Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Минаков cтр.№ 116

Такое упорство Якира в нежелании уходить с Украины и лишаться войск вызвали уже серьезное беспокойство у Сталина. Беспокойство было вызвано не только тем, что Якир отказывается выполнять решения Сталина и Политбюро, но и тем, что такого рода неподчинение усиливало властный авторитет Якира, который осмеливается противостоять Кремлю. «„Якир не захотел – Якир не идет“. Он какую-то силу имел, т. Сталин», – еще раз повторю сказанное Дубовым¹²²¹, невольно выразившим впечатление, которое производило поведение Якира не только на Дубового. «Он систематически не хотел уйти в Украины, – делал вывод Дубовой. – Теперь понятно, почему он не хотел»¹²²². А Ворошилов, реагируя на рассуждения Дубового, проговорился о реакции Сталина на эти постоянные отказы и неподчинение Якира: «Тов. Сталин сказал, что тут что-то серьезное есть, раз он не хочет ехать с Украины. Теперь многое можно говорить. Но я не хотел этих людей иметь здесь на авиации»¹²²³. Примечательно окончание реплики Ворошилова: он достаточно откровенно признался, что перевести Якира с Украины в Москву – это не его, Ворошилова, идея. Он «не хотел этих людей (Ворошилов имел в виду и Якира, и Уборевича. – С.М.) иметь здесь на авиации». Если это не было желанием и инициативой Ворошилова, то чьей же? Очевидно, это было инициативой высокопоставленного лица, которому Ворошилов, безусловно, подчинялся. А таковым лицом мог быть только Сталин. Значит, этого очень хотел Сталин. Это Сталин считал целесообразным с политической точки зрения забрать у Якира Украину, которая вот-вот выйдет из подчинения Кремлю, и поместить его рядом, сделать легко контролируемым и послушным. Но это понимал и Якир. Беспокойство Сталина могло вызвать, как отмечено выше и то, что позиция Якира была поддержана Уборевичем. Это было как бы совместное выступление двух самых сильных и авторитетных командующих.

Явное и, можно сказать, демонстративное, неблаговоление Сталина к Якиру, Гамарнику и Уборевичу проявилось во время распределения персональных званий в ноябре 1935 г. Как известно, высшее почетное звание Маршала Советского Союза получили пять высших офицеров Красной армии (в алфавитном порядке): Блюхер, Буденный, Ворошилов, Егоров, Тухачевский.

Никто в высшем комсоставе Красной армии не оспаривал право на это высшее воинское звание у Тухачевского: это был один из самых знаменитых и общепризнанных по своему военному авторитету не только в Красной армии и СССР, но и за рубежом советских военачальников. К тому же он занимал должность заместителя Наркома обороны СССР, и все знали, что это он является создателем «новой» модернизированной Красной армии.

Все признавали номеклатурное право на это звание Ворошилова – как Наркома обороны СССР, хотя, разумеется, все понимали, что как военачальник Ворошилов близок к «нулю».

Трудно было оспаривать право на маршальское звание у Буденного – самого популярного в массах, в том числе и за рубежом, советского военачальника, хотя уровень его военного авторитета был весьма низким в основном – в прошлом.

Хотя к 1935 г. имелись весьма серьезные нарекания со стороны высшего комсостава к Егорову как начальнику Генерального штаба и авторитет его со времен гражданской войны значительно понизился, большинство высших командиров Красной армии согласны были признать за ним право на звание маршала за былые заслуги и учитывая занимаемую им должность.

А вот присвоение звания Маршала Советского Союза Блюхеру очень многими, если не большинством «советских генералов», признавалось не по заслугам, несмотря на популяризацию его имени в официально пропаганде начиная с 1929 г., т. е. с событий на КВЖд. Прежде всего, своего недовольства не скрывали Якир и Уборевич. К 1935 г., всем было известно, что подчиненная Блюхеру ОКДВА по боевой подготовке очень отстает от других военных округов, прежде всего от Украинского (Киевского) и Белорусского – самых лучших. Начиная с 1931 г. поток критики Блюхера не прекращался, обсуждался вопрос о снятии его с должности командующего ОКДВА Вне всякого сомнения, как высший командир Блюхер был значительно ниже по профессиональной репутации Якира и Уборевича. Он не пользовался большим авторитетом у высшего комсостава – ни как личность, ни как военный специалист.

Уборевич же еще в годы гражданской войны был включен в четверку самых выдающихся советских военачальников, вместе с Тухачевским, Фрунзе и Егоровым, не имевших высшего военного (академического) образования и «причисленных» к Генштабу (в 1922 г.) за выдающиеся полководческие заслуги.

С другой стороны, присвоив Уборевичу и Якиру звание командармов 1-го ранга вместе с Беловым, Шапошниковым и С.С. Каменевым, их уравняли с указанными высшими офицерами. И если Якир и Уборевич могли еще согласиться с присвоением этого звания С.С. Каменеву, даже если бы он получил звание маршала, как бывший Главком Вооруженных сил Советской Республики, обеспечивший своим руководством победу Красной армии в Гражданской войне (Каменев, претендовал на это звание), то они не скрывали своего возмущения тем, что их намеренно унизили, уравняв с Беловым и Шапошниковым, которые, конечно же, не пользовались в Красной армии слишком большим авторитетом. И Якир, и Уборевич почти не скрывали своих претензий на звание «маршала», полагая, что имеют на него гораздо больше права, чем Блюхер. То, что Сталин официально обозначил их как военачальников «второго ряда», а никто не сомневался в том, что решающее слово в присвоении тех или иных воинских званий имел не Ворошилов, а Сталин, могло значить лишь недовольство и враждебность последнего в отношении Якира и Уборевича. Он официально и совершенно незаслуженно указал на них как на «генералов» более худших, чем Блюхер. Кстати сказать, в контексте всего изложенного выше полное право претендовать на маршальское звание имел и начальник Политуправления РККА Гамарник. Конечно, он не был профессиональным военным, но ведь и Ворошилов тоже таковым не был, а авторитет Гамарника в Красной армии к 1935 г. был, пожалуй, не меньший, а то и больший, чем у Ворошилова. Но у Ворошилова этот авторитет был создан преимущественно правительственной пропагандой, а Гамарник заслужил его своим реальным поведением.

И вот, после предпринятых неудачных попыток отнять у Якира Украину, Сталин обрел полную уверенность в ненадежности Якира и в случае какой-либо политической неустойчивости, политической борьбы, он не мог рассчитывать на Якира и на Украину. Неизвестно, что могут в критической ситуации «продиктовать» Украина, Якир, самый сильный и самый подготовленный Киевский военный округ, находящийся на границе с Польшей. Ситуация была признана слишком опасной, и были предприняты уже действия иного, самого решительного рода: начались аресты якировских командиров.

Прямое наступление на Сталина уже было невозможно, во всяком случае, рискованно. Нельзя было давать кому-либо повод обвинить Якира и его сторонников в заговоре и подготовке государственного переворота. Решено было вырвать из рук Сталина Красную армию, а для этого – «свергнуть» Ворошилова.

Поддержку в этом деле Якир прежде всего нашел в начальнике ПУ РККА, 1-м заместителе Наркома Я.Б. Гамарнике, чрезвычайно влиятельном и уважаемом за исключительно высокие, почти безупречные, нравственные качества. У Гамарника тоже были основания для опасений и самообороны.