Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Минаков cтр.№ 94

Арестованный 8 декабря 1937 г. Николай Александрович Семенов (1893–1938), комбриг (1935), был бывшим штабс-капитаном, участником Первой мировой войны. В РККА официально он числился с 1918 г., а членом РКП(б) – с 1919 г. В 1923 г. он окончил Военную академию РККА. В 1924–1925 гг. работал в Оперативном управлении Штаба РККА, а с 1925 по 1927 гг. являлся начальником 1-го (войсковой разведки) отдела 4-го Управления (Разведуправления) Штаба РККА. В 1927–1932 гг. он был командиром полка, затем начальником 1-го отдела штаба Ленинградского военного округа и заместителем начальника штаба ЛВО. С 1932 г. Семенов находился на военно-дипломатической работе, занимая должности военного атташе в Литве (с 1932 г.), в Польше и во Франции (с 1936 г.). Был арестован 8 декабря 1937 г. и расстрелян 25 августа 1938 г.¹⁰⁶³

Первоначально от Семенова добились показаний лишь о том, что он был связан с «заговором Тухачевского» с 1936 г. через С.П. Урицкого, начальника Разведуправления РККА, которому подчинялись военные атташе и через которого, т. е. не лично, а опосредовано, он был связан с Тухачевским¹⁰⁶⁴.

Затем, на следующих допросах, Семенов «дополнительно показал», что в заговорщическую связь с Урицким он вошел в 1932 г., согласовав это лично с Тухачевским, возглавлявшим «военно-офицерскую организацию», в которую он, т. е. Семенов, уже вошел в 1930 г.¹⁰⁶⁵ В этих показаниях Семенов отметил свои контакты с представителем РОВСа генералом Эрдели в январе 1937 г. Хотя Семенов и говорил о связи Тухачевского с Эрдели, однако это, судя по показаниям Семенова, была опосредованная связь, через начальника управления внешних сношений Наркомата обороны СССР комкора А.И. Геккера и флагмана 1 ранга Орлова, который был в Париже в январе 1937 г.¹⁰⁶⁶ Иными словами, Семенов, таким образом, фактически не мог указать на непосредственные контакты Тухачевского с Эрдели.

На допросе 7 марта 1938 г. Семенов давал уже более подробные показания по «офицерской организации», которую возглавлял Тухачевский. Очевидно, речь шла о той «группе Тухачевского», в которую входили арестованные в августе 1930 г. Н.Е. Какурин и И.А. Троицкий¹⁰⁶⁷. Семенов показывал на допросе, «что в 1930 году он участвовал в подпольном совещании актива офицерской организации, созванном Тухачевским у него в кабинете командующего ЛВО»¹⁰⁶⁸. Здесь же Семенов показал, что он якобы «выполнял задания Тухачевского по связи с белоэмигрантскими кругами (генералом Эрдели)»¹⁰⁶⁹. Как это видно из характера показаний, связь Тухачевского с Эрдели обрисована в общих чертах, расплывчато, без всякого намека на личные контакты Тухачевского с генералом Эрдели. Однако из всех показаний Семенова, касающихся связи Тухачевского с РОВС, вытекает самое главное и важное: следствие, в большей или меньшей мере, было вовлечено в вопрос о контактах Тухачевского с представителями РОВС, было в этом уверено, убеждено и не сомневалось, совершенно точно зная о таковых. Но ни один представитель РОВС, ни одно лицо из его руководства, с кем вступал или мог вступить, в непосредственный контакт Тухачевский названы не были.

После гибели маршала генерал-майор фон-Лампе уверенно резюмировал его жизненный и главным образом политический финал, без доли сомнения в существовании заговора Тухачевского, ставшего причиной его гибели. «Тухачевский, – писал генерал, – был типичный карьерист революционного времени. Большевиком он, вероятно, не был, но и национальная Россия ему была совершенно безразлична. Ему нужна была власть, и за пять минут до ее достижения он закончил свое существование»¹⁰⁷⁰. Почему фон Лампе сделал столь безапелляционное заключение? На чем была основана такая уверенность резидента Российского Общевоинского Союза (РОВС) в Берлине? Насколько хорошо фон-Лампе знал Тухачевского, его настроения, в том числе идейно-политические?

Письмо фон-Лампе генералу Н.В. Шинкаренко в июле 1937 г., в связи с расстрелом маршала, позволяет отчасти ответить на эти вопросы и слегка прояснить содержание таинственной встречи маршала Тухачевского 20–21 февраля в Берлине с представителями РОВС. Вряд ли такая встреча могла состояться без участия фон Лампе, руководившего II отделом РОВС (по Германии и др. близким к ней странам), находившимся в Берлине.

«…Вы спрашиваете мое мнение о судьбе Тухачевского, – так начинает фон Лампе свой ответ на вопрос, заданный ему Шинкаренко, – Я думаю, что тот факт, что он и иже с ним погибли – для России благоприятен. Их победа затянула бы дело надолго. Победа Сталина (а она налицо) поведет к дальнейшему террору, так как никто и никогда в этом случае не мог удержаться на наклонной плоскости, и тогда режим дойдет постепенно до того, до чего он и должен был дойти и до чего доходил во французской революции, – до абсурда. Сам Сталин, конечно, погибнет и станет жертвой либо террористического акта, либо дворцового переворота, так как после ликвидированных им вождей осталось слишком много сочувствующих и, что главное, тех, кого можно считать к ним причастными. Само опасение за собственное существование приведет их к необходимости покончить со Сталиным. И тогда вместе с ним может пасть и режим»¹⁰⁷¹. Полагаю целесообразным проанализировать приведенный выше фрагмент.

Прежде всего, следует обратить внимание на первые фразы, написанные фон Лампе: в них, как мне кажется, таится существо различий между Тухачевским и Сталиным, как это понимал белый генерал. Начну с фразы, в которой и обозначено основное отличие «режима Сталина» от бывшей возможной ему альтернативы, предполагаемого «режима Тухачевского».

Для фон Лампе существо различий между этими «режимами» заключается в том, что «режим Сталина» – это «режим террора» внутри страны. В этом смысле он аналогичен «режиму Робеспьера» в Великой Французской революции. Следовательно, основное отличие «режима Тухачевского» от «сталинского» в том, что это та же советская власть, но без террора. В таком случае логика предшествующих фраз становится понятной: победа Тухачевского «со товарищи» «затянула бы дело надолго». Иными словами, такой, «смягченный» коммунистический режим, несколько нейтрализовавший недовольство населения СССР, оказался бы более устойчивым, а при победе Красной армии – более сильным в оборонном отношении. Отсюда понятно и отношение фон Лампе к поражению Тухачевского. Он предпочитает победу Сталина по принципу – «чем хуже, тем лучше».

Еще одна фраза, по моему мнению, обнаруживает некоторые элементы сюжетов, обсуждавшихся на встрече Тухачевского с представителями РОВС в Берлине. «Сам Сталин, – пишет он Шинкаренко, – конечно, погибнет и станет жертвой либо террористического акта, либо дворцового переворота». Похоже на то, что в ходе этой беседы высказывались (трудно сказать, какой из переговаривающихся сторон) и, следовательно, обсуждались, мысли об убийстве Сталина («террористический акт») или о «дворцовом перевороте» как о двух единственно-возможных формах борьбы оппозиционных сил против режима Сталина.

«Я думаю, – повторю одну из первых фраз фон Лампе в цитированном письме, – что тот факт, что он и иже с ним погибли – для России благоприятен». Автор письма следом мотивирует свой вывод: «Их победа затянула бы дело надолго». Из контекста фразы следует, что генерал уверен, знает, не сомневается в том, что между Тухачевским и Сталиным была борьба, политическая схватка, коль скоро он говорит о «победе» Тухачевского как об имевшей место возможности, альтернативной политической перспективе. Какое же «дело» имел в виду фон Лампе?