Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Пайфер, Сара Гильям cтр.№ 47

Многие матери 1990-х изо всех сил старались вырастить дочерей здоровыми, но часто не понимали, как этого добиться. Например, одна моя соседка научила свою дочь постоять за себя и сопротивляться, если кто-то попытается ее контролировать. И вот уже в одиннадцатилетнем возрасте ее дочь стала постоянно попадать в школе в передряги. Она устраивала разборки с учителями, которых считала несправедливыми, и била детей, которые обижали одноклассников. Хотя с феминистской точки зрения ее воинственность может вызвать лишь восхищение, но из-за такого поведения у девочки постоянно возникали неприятности. Другие дети поняли, что она настоящий боец по жизни, и постоянно провоцировали ее. А мама девочки задавалась вопросом, правильно ли она ее воспитывает.

Одна моя подруга поддерживала у своих дочерей интерес к занятию спортом, учила презирать косметику, питаться как следует и поднимать руку в классе, если знаешь ответ. А когда ее девочки стали подростками, то более женственные сверстницы дразнили их.

Здравый смысл моей двоюродной сестры подсказывал ей, что не надо бы покупать дочери дорогое (за двести долларов) платье с глубоким декольте на выпускной бал. Но ведь у всех ее подружек будут такие. А дочь так упрашивала, потому что не хотела оказаться изгоем на выпускном.

У этой же моей двоюродной сестры были твердые убеждения в отношении алкоголя в жизни подростка. Она была категорически против вечеринок со спиртными напитками. Но ее дочь настаивала, что хочет там быть, потому что туда ходили все популярные подростки, и если она не пойдет, то будет изгоем. Моя сестра разрывалась между неприятием алкоголя и желанием помочь девочке завоевать популярность в школе.

Матерям хотелось, чтобы дочери ходили на свидания, но они с ужасом думали о том, что их могут изнасиловать, заразить СПИДом и другими заболеваниями. Они хотели, чтобы девочки были независимыми, но понимали, как опасен для женщины может быть мир вокруг. Они хотели, чтобы дочери не слишком были озабочены собственной внешностью, но знали, что девушки страдают, общаясь с другими людьми, если не чувствуют себя привлекательными.

Девушки стремились стать самими собой, но нуждались в материнском руководстве и любви. Они отвергали мамину защиту, даже отправляясь в опасное плавание по житейским морям. И злились на матерей, когда те предупреждали их о возможных опасностях, думая, что осведомлены о них гораздо лучше, чем мамы.

У большинства девушек 1990-х в более раннем возрасте были близкие взаимоотношения с мамами, и у многих эти теплые отношения восстановились, когда девушки повзрослели. Но мало кому из дочерей удавалось сохранить такую близость и тепло в отношениях в раннем подростковом возрасте и в старших классах школы. Именно в то время, когда эти девочки был наиболее уязвимы, они отвергали помощь того единственного человека, который больше всего хотел понять, что им нужно. Матери и дочери постоянно находились друг с другом в конфронтации, пытаясь установить правильный градус близких отношений. Джессика и Бренда были настолько близки, что когда Джессика вступила в подростковый возраст, то стала отвергать все, что предлагала мама. У Соррел и Фей были добрые отношения, которые строились на взаимном уважении и понимании чувств друг друга. Уитни и Эвелин постоянно жестоко конфликтовали. Уитни была более психологически зрелой по сравнению с мамой.

Джессика, 15 лет, и Бренда

Джессика и Бренда были полной противоположностью друг другу. Бренда была социальным работником, ей было за тридцать. Она была полненькая, небрежно одетая, седоватые волосы всклокочены. Говорила она откровенно и быстро, жестикулируя, чтобы лучше передать эмоции. Она могла выразить словами все, что чувствовала, и у нее была сложная теория насчет любой проблемы во взаимоотношениях с Джессикой. Рядом с ней сидела Джессика, неподвижная и отстраненная, словно ледяная скульптура, тоненькая, бледная и темноволосая, в черной шелковой блузке и брюках.

Бренда заявила: «Я просто выбилась из сил из-за Джесси. Она не хочет идти в школу. Я же социальный работник, и это ставит меня в очень неловкое положение. Руководство школы на моей стороне. Но не могу же я взять и насильно притащить ее туда».

Она вздохнула. «Я не могу заставить ее что-либо делать. Она просто спит, смотрит MTV и читает журналы. По дому не помогает и с друзьями никуда не ходит. Просто зря проводит день за днем».

Я спросила Джессику, как она проводит свободное время. Та отвернулась, и Бренда ответила за нее: «Ей нравится смотреть телевизор в моей комнате. И весь день напролет, пока я на работе, она валяется у меня на постели и лоботрясничает. Я купила ей телевизор, но она все равно тащится в мою комнату. Говорит, что моя постель удобнее».

Джессика трагически вздохнула, а Бренда продолжала рассказывать: «Я была не замужем, когда родила ее. Джессике не хватает отца. Из-за этого она не так себя воспринимает, как надо».

Джессика злобно глянула на нее в этот момент, но сама что-то сказать отказалась.

«Раньше мы с Джесси все делали вместе. Она была такая чудесная, ей все так нравилось. Ума не приложу, что с ней теперь стряслось, – она вздохнула. – Ничего у меня с ней не получается. Если я о чем-то спрашиваю, она считает, что вопрос этот глупый. Если я молчу, она обвиняет меня в том, что я на нее таращусь. Если я с ней разговариваю, то, видите ли, читаю ей наставления. Я с ней все время на взводе. Она постоянно орет на меня».

Бренда похлопала дочь по ноге. «Я знаю, что у нее низкая самооценка, но не понимаю, как ей помочь. Ну что еще я могу сделать?»

Я попросила Джессику выйти из кабинета. Для человека, который явно показывал отвращение к беседе, сделала она это до крайности неохотно. В течение следующих тридцати минут Бренда рассказывала мне историю жизни Джессики. А потом Джессика постучалась в дверь: «Мне плохо. Я хочу домой».

Я протянула Джессике свою визитную карточку: «Во вторник встретимся с тобой наедине».

Я была рада, что эта пара пришла ко мне на консультацию. Бренда (возможно, потому что была социальным работником) не хотела выносить суждений о дочери. И она так боялась отвергнуть Джессику, что не хотела держать себя с ней строго. Она путала родительский долг с насилием и настолько старалась быть хорошей по отношению к дочери, что лишала Джессику возможности повзрослеть. Своим стремлением понимать Джессику Бренда могла превратить ее в малолетнюю правонарушительницу.

Во вторник Джессика, в черных джинсах и черной водолазке, пришла ко мне. Молча села на диван в ожидании, когда я заговорю. Я старалась преодолеть пессимизм по поводу того, что будет происходить в течение ближайшего часа. И уже после нескольких первых минут разговора я чувствовала себя так, словно волокла корабль по пустынным пескам.

«Как ты себя чувствуешь здесь?»

«Нормально».

«Правда нормально?»

«Мне это все не надо, но по телевизору утром все равно ничего интересного не показывают».

«В чем ты не похожа на свою маму?»

Джессика удивленно изогнула одну черную бровь: «Это вы о чем?»