Это мой конёк. Наука запоминания и забывания - читать онлайн книгу. Автор: Ильва Эстбю, Хильда Эстбю cтр.№ 47

Психологу, профессору Университета Бергена Осе Хаммар хорошо известно, как депрессия играет с памятью. Она проводила эксперименты с участием людей с депрессией — им необходимо было за несколько попыток выучить наизусть список слов — и выяснила, что их способность к обучению остается в пределах нормы. Запомнить список с первого раза было сложно, но процесс шел абсолютно нормально после нескольких повторений. Первая попытка сбивала их с толку. У людей с депрессией возникают проблемы с вниманием и рабочей памятью, а не с самим процессом сохранения воспоминаний.

«Так происходит с любыми сведениями, которые требуется запомнить, — говорит Оса Хаммар. — Как правило, чтобы усвоить информацию, у нас есть всего одна попытка». Друзья один раз рассказывают, что они делали в отпуске. И у нас всего один шанс поместить эти факты в долговременную память. Нет ничего странного в том, что людям с депрессией кажется, что они все забывают, раз им нужно повторение.

«Общая картина такова: даже после того, как диагноз снят, этим людям сложно запоминать информацию. Они не помнят, что им говорили, что нужно купить в магазине, о чем они беседовали. Многих одолевает страх, что как-то пострадал их мозг. Но, согласно данным моих исследований, они запоминают информацию так же, как и все, — просто им нужно больше времени и попыток».

Исследовательская группа Осы Хаммар во время совместного эксперимента с Йельским университетом обнаружила еще один эффект, оказываемый депрессией на память. Пациентам с депрессией сначала показали несколько портретов, а чуть позже — один из них. Испытуемые определяли, какое место эта фотография занимала в общей последовательности. На портретах были и веселые, и грустные лица. Задача была довольно проста. Но людям с депрессией было гораздо сложнее выполнить ее на улыбающихся лицах. Они как будто не видели улыбающихся лиц. Оса Хаммар объясняет это тем, что у людей с депрессией есть своего рода установка на печаль, а все положительное проходит мимо. А затем задачу усложнили: испытуемые снова определяли место фотографии в общем ряду снимков, но последовательность меняли на прямо противоположную. В итоге с грустными лицами испытуемые справились хуже.

«Из-за установки на печаль место в рабочей памяти заняли грустные лица, и перевернуть последовательность испытуемые уже не могли», — объясняет Оса Хаммар ^[90].

Эффект срабатывает и когда требуется умственное усилие. Внимание привлекает следующий факт: открытие позволяет предсказать риск повторного развития депрессии. Чем ярче наблюдаемый у испытуемого эффект, тем больше вероятность, что заболевание появится вновь. Значит, слабость рабочей памяти — уязвимость, которую, к сожалению, приобретают люди с депрессией, а из-за нее сдерживать заболевание сложнее.

От депрессии страдает очень много людей — примерно 12 % населения, и болезнь ограничивает возможности их памяти. Один процент населения — люди с эпилепсией, одним из самых распространенных неврологических заболеваний. Эпилепсия была у Генри Молейсона, но проблемы с памятью появились после операции — именно она стала причиной амнезии. Однако вызванные эпилепсией проблемы с памятью менее серьезные и проявляются как у взрослых, так и у детей. Эпилепсия мешает нормальной работе мозга. Причиной приступов становится неконтролируемая электрическая активность в мозге — в голове разворачивается своего рода буря. Человек теряет сознание, руки и ноги сводят судороги. Чаще всего приступ длится несколько минут. Но есть и другие виды приступов — все зависит от формы эпилепсии. Бывают короткие приступы — они почти незаметны, со стороны кажется, что человек несколько секунд смотрит на вас с отсутствующим взглядом. Это абсансная эпилепсия — человек как бы покидает вас на некоторое время. Вероятнее всего, такая была у Генри Молейсона. Хотя приступ порой длится меньше 20 секунд, этого вполне достаточно, чтобы ослабить внимание и человек потерял представление о происходящем — тем самым ухудшается способность запоминать информацию. Многие пациенты с абсансной эпилепсией страдают от недостатка внимания и не во время приступов, что затрудняет обучение в школе. И крупные тонико-клонические, и абсансные приступы сопровождаются эпиактивностью на больших участках мозга.

Но иногда от эпилепсии страдает лишь небольшая часть мозга. Одна из форм — височная эпилепсия — затрагивает височную долю. Там, как известно, расположен гиппокамп. Иногда здесь дают сбой связи или же случается травма, что вызывает фокальный эпиприступ. Во время приступов у пациента посасывает в животе, его накрывает яркое чувство дежавю; оно бывает у нас всех — это ощущение, что перед нами четкое повторение уже пережитого события. У пациентов с эпилепсией оно более яркое и случается чаще. Иногда пациент сидит с отсутствующим взглядом несколько минут, чавкает или теребит руками. Эпилепсия часто возникает как результат травмы или сбоя в работе гиппокампа, что сопровождается проблемами с памятью в повседневной жизни. Сам приступ тоже забывается — а вместе с ним и периоды до и после. Сегодня некоторым пациентам предлагают операцию по удалению гиппокампа — но только в одном полушарии. Пока есть хотя бы одна половинка, возможна нормальная деятельность ^[91].

Через такую операцию прошла Тереза Туэ Лунд. Она годами жила с эпилепсией, лекарства не помогали — решением стала операция на мозге. В декабре 2015 г. хирурги убрали три сантиметра передней части височной доли, в том числе большую часть гиппокампа, в надежде что эпилептические приступы прекратятся.

Если ничего не знать, то со стороны девушка ничем не отличается от всех остальных. Мы побеседовали с ней в ее квартире на востоке Осло. Она дружелюбна, гостеприимна, весела. В ее гостиной царит образцовый порядок, на столе — домашние маффины. Сейчас она готовится к свадьбе и рассказывает, как и что планирует организовать. Нужно держать в голове массу информации, она не хочет устраивать жестко распланированный праздник.

«Я четко осознаю, что забываю. Например, мне приходится записывать, с кем и когда я договорилась встретиться», — начинает беседу она.

«Но ведь у всех так?»

«Я заглядываю в ежедневник минимум три раза в день и все равно не помню, с кем и когда у меня встреча. Когда сажусь в автобус, я не помню, на какой остановке мне выходить. Я никогда не запоминаю людей, с которыми встречалась, — только если на них надета бросающаяся в глаза одежда или волосы у них странного цвета. Вот бы люди всегда носили одни и те же вещи!»

«Вы нас не запомните?»

«Вполне вероятно, спокойно пройду мимо вас на улице. Сначала я вас не узнала, Ильва, а теперь вспомнила: мы с вами очень мило побеседовали перед операцией. Это ведь было в том белом здании больницы?»