Городовой стал намного почтительнее.
– Понятно, госпожа. А куда явиться прикажете?
– Особняк Храмовых знаете?
– Старшего или младшего?
– Сергея Храмова, – кивнула я. – Младшего.
– Когда прийти, госпожа?
– Давайте часа через два, – попросила я. – Буду себя в порядок приводить.
Ваня уже поймал пролетку и теперь правил прямо ко мне.
Фууу…
Домой и только домой. Отмываться и подсчитывать синяки. Нет, ну что за жизнь такая? Из дома нормально не выйти!
* * *
Романов навестил меня через час после того, как я оказалась дома.
– Мария Ивановна, здравствуйте.
– Здравствуйте, – кивнула я. – Здоровье нам всем пригодится.
Синяк на груди болел нещадно. Бил, сволочь, в самый центр…
– Я привез с собой врача, надеюсь, вы не возражаете против осмотра?
– Не возражаю. Игорь Никодимович, я у вас "под колпаком", да?
– Под колпаком? Интересное выражение…
– Игорь Никодимович?
– Скажем так, я посчитал, что на всякий случай рядом с вами должны быть помощники. Мало ли что?
– Сегодня я помощи не увидела.
– Почему же? Мария Ивановна, вас довезли домой, это первое. И поймали человека, который на вас покушался. Это второе.
– Замечательно! И кто его науськал на меня? – потерла я руки.
– Мария Ивановна, давайте сначала осмотр, а потом уж все остальное?
Я поморщилась, но вынуждена была согласиться.
Врач, оказавшийся представительным мужчиной лет шестидесяти, с седоватой бородкой и усами "подковой", осмотрел синяк, промял мне грудину, расспросил об ощущениях и глубокомысленно покивал.
– Повезло вам, госпожа.
– Везение есть совокупность тщательной подготовки с паранойей, – меланхолично отозвалась я. А то нет, что ли?
Меланхолия тоже была в тему.
Моя защита надевалась по принципу корсета, сделать магнитные застежки или "молнию" я просто не потянула. А потому надо было ее опять зашнуровывать. Весила она тоже несколько килограмм, и потела я в ней достаточно сильно, но снимать не собиралась.
Вот как ко мне Матвеев пришел, так и надела. Понадобится – я в ней спать стану! И ванну принимать!
Беда в том, что теперь надо ее опять затягивать. Хорошо хоть шнуровка на боку, чтобы я сама могла ее надеть и снять, без помощи горничной.
– Удар был направлен прямо в грудь, вам бы пробило легкое, может, и не убили бы, но выздоравливать пришлось бы не один день. Вам повезло.
– Это точно.
Я выпроводила доктора, оделась, зашнуровалась и вернулась к Романову.
– Что за магию вы применяли, Мария Ивановна?
– Никакой магии, – отмахнулась я. – Просто у меня под платьем корсет.
– Корсет?
– Да, потрогайте сами.
Романов покачал головой.
– Верю. Но…
– С металлическими пластинками, как я привыкла.
– Ах, вот оно что!
– Да. Простое везение, – рассказывать про свое ноу-хау я не собиралась. Выдам при случае и не за просто так. Поторгуемся еще.
– Действительно, везение. Я вам пришлю амулет, не снимайте, пожалуйста.
– Хорошо.
Защита будет кстати. Любая.
– Да, мой врач может взять кровь у вашего малыша. Его величество рассказал мне о Демидовых…
– Пожалуйста, – кивнула я. И отправилась за Нилом.
Сказать, что мелкому не понравился Романов?
Это как промолчать. Нил решительно не хотел идти на ручки к дяде, отворачивался, не шел на контакт, шипел, хотя уже мог отлично разговаривать для своего возраста, цеплялся за меня, а когда увидел врача, разверещался так, что, наверное, в Кремле услышали.
Пришлось усесться в кресло и начать его уговаривать.
– Малыш, это надо сделать.
– Ня-а!
– Нил, солнышко, это совсем не больно, пара капель крови – и все.
– Ня – ачу.
Не хочу, понятно. Кто ж захочет и кому понравится?
– Пожалуйста, детка. А я сразу подую, поцелую, и пирожки пойдем кушать вкусные…
Пирожками малыш заинтересовался, это было и вкусно и интересно. Так что мне удалось его уговорить.
Врач аккуратно царапнул палец мальчика, взял у него на круглое стекло капельку крови, и тут же закрыл ранку чем-то белым. Корпия, кажется.
– Вот так, держите. Игорь Никодимович, одну минуту.
Из саквояжа было извлечено такое же круглое стеклышко с пятном крови. Это что – Демидовская?
Интересное кино… у тайной службы образцы на каждую тварь есть? Действительно интересно.
Врач тем временем извлек из чемодана какой-то прибор, похожий на большие очки. В него и отправились стеклышки, одно в один "глазок", второе в другой.
Врач пощелкал какими-то рычажками.
– Минуту…
Стеклышки засветились ровным зеленоватым цветом.
– Игорь Никодимович, все подтверждается. В мальчике действительно течет кровь Демидовых.
Я пожала плечами. Что я – врать стану? Императору? Самоубиться можно и попроще, и не так болезненно.
– С вашего позволения…
Я отнесла Нила на кухню, вручила няньке с наказом скормить малышу штук пять пирожков, с чем он захочет, и вернулась в гостиную.
Романов выглядел довольным.
– Мария Ивановна, я доложу его императорскому величеству о результатах проверки.
– Будьте так любезны.
– А теперь про вашего убийцу. Несостоявшегося, да.
– Что с ним не так?
Романов остро взглянул на меня.
– А почему вы решили, что с ним что-то не так?
– Я этого человека не знаю. Значит – заказ. Кто меня заказал?
– Он не знает. Этот человек вообще опиоман, знаете о такой болезни?
– Знаю. Сочувствую.
– Не думаю, Мария Ивановна, что этот человек оценит ваше сочувствие.
– А я и не ему, я в принципе, – махнула я рукой. – Кокаин, опиум… неужели нельзя разработать такие обезболивающие, чтобы на них не было привыкания?
– Это сложно, Мария Ивановна.
– А закись азота?
Честно говоря, других я просто не помнила. Новокаин? Лидокаин? Название-то я знаю, а формулу? Откуда мне ее знать? Кевлар вообще случайно запомнился именно из-за своей простоты.