Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Минаков cтр.№ 6

Обращаю внимание читателя лишь на последнюю фразу, несущую основную смысловую нагрузку в контексте всех последующих фактов и рассуждений: «Он завершил терроризм, поставив на место перманентной революции перманентную войну».

А в январе 1920 г. командарм Тухачевский уже сформулировал свою концепцию «революции извне» или «перманентной революционной войны», став ее главным теоретиком и идеологом. «Пролетарское государство становится островом среди моря прочих – буржуазных государств, – писал он. – Социалистический остров в таком море невозможен, буржуазия не может допустить его существования. Он или должен погибнуть под ударами буржуазии, или должен распространить социалистическую революцию путем гражданской войны во всем мире. Диктатура пролетариата, хотя бы из чувства самозащиты, должна поставить целью для своей армии свержение власти буржуазии во всем мире»²³. А в июле 1920 г. – в самый разгар своих побед на Западном фронте, своего стремительного продвижения к Варшаве – Тухачевский, до примитивности просто, сформулировал основные положения своей теории «перманентной революционной войны».

«Главными положениями стратегии классовой, т. е. гражданской войны, на которой приходится строить все расчеты, – писал Тухачевский, – будут таковы: 1) война может быть окончена лишь с завоеванием всемирной диктатуры пролетариата, так как социалистическому острову мировая буржуазия не даст существовать спокойно. Социалистический остров никогда не будет иметь с буржуазными государствами мирных границ. Это всегда будет фронт, хотя бы в скрытом виде»²⁴. А в январе 1921 г. Тухачевский открыто признал свою концепцию «перманентной революционной войны» «коммунистическим империализмом» ²⁵.

Поэтому «краснощекий поручик» Тухачевский стал первым признанным «бонапартом» и «вундеркиндом» в Красной армии: он был первым «переведен в Генштаб» в порядке исключения, без обучения в Академии Генштаба, за особо выдающиеся военные заслуги. Из приказа о его «переводе в Генштаб» становится ясным, какого рода выдающиеся заслуги обуславливали такого рода «почетное звание».

«…М.Н. Тухачевский, – указывалось в приказе, – вступил в Красную Армию и, обладая природными военными способностями, продолжал непрерывно расширять свои теоретические познания в военном деле. Приобретая с каждым днем новые теоретические познания в военном деле, М.Н. Тухачевский искусно проводил задуманные операции и отлично руководил войсками как в составе армии, так и командуя армиями фронтов Республики и дал Советской республике блестящие победы над ее врагами на Восточном и Кавказском фронтах»²⁶. С аналогичной мотивировкой были вслед за ним «переведены в Генштаб» осенью 1920 – летом 1922 г. три других советских «вундеркинда» и «бонапарта»: М.В. Фрунзе, А.И. Егоров, И.П. Уборевич.

Сказанного выше о «краснощеких поручиках», «вундеркиндах», «наполеонах», «тухачевских», «красных маршалах», думаю, вполне достаточно для выведения формулы «феномена Тухачевского», обобщающей это военно-социально-политическое явление, и определения ее в качестве центрального предмета последующих изысканий и размышлений.

«Феномен Тухачевского» обусловлен двумя «историческими контекстами» – «российской мировой революцией» и «Сталиным». Тухачевский был персонифицированным воплощением химеры «коммунистического империализма», не сумевшего втиснуться в «сталинскую шинель» «русского коммунизма». В этом словосочетании основную смысловую нагрузку несла его вторая часть – «империализм». А первая – определение «коммунистичкский» – имела для Тухачевского лишь «инструментальное» назначение.

«Если мы до зимы не завоюем Урала, – писал Ленин в 1919 г., – то я считаю гибель революции неизбежной»²⁷. Без преувеличения, без агитационно-пропагандистской риторики, идеологической и политической гиперболы белый режим «Омского верховного правителя России» адмирала А.В. Колчака представлял для советской власти главного соперника и конкурента в борьбе за Россию. Огромнейшее пространство Азиатской России, от Урала до Тихого Океана, территориально в несколько раз превышающее европейскую ее часть, насыщенное бесценными и грандиозными по масштабам природными ресурсами, эта большая часть бывшей Российской империи была в состоянии поглотить своего большевистского соперника. Категоричность угрозы, представленной Лениным в цитированной выше фразе, безжалостно отражала смертельную опасность для советской власти и нависшую социально-политическую вариативность для судьбы России.

«Дней восемь назад, в бытность мою в Москве, – сообщал Сталин 3 февраля 1920 г. Буденному и Ворошилову, – я добился отставки Шорина и назначения нового комфронта Тухачевского – завоевателя Сибири и победителя Колчака» ²⁸

Пожалуй, Тухачевскому было уже вполне достаточно и этого, чтобы вписать свое имя в Большую Историю, в судьбу России. Уже в этой формуле, определявшей «код» личности Тухачевского, для Сталина все предельно ясно: «завоеватель Сибири и победитель Колчака». В ней присутствуют все основные признаки героического мифотворчества, учитывая свойства мировосприятия малограмотным и неграмотным большинством российского населения: неведомый доселе большинству «герой» с таинственным именем «Тухачевский» обладал основными «героическими» свойствами «завоевателя» и «победителя». Он «победитель» воплощенного Зла (всех трудящихся мира) под таинственным названием «Колчак»; он «завоеватель его царства» – «царства Зла» – «Сибири». Даже в июне 1937го, прерывая маршала Егорова, говорившего о «враге народа» Тухачевском, Сталин не мог не отметить: «Он в 5-й армии неплохо дрался… В 5-й неплохо шел»²⁹. «Герой» или «Демон гражданской войны», как назвал его как-то Сталин?

В 1920 г. непостижимым ли Замыслом свыше или игрою Случая, неисповедимыми ли путями Господними или кознями Дьявола, но удивительным образом именно подпоручик императорской лейб-гвардии Михаил Тухачевский вновь оказался «на острие шпаги»³⁰ Мировой Судьбы, во главе потока Мировой Революции, хлынувшей из России на Запад (ну не насмешка ли истории над Революцией, которую возглавил офицер самого контрреволюционного, императорского лейб-гвардии Семеновского полка, подавлявшего русскую Революцию в 1905 году?!).

Завороженный ее пламенем, вспыхнувшим в России, будто одержимый им, в инфернально-поэтическом вдохновении, замешанном на риторике и ритмике «наполеоновских приказов», Михаил Тухачевский призывал: «Красные солдаты!.Устремите свои взоры на запад. На Западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад! К решительным битвам, к громозвучным победам!»³¹ Звучит будто эхо призыва Бонапарта, обращенного к армии в 1796 г.: «Солдаты! Ваше терпение и храбрость… изумительны… Я поведу вас в самые плодородные равнины мира…»³².

«Красные гунны» во главе с «новым Аттилой», – била тревогу европейская пресса, – стремятся к Рейну, чтобы вновь напоить им своих коней, «жечь города и в церковь гнать табун, и мясо белых братьев жарить!»³³. «Hannibal ante portas!»³⁴ – с тревогой будили Европу журналисты³⁵. Разумные или безумные, гениальные или бездарные приказы 27-летнего Тухачевского – в этом ли суть, – но они предопределили грядущий вектор российской и европейской, да, пожалуй, и мировой истории. Он оказался, как сказали бы синергетики, в «точке бифуркации»³⁶ Мировой Судьбы. Но случилось «чудо на Висле!». У самой Варшавы, у «варшавских ворот» в Западную Европу «почти победитель, почти Наполеон»³⁷ рухнул в катастрофу и, по собственному признанию, «за один день постарел на десять лет», а «мировая революция», резко изменив вектор движения, устремилась к своему преображению в «русский коммунизм». Захлебнувшиеся в потоках крови остатки «грядущих гуннов», к которым некогда с нетерпением взывал В.Я. Брюсов, с «новым Аттилой-Тухачевским» во главе, отхлынули в Россию.