная, будто сама Дайра Смерть, и в ту же минуту ко мне за парту подсел Слуммус, местный красавец, после первых дней обучения уже считавшийся неофициальным эрусом факультета. Он и его фамильяр были примерами для подражания, на которые все вокруг молились, будто на иконы Демиургов. Естественно, я оторопела, да так, что уставилась на Слуммуса как на какую-нибудь экзотическую диковинку.

Тогда-то и начался кошмар, который я по ошибке спутала с билетом в заоблачно счастливую жизнь.

— А ты у нас, получается, сама Бона Фидес, правильно? — спросил у меня Слуммус. — Такая загадочная и непостижимая, вечно сидишь одна.

Сейчас я чувствую, сколько яда было в его бархатистом теноре, но тогда мой разум словно отказал, и я принялась нести какую-то уничижительную чепуху, от которой фамильяр Слуммуса чуть в открытую не расхохоталась. Она, кстати, очень была красивая, эта фамильяр. Невысокая, плоская, как мальчик, но крупноглазая и хрупкая, будто куколка. По-моему, она превращалась в бабочку, точно не скажу. Пытаюсь их избегать и никогда не гляжу в их сторону, если сейчас встречаю в коридоре.

Так вот, тем самым утром он предложил мне вступить в ряды так называемых оптиматусов — его самопровозглашенной свиты, состоявшей из наследников аристократов, которые так кичились своим высоким происхождением, что держали носы высоко задранными даже во время похода в сортир. Естественно, я была вне себя от радости, ведь вхожесть в ряды местной элиты автоматически избавила бы меня от клейма провинциальной неудачницы, однако… оказалось, что всякий, кто сочтен достойным для вступления в ряды оптиматусов, сначала должен пройти посвящение.

То есть, выполнить один приказ своего предводителя, которым и являлся Слуммус.

Поверь, ты будешь слишком высокого обо мне мнения, если подумаешь, что я не согласилась.

Суть приказа заключалась в том, чтобы тайком пробраться в кабинет ректора и украсть оттуда любой предмет, что подвернется под руку, на целые тринадцать дней — так, чтобы Кунктия не обнаружила пропажи, разумеется. Предмет нужно было демонстрировать Слуммусу в обязательном порядке на протяжении каждого из дней посвящения, а затем, когда наступит четырнадцатый день, вернуть на свое место, как, по словам юноши, уже поступил каждый из членов его маленькой общины.

Разумеется, он просто лгал, потешался надо мною, но я, наивная сельская дурочка, решила честно последовать его приказу, пробраться в кабинет ректора и выполнить роковое условие. Знаешь, Пуэлла, сейчас, рассказывая тебе все это, я начинаю думать, что даже сама Кунктия была каким-то образом замешана в этой жесточайшей шутке: когда я пробралась в главный корпус и поднялась на пятый этаж, двери ректората были открыты настежь, а вокруг не было ни души. Меня словно звали, словно приглашали заглянуть.