Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Минаков cтр.№ 24

Слова Тухачевского: «белая армия ничего не способна сделать, у нас нет вождя» – можно истолковать так: Добровольческая белая армия не смогла взять Екатеринодар в конце марта 1918 г., в ходе его неоднократных и безрезультатных штурмов 31 марта 1918 г. погиб главнокомандующий Добровольческой армии, «вождь белого движения» генерал Л.Г. Корнилов. Вряд ли у Тухачевского могли быть сомнения в том, что генерал Корнилов является вождем «белого дела» и Добровольческой армии. Следовательно, решение Тухачевского о переходе к большевикам было принято после получения известия о гибели генерала Корнилова, т. е. после 31 марта 1918 г.

Однако старый, дореволюционный товарищ Тухачевского, который считал себя своего рода «крестным отцом» будущего маршала в его службе советской власти, Н.Н. Кулябко вспоминал: «Мы встретились вновь лишь в марте 1918 года. Он уже успел поработать в Военном отделе ВЦИКа, а меня 4-й Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов избрал членом ВЦИК После переезда правительства в Москву я был назначен военным комиссаром штаба обороны Москвы, потом стал заместителем председателя Всероссийского бюро военных комиссаров. В эти дни как раз и возобновились наши дружеские связи с Михаилом Николаевичем»³³⁷. Советское правительство переехало из Петрограда в Москву 11 марта 1918 г. в связи с начавшимся немецким наступлением. Поэтому встреча Н.Н. Кулябко с Тухачевским, следуя тексту воспоминаний Кулябко, не могла состояться ранее 11 марта 1918 г.

4-й Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов, на котором Кулябко был избран членом ВЦИК, проходил 14–16 марта 1918 г. в Москве. По логике изложения Кулябко, он встретил Тухачевского после того, как был избран в состав ВЦИК, т. е. после 16 марта 1918 г.

Л. Норд утверждает, ссылаясь на самого Тухачевского, что решающую роль в этом его поступке сыграли братья Куйбышевы, а не Кулябко. Известно, что Тухачевский и младший из братьев, Николай Владимирович Куйбышев, будучи одногодками, в одно и то же время окончили Александровское военное училище. Правда, на протяжении всех лет службы в Красной армии трудно было заметить между ними особенно близкие дружеские отношения. Однако Л.Норд свидетельствует об ином.

«…Судьба столкнула Тухачевского с Николаем Владимировичем Куйбышевым в 1918 г. на вокзале в Москве, – вспоминала Л.Норд. – И эта случайная встреча определила дальнейшую судьбу маршала. Н.В.Куйбышев затащил его к себе и познакомил с братом. Старший Куйбышев, угадав и оценив незаурядную натуру Тухачевского, три дня уговаривал его примкнуть к большевикам. Он свел его со старшими офицерами, уже перешедшими к красным и, когда Тухачевский был завербован, В.В.Куйбышев использовал все свое влияние в партии, чтобы выдвинуть молодого поручика на ответственный военный пост. Он сам поручился за Тухачевского и нашел для него еще других поручителей»³³⁸.

Несомненно, сам факт встречи с однокашником и определенные положительные эмоции, этим событием вызываемые, могли иметь место в то время. Валериан Владимирович Куйбышев с конца 1917 г. находился в Самаре, где устанавливал советскую власть и затем стал секретарем губкома РКП(б). Он приезжал в Москву лишь на короткое время 4-го съезда Советов 14–16 марта 1918 г. и сразу же по его окончании вернулся в Самару. Хотя в тогдашней обстановке у него было мало времени на то, чтобы три дня уговаривать гвардейского поручика, а затем устраивать его судьбу в Военном отделе ВЦИк. Тем не менее нельзя исключить, что приехал он в Москву до 14 марта, а уехал после 16 марта. Поэтому такого рода встреча могла иметь место и хронология события не противоречит воспоминаниям Кулябко, который, как отмечалось выше, встретился с Тухачевским уже после 16 марта 1918 г. Таким образом, исходя из данного свидетельства, имеются основания полагать, что Тухачевский приехал в Москву из Петрограда до 14 марта, между 11 и 14 марта 1918 г.

Однако, учитывая ранее приведенные свидетельства, «три дня уговаривать» Тухачевского вряд ли было необходимо, если он еще в Петрограде, находясь в полку, решил поступить на службу к большевикам. Ведь именно из-за этого он и отправился в Москву, вслед за большевистским правительством.

Наконец, самое главное. Тухачевскому ничего не было известно о роли В.В. Куйбышева в собственной судьбе. Он обязательно бы указал этот факт в своих воспоминаниях о Куйбышеве, связанных со смертью последнего, однако Тухачевский вспоминал лишь о том, что Куйбышев был у него военным комиссаром в 1-й армии. «Благословение» одного из тогдашних «вождей» страны было бы для него далеко не лишним. Таким образом, информация Л. Норд о решающей роли братьев Куйбышевых в судьбе Тухачевского была, скорее всего, рождена слухами. Впрочем, вполне возможно, что Н.В. Куйбышев мог проинформировать своего брата о Тухачевском перед их совместной службой в 1-й Революционной армии, в которую, как выше отмечалось, В.В. Куйбышев был в июле 1918 г. назначен военным комиссаром к будущему маршалу.

Учитывая все сказанное и все приведенные расчеты по времени, можно полагать, что Тухачевский начал работать в Военном отделе ВЦИК вскоре после переезда советского правительства в Москву, примерно после 16 марта 1918 г. Именно к этому времени, если судить по цитированным воспоминаниям, он принял решение пойти на службу к большевикам. Однако этим расчетам противоречит свидетельство официального документа, «Послужного списка М.Н. Тухачевского» от апреля 1919 г. «По возвращению с фронта, – записано в нем, – был представителем Военного отдела Всероссийского ЦИК 5.4.1918» ³³⁹.

Как видим, представителем Военного отдела ВЦИК Тухачевский стал не в марте, а, как совершенно определенно указано в этом документе, с 5 апреля 1918 г. Единственный вопрос, возникающий в связи с этой датой: по какому стилю она дается – по старому или по новому? Дата рождения Тухачевского в послужном списке дается по «новому стилю», однако все последующие даты, вплоть до указания, какого числа он был представлен в капитаны (включительно), даются по «старому стилю». Потому трудно сказать, по какому стилю указана дата 5 апреля 1918 г. Если рассматривать ее в связи со свидетельством капитана Д. Голумбека, то, скорее всего, она дается по «старому стилю». В таком случае поведение и поступки Тухачевского оказываются вполне логичными и мотивированными (толчком послужило известие о гибели Корнилова и поражении, а следовательно, было воспринято как обреченность «белого движения» и Добровольческой армии под Екатеринодаром): 31 марта 1918 г. погибает генерал Корнилов; известие о его гибели дошло до Петрограда не ранее 1 апреля; Тухачевский принимает решение о переходе к большевикам 1–2 апреля, 3 апреля отправляется из Петрограда в Москву, куда приезжает 4 апреля, а 5 апреля Тухачевский становится сотрудником Военного отдела ВЦИК.

Объясняя переход Тухачевского на сторону большевиков со всеми вытекавшими из этого перехода последствиями, близко познакомившийся с ним в плену Н.А Цуриков подтверждал свидетельство Сабанеева, считая, что «тут решило самое главное – безмерное тщеславие и давние мечты о «наполеонизме». Еще в училище, как рассказал мне потом один из близких по учению товарищей Тухачевского, он бредил полководчеством и напрягал невероятные усилия, чтобы быть в первых рядах и выйти в гвардейский полк. Это удалось. Война. Начинается как будто осуществление… и вдруг плен»³⁴⁰. И это было неожиданным для него, но весьма важным обстоятельством: можно полностью согласиться с Цуриковым, что вынужденное безделье в плену досадно прервало военную карьеру Тухачевского, усугубив его честолюбивый «бонапартизм». «Если бы его не было, – продолжал свои размышления Цуриков, справедливо отмечая это обстоятельство, – может быть, и не было бы так ужасно уязвлено самолюбие и не надо было бы в возможностях революции искать вознаграждение за потерянное время»³⁴¹.