Босс по обмену - читать онлайн книгу. Автор: Тати Блэк, Полина Рей cтр.№ 39

Никаких чувств.

Никаких эмоций.

Никакой любви.

Будет трахать баб, забывая наутро их имена, менять их с такой частотой, что лица превратятся в сплошное тусклое пятно. А главным, как и раньше, станет работа. Его оплот, который будет всегда. Неизменно. И туда он и станет вкладывать все свои чувства.

Болезненно ухмыльнувшись, Влад потянулся за бутылкой. Гулять, так гулять. Возвращаться, так со всеми атрибутами прошлой жизни.

Он даже не понял, как это случилось. Откуда вдруг на его полосе оказалась огромная, многотонная машина, которая неслась в слепящем свете фар прямо на его Порш. Или это он потерял управление и вильнул на встречку?

Протяжный сигнал ударил по нервам. Сердце остановилось на несколько бесконечных секунд, чтобы после выбросить в кровь Шаталова ударную дозу адреналина. Он резко крутанул руль влево, чтобы уйти от неизбежного столкновения. Фары Порша выхватили из темноты очертания кустов, тяжёлый джип подпрыгнул на обочине, когда колёса коснулись песка. Влад жал на тормоза, как умалишённый, но скорость не сбавлялась. Его мотнуло в кресле с такой силой, что хрустнули шейные позвонки. Последнее, что успел выцепить взглядом — фонарный столб, в который он летел со всей дури, понимая, что свернуть уже не успеет.

— Твою мать, — выдавил из себя Шаталов, когда столб оказался едва ли не перед лицом, чудом не оказываясь на том месте, где сидел Влад. Он не знал, цел ли — тело не чувствовалось от слова «совсем». То ли страх был тому причиной, то ли удар, но перед глазами вдруг появилась темнота. Шаталов ещё попытался вынырнуть из неё, потому что липкий ужас, парализовавший тело от понимания, что это может быть смерть, дал повод для нового выброса адреналина, но не смог. Всё исчезло — звуки, запахи, ощущения. В мыслях ещё мелькнуло лицо Карины, такое близкое и родное, но вскоре и оно пропало, замещаясь чернильной мглой.

Приходил в себя с трудом. Сначала почувствовал руки, затем ноги. Сразу же, не открывая глаз, пошевелил ими, с облегчением понимая, что всё функционирует, как и раньше. В нос ударил острый запах медикаментов, от которого захотелось поморщиться. Стали ясными три вещи сразу. Очнулся он не в раю и не в аду. Значит — в больнице. Живой и, что немаловажно, почти здоровый.

Открыв глаза, Влад уставился в потолок. Противный сероватый цвет, несколько трещин — не разберёшь, в больнице Рязани он или Москвы — лечебные учреждения везде одинаково кошмарны. Отчаянно хотелось пить. Влад попытался повернуть голову, но понял, что как раз этого сделать и не может. На шею была наложена какая-то то ли повязка, то ли шина, не дающая ни единой возможности сместить голову хоть куда-то.

— А! Очнулись, — раздался рядом приятный голос, и над Владом склонилось лицо женщины, лет пятидесяти. — Сейчас врача позову.

— Не надо! — изо рта Шаталова вырвалось хриплое карканье. Он откашлялся и добавил увереннее: — Не надо. Пить дайте.

— Что значит — не надо? Сейчас врач придёт и решит, пить вам или не пить.

Она ушла, а Влад принялся ждать, судорожно припоминая всё, что знал о травмах шеи. Кажется, если бы он себе её сломал, то как минимум не чувствовал бы остального тела. Пошевелив руками и ногами ещё раз и повертевшись туда-сюда на кровати, насколько это позволял сделать дурацкий воротник, Шаталов поставил себе диагноз — перелом шеи отсутствовал.

Его оптимизм разделил и врач, зашедший в палату через пару минут и сухо обсказавший Владу всё, что он знал и так. Ну, кроме того, что небольшая травма шейного отдела всё же есть, что в условиях аварии, в которую угодил Шаталов, являлось просто чудом.

Что именно, по мнению доктора, было чудом, Влад уточнять не стал, радуясь, как ребёнок, тому, что ему позволили не только попробовать сесть, но и самому сходить в туалет. Хотя, наверное, это и было чудо — выжить, когда думал, что уже конец, и понять, что можешь сам делать какие-то обычные вещи, на которые раньше не обращал внимания. По сравнению с этим всем остальные беды уже не казались Владу такими фатальными. Да он просто чёртов долбаный счастливчик! И планировал оставаться им и дальше наперекор всему.

Разбудил Влада зычный голос, разнёсшийся по палатам и возвестивший о том, что наступило утро. Нащупав в темноте мобильник, Шаталов поднёс его к лицу и, приоткрыв один глаз, воззрился на экран. Шесть утра, мать его. Шесть утра! Да он в такую рань даже в Заборье не вставал. Надо будет позвонить знакомому врачу и договориться, чтобы тот посодействовал в выписке и переводе на домашний стационар. И почему он об этом ещё ночью не подумал? Сейчас бы, глядишь, не пришлось продирать глаза только потому, что работнице минздрава приспичило заставить всех поголовно измерить температуру. Будто бы, б*я, нельзя было это сделать хотя бы часов в десять!

Следом Влада ждало ещё одно испытание — больничный завтрак. Он даже представить не мог, кто в здравом уме был способен добровольно впихнуть в себя эту бурду, которую ему принесли в палату. Такое даже свиньям было грешно давать, не опасаясь, что за этот акт вандализма рядом не нарисуются представители Гринпис.

Повозив ложкой по тарелке с серым клейстером, гордо именуемым овсяной кашей, Шаталов отставил «завтрак» на тумбочку. Теперь ему предстояло подумать о том, как сбежать из этого царства градусников и касторки и кому позвонить, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания и не стать предметом обсуждения если не всей Москвы, то внушительной её части.

По всему выходило, что таких знакомых у него нет. Разве что только… нет, ей он не позвонит даже под страхом смертной казни. Ещё не хватало, чтобы Ангелова послала его подальше или явилась в больницу только потому, что испытала жалость. Он даже не знал, какой из этих вариантов его не устраивает больше.

Вздохнув, Шаталов улёгся обратно на постель, понимая, что подремать ему всё равно не дадут, и стал мысленно прикидывать, доведён ли он до отчаяния, чтобы звонить родителям, или ещё нет.

Какие-то процедуры, обследования, новая порция бурды, на этот раз суп и котлеты с пюре, которые Влад, правда, сметелил за полминуты, ибо жрать хотелось так, что хоть на Луну вой. И всё это — за несколько последующих часов.

У Шаталова даже закралось подозрение, что их здесь, в больнице, намеренно будут доводить до предела, проводя эксперимент — все ли выживут или нет. Его сосед по палате, тихий мужичок лет шестидесяти, принимал экзекуции как должное, на жизнь не жаловался и в основном дремал, когда не нужно было ставить градусники, клизмы и прочие радости жизни. А Влад мрачно размышлял о том, что позвонить отцу или матери всё же придётся. Нет, он совсем не боялся, что они не найдут места в плотном графике, чтобы забрать сына из больницы, просто знал, что всё будет сделано механически и без лишних эмоций. А видеть, как мать смотрит на часы, опаздывая на встречу и намекая тем самым, что Владу надо бы поспешить, не хотелось. И всё же…

Его рука уже потянулась к мобильному, когда в палату заглянула та самая женщина-вставь-градусник-куда-угодно-в-шесть-утра и сообщила бодрым голосом, что к Владу пришла жена, но она отправила её купить и надеть бахилы.