Когда море стало серебряным - читать онлайн книгу. Автор: Грейс Лин cтр.№ 47

На пирсе на миг воцарилась растерянность, но в считанные секунды люди с топорами спустились на лёд. Началась давка: все хотели посмотреть, что происходит. Пиньмэй с другой стороны пирса видела только ноги и спины. Она подпрыгивала и вытягивала шею, вокруг кричали и восклицали, и тут Ишань схватил её за руку и потянул назад.

– Смотри, – тихо сказал он, указывая вниз, на лёд.

Пиньмэй проследила за его взглядом и вскрикнула, но в общем шуме этого никто не услышал. Все смотрели в противоположном направлении и не видели того, что видели они с Ишанем.

Сквозь лёд просвечивала плывущая фигура. По силуэту было понятно, что это женщина, гибкая и грациозная, волосы её струились за ней, как рябь по воде. Но вскрикнула Пиньмэй не поэтому, а потому что ясно увидела, как женщина, уплывая, взмахнула рыбьим хвостом.

Просыпаясь, она всякий раз жалобно стонала. То, о чём она так мечтала, неизменно оказывалось сном, и это откровение пронзало её острой болью, а золотое свечение вокруг ослепляло, словно в насмешку.

Как мечтала она о своей безмятежной тьме! Как мечтала о своей чистой, прозрачной воде! Тяжесть, давившая ей на спину, была ничто в сравнении с мучительностью этих мечтаний.

Как она устремится домой, когда наконец освободится! Она сокрушит всё на своём пути, отбросит прочь любого, кто осмелится ей помешать! Никто и ничто её не остановит – ни бессмертный, ни зверь, ни гора, ни дворец…

…ни даже человек, который хитростью завлёк её в плен.

Ибо теперь она поняла, что не хочет больше ни власти, ни могущества, ни величия. Она даже не хочет найти своего мучителя, поквитаться с ним, подвергнуть его вечным страданиям.

Справедливость, месть, воздаяние – всё это её больше не интересует.

Она мечтает только о спокойной тьме, испещрённой лёгкой рябью и ласковыми бликами. Только бы плыть в прохладной, тяжёлой воде. Только бы слышать звук вольного ветра.

Только бы вернуться домой.

– Значит, мы спасём Аму, когда найдём Железный Стержень и освободим черепаху, – сказал Ишань.

– Нам бы не пришлось иметь дело с черепахой, если бы ты не притворялся, что мы и есть те, кого звал на помощь Морской Царь! – Пиньмэй вновь рассердилась. – Зачем ты это делал?

На постоялом дворе они грели руки о чашки с горячим чаем, и пар улетал в окошко. Они получили и комнату, и ужин, хотя хозяин и вздёрнул бровь, увидев на пороге детей. Однако, как только Ишань достал из сумки золотую монету, лицо хозяина вновь приобрело деловитое выражение. Брови Пиньмэй тоже удивлённо поползли вверх, но Ишань спокойно пояснил: «Просто сувенир из дома Ву».

– Слушай, – сказал Ишань как ни в чём не бывало, – мы знаем, что император пленил черепаху с помощью Железного Стержня…

– Чтобы сделаться непобедимым, – вставила Пиньмэй.

– …и он наверняка хочет, чтобы она вечно была поблизости, – продолжал Ишань, словно не услышав её. – Но только я не могу представить, куда её можно заточить. Император не может не понимать, что рано или поздно она вырвется на волю, и даже Железный Стержень не поможет. Это из чего же должна быть тюрьма, чтобы она могла удержать Чёрную Черепаху Зимы?

– Может, из гор, – буркнула Пиньмэй. – Может, он велел возвести горы в тронном зале…

У Ишаня вдруг округлились глаза, и он уставился в окно на темнеющее небо так, как будто внезапно увидел солнце.

– Ну конечно! – воскликнул он. – Потому-то он и строит стену! Чтобы удержать черепаху, если она вдруг вырвется. И он, наверное, укрепляет стену с помощью…

– Ишань! – завопила Пиньмэй, не в силах больше сдерживать раздражение. – Объясни, в конце концов, что происходит! Ты что-то от меня скрываешь, я знаю!

– Вовсе нет, – сказал Ишань с простодушной улыбкой. – По крайней мере ничего важного.

Пиньмэй посмотрела на него сузив глаза, сердито и подозрительно. Как он смеет так улыбаться? Разве он не понимает, что по его милости они оказались в тупике? Теперь от них ждут невозможного. Разыскать Железный Стержень! Освободить Чёрную Черепаху! И почему они вообще оказались на Морском Дне? Что, если у Ишаня был какой-то тайный умысел? Он и госпожа Мэн вообще всё время как-то странно вели себя друг с другом. Может быть, и для поисков Светоносного Камня у него были свои, особые причины? Может, он искал его не только затем, чтобы спасти Аму… или вовсе не затем? Слёзы обожгли ей глаза. Ветер взвыл, порванная бумага на окне захлопала, небо совсем потемнело.

– Пиньмэй, – сказал Ишань неожиданно низким и очень серьёзным голосом. – Доверься мне.

Помни, Ишаню ты всегда можешь полностью довериться, сказала Ама. Пиньмэй вспомнила её ласковый, но твёрдый голос, склонила голову и зажмурилась. Слёзы потекли из-под ресниц – но теперь это были не слёзы досады и обиды, а слёзы тоски по Аме, по её лицу, по её внимательному и спокойному, как лунный свет, взгляду. Увидит ли она его снова, этот взгляд? Слёзы уже градом катились по щекам…

Наконец Пиньмэй открыла глаза и посмотрела на Ишаня – того самого мальчика, который вытащил её из объятой огнём хижины, который вырвал её из рук безжалостного солдата. Как бы там ни было, Ишань – настоящий друг. Она медленно выдохнула и кивнула. Если у него есть от неё секреты, значит, так тому и быть.

– Железный Стержень, Чёрная Черепаха, Ама… все они в плену у императора, – проговорила она, утирая слёзы тыльной стороной ладони. – Он наверняка держит их во дворце. Значит, нам надо туда попасть. Как?

Ишань усмехнулся, достал из рукава платок и протянул ей, как когда-то протягивал госпоже Мэн.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказал он. – Ты всегда…

– Ишань! – задохнулась Пиньмэй. – Посмотри!

– Что такое? – Ишань непонимающе уставился на Пиньмэй.

Её лицо внезапно побелело, чёрные глаза ярко заблестели; взгляд и застывшая в воздухе рука были устремлены на платок, который протягивал ей Ишань.

На этом платке, лежащем у него на ладони, покоился маленький камешек. Идеально круглый, он был само совершенство, прекраснее изысканных жемчугов и дорогих самоцветов.

– Ты давал этот платок госпоже Мэн, – прошептала Пиньмэй, – когда она плакала…

Ишань застыл не моргая, при этом его глаза и рот были такими же круглыми, как камень в его руке. Первый раз на памяти Пиньмэй он утратил дар речи.